уходили, или я остался? Помню расплывчато: Сэм Дэвилз картинно раскланивается с Андреем, улыбается. Меня словно нет для них обоих. Сэм Дэвилз сама вежливость из тихого омута. А был ли здесь Андрей?
А теперь представьте себе, что второй части, только что написанной (только что прочитанной?) не было. Я написал ее только для того, чтобы не сбить с толку тех, кто привык к поступательному изложению в рассказе и не терпит перескакиваний с начала на конец и наоборот. Конечно, все, о чем здесь рассказано, произошло, но об этом я узнал значительно позже. Я о многом узнал значительно позже. Теперь поставьте себя на мое место: все это было, но для меня, начиная со следующей главы, не было. Т. е. я, не нарушая последовательность событий, нарушаю последовательность своего сознания, ибо к утру следующего дня я не знал об этом ничего. Тьфу ты! Попробуй растолкуй! Читающий да прочитает, соображающий — поймет. Антракт окончен.
ЧАСТЬ III
Странные сны снятся порой за очень короткое время. Только что, несколько минут назад, сомкнул глаза и за эти минуты прожил частичку жизни во сне. Пробуждение оборвало сюжет сна на самом интересном месте, и как раз оно не запомнилось. После того пробуждения еще полдня ходишь сам не свой. Словно твой мир остался там — в коротком взбалмошном сне. И тогда вся явь кажется нелепым наваждением, нагромождением случайностей. И начинаешь невольно задумываться: а не посторонний ли я в этой суете?
Оказывается, я заснул прямо на рабочем столе. Две трети рабочего дня позади, и меня победила рыхлая слабость. Весна? Авитаминоз?
Услужливая Гражина тут как тут:
— Я заварю вам кофе, Сергей Иванович, и заодно принесу сводки из районов. Курьер с дискетами уже вылетел в Москву. Мистер Билл не очень-то доверяет спутниковой связи. Перед обедом звонил мистер Дэвилз, но вас не было, он перезвонил еще раз, но, узнав, что вы вздремнули, просил не будить.
За окном кто-то кинул в небо стаю черных птиц. Они разбились о голубое дно, растеклись по нему пестрым пятном, снова собрались воедино и длинной лентой исчезли в пролетах между далекими многоэтажками. Когда-то я видел нечто подобное. Новый отсчет времени начался в эту минуту. Птицы, вероятно, чувствуют не только дождь или бурю.
Это за окном. А здесь…
В апреле наш филиал занимался не только скупкой биоэнергетической субстанции, но и контролировал половину культурно-массовых заведений города и области. Там проводились различные шоу на американский манер, и публика туда валом валила в ожидании шикарных и красочных зрелищ. Меня удивляло только одно: почему «перпетум мобиле», вроде бы по смыслу связанная с техническим прогрессом, совершенно не интересуется производством, добычей и распределением природных ресурсов и т. п. В то время, как другие импортные строители капитализма в России рвали из-под носа, «перпетум мобиле» отслеживала политику и культуру, скупая кинотеатры, дворцы культуры, демонстрационные залы и стадионы.
Между тем, события развивались с головокружительной быстротой. Карьера моя вовсе не была упрямым подъемом наверх, а была буквальным скольжением с горы в сторону всевластия, вседозволенности и материального благополучия. А это, уверяю Вас, даже из самого стойкого аскета- материалиста-атеиста может сделать за определенный срок законченного эгоиста, полного премудростей самооправдания. А ну-ка, господа чиновники, добавьте что-нибудь из собственного опыта!
В ближайшие дни мне предстоял перелет в Нью-Йорк для знакомства с руководством компании, а также для участия в каких-то торжественных церемониях. Билл по этому поводу говорил, что передо мной откроются новые перспективы. Мол, с обычной человеческой точки зрения я своей удачи даже оценить не могу. Все это должно будет происходить в забытом Богом городке Хеллоуине, где-то посреди прерий, воспетых Фенимором Купером.
Звонок «дядюшки» Сэма застал меня как раз в тот момент, когда я обдумывал планы на ближайшие дни. Он как всегда вкрадчиво-вежливо поинтересовался моим здоровьем, «не разбудил ли?». Суть же разговора сводилась к тому, что 22 апреля мы с Биллом должны быть в Хеллоуинс. Надо — так надо. Хоть Хеллоуин, хоть Лысая Гора. Ехать не хотелось по причине природной лени, и я попытался намекнуть, что без меня может уменьшиться количество закупаемых биоэнергетических субстанций, что, в свою очередь, повлияет на работу вечного двигателя. Даже не знаю откуда ко мне пришел в голову такой вопрос:
— А что будет, когда мы скупим все биоэнергетические субстанции? Кончатся люди — кончится топливо?
— Нет, — ответил невозмутимый Сэм Дэвилз, — для работы «перпетум мобиле» достаточно одной субстанции. Количество — это уже вопрос мощности. Чем больше, тем мощнее. Но будьте спокойны, пока двигатель питает хотя бы одна субстанция, он будет функционировать. И уж если есть хотя бы одна субстанция, то всегда найдутся вторая и третья. Так что не отлынивайте от поездки, тем более, что это не обязательный выезд в совхоз на уборку картофеля.
Андрей прорвался ко мне на правах старого друга. Он тащил с собой за руку седую бабулю- одуванчика, которая, похоже, не очень-то хотела быть гостем этого кабинета. За спинами их маячила Гражина, пожимала плечами: мол, Ваши друзья — Вы и разбирайтесь. А за ее спиной стоял Варфоломей и всем своим видом выражал подозрительность и неудовольствие по поводу появления здесь Андрея. Андрей же аккуратно закрыл за собой дверь, усадил старушку и сел сам.
— Это моя бабушка. Баба Лина, — представил он спутницу.
— Насколько я помню, у тебя последние десять лет не было бабушки, — то ли возразил, то ли спросил я.
— Я — троюродная, — ответила за Андрея старушка, которая, по всей видимости, стала понемногу осваиваться. Голос у нее был мягкий и добрый.
Не знаю почему, но присутствие Андрея раздражало и тревожило меня. А уж ходить на работу к друзьям, таская за собой бабушку, это совсем ни в какие ворота. Мне ничего не оставалось, как сесть в свое кресло и ждать продолжения этого спектакля. Уловив мое состояние, Андрей «успокоил»:
— Ты не переживай. Мы только посмотрим на тебя и уйдем. Баба Лина очень хотела посмотреть, кто тут у нас скупает биоэнергетические субстанции. Да и у меня к тебе дело.
— Выкладывай, — я был насторожен, ждал подвоха или насмешки. Если Андрей трезв и при этом не сочиняет стихи, значит он одержим чем-то другим. И сам черт не знает, что у него на уме. Последний раз во время такой одержимости он занимался скупкой птиц на базаре, которых отпускал на волю. Когда во время очередного запоя я спросил у него, зачем он это делал, он совершенно серьезно ответил: «Я где-то читал, что птицы — это души умерших людей». Теперь рядом с ним сидела занятная старушка и добрыми большими глазами изучала меня самым бесстыдным образом.
— Ну что? — спросил у нее Андрей. — Как наш инвалид американского труда?
— Так и есть, милок, — ответила баба Лина.
Я даже не представлял себе, что я должен делать в подобной ситуации. Они точно состояли в каком-то сговоре в отношении меня.
— Так какое у тебя дело? — не совсем любезно повторил я.
— У тебя есть заместитель?
— М-мм… У меня есть дюжина помощников в городе, есть отделения в других городах области. Так что…
— Я хочу быть твоим заместителем, непосредственным заместителем. Человек номер два — понимаешь? — огорошил меня Андрей.
— Н-но…
— Не сомневайся, а лучше посоветуйся со своим боссом. Только скажи ему, что за два-три месяца своей работы твоим заместителем я отдам фирме свою биоэнергетическую субстанцию.
