Вэчел Линдсей
ПРИЗРАКИ БИЗОНОВ
Я с криком проснулся во мраке ночном.
Звенели все стекла, ударил гром,
И пол колебался, и огненный шар
За дверью открытой блеснул, как пожар.
Наружу я выбежал. Город исчез.
Где сад был фруктовый, там девственный
лес,
И дом мой — блокгауз, и рядом поток.
Пустынно и тихо, и я одинок…
Вдруг…
Боги индейцев помчались рядами,
Вздымая пылающих факелов знамя,
Медведей, лосей и орлов оседлав,
Неслись они бешеным смерчем, стремглав,
С пронзительным воплем: «А-ля- ля…»
Неслись они, копья и луки подняв,
Вздымая в кострах догоревших пламя.
От топота тяжко гудела земля,
И несся, угрюмую полночь тревожа,
Вопль краснокожих,
Вопль краснокожих:
«А-ля- ля, а-ля-ля, а-ля-ля, а-ля-ля!»
Бронзовотелы, скопищем диким
Скакали индейцы с воинственным криком,
Пронзительно воя, вопя и рыча,
Мустангов серых своих горяча.
Сииматели скальпов, охотники прерий
Неслись за добычей, как хищные звери.
В погоне за грозным величьем былым,
За славой, рассеянной ветром, как дым,
За славой погасшей, как отблеск кровавый,
Упавший дождями на тучные травы.
На запад чрез бурную реку, вброд
Промчались для диких, привольных охот
Стремительным вихрем в померкшую синь,
Как призраки, духи небесных пустынь.
Их пастбище — небо, где звездные степи
Раскинулись в огненном великолепье.
Исчезли, и пылью клубился свет,
И я с изумленьем смотрел им вслед.
В ночной тишине
Лишь ветер уныло
Нашептывал мне
О том, что было
Много лет тому назад, —
Об избиеньях бизоньих стад.
Сова прокричала: «Чу… я лечу…»
И запиликал смычок,
Полночь проклинал сверчок,
Полночь проклинал сверчок.
Вдруг…
Нюхая молний летучее пламя,
Бизоны, бизоны помчались стадами,
Владыки прерий, на скалы похожи.
И я подхватил: «А-ля-ля, а-ля- ля»,
Вопль краснокожих,
Вопль краснокожих:
«А-ля-ля, а-ля-ля, а-ля-ля, а-ля- ля».
Бизоны, бизоны, тысячи вброд
На запад стремились чрез водоворот,
Рогами замедливших бег торопя,
Мехами дымящихся легких хрипя,
Катились лавиною многоголовой
Стада бизонов, телята, коровы,
Свирепые царственные быки,
Гривой тряся, закусив языки,
Вращая глаза, словно диски лун,
С ревом, как бурный косматый бурун,
Стремительно мчались в померкшую синь,
Как призраки, духи небесных пустынь.
Их пастбище — небо, где звездные степи
Раскинулись в огненном великолепье.
Исчезли, и пылью клубился свет,
И я с изумленьем смотрел им вслед.
Сверчок заиграл на скрипке своей,
И пугало, словно оторопев,
Тряпьем взмахнув, загремело сильней
Сковородкой, подвешенной у плечей.
И я услышал в трубе напев.
Ветер в трубе,
Ветер в трубе,
Ветер в трубе
Пел псе слышней:
«Мечтай о чуде,
В мечту поверя,
Грезят люди,
Грезят звери.
Жизнь — мчащийся к западу грез ураган.
Жизнь — вечная греза, звездный туман,
Дыханье созвездий златоволосых,
Раскинувших в небе лучистые косы».
Любовную песню крылатый смычок
Запел что было мочи.
Вдали над водой прозвенел козодой.
И тихо запел сверчок,
И тихо запел сверчок:
«Спи… спи… Спо-кой-ной но-чи!
Спо-кой-ной но-чи!»
