самостоятельную пешеходную прогулку по главной улице (Хеллриверз стрит), которая тянулась через весь Хеллоуин с запада на восток и начиналась от стоящей на окраине бензоколонки. Два-три административных здания, пара пивнушек и несколько магазинов-лавок — вот далеко не особые приметы Хеллриверз стрит, начинавшейся от бензоколонки на одной окраине, и упиравшейся в чугунные литые ворота огромного серого особняка — с другой.
Дом этот, огороженный черными копьями чугунной ограды с насаженными внутри нее аккуратно подстриженными кустарниками, издали показался мне дворянским особняком, перенесенным сюда из России XIX века. Но уже через несколько минут это «показалось» развеялось. Его рассеяли охранники (прилизанные мордовороты с рациями и автоматическими винтовками), которые сонно прогуливались по периметру ограды. На нас они не обратили внимания, поэтому мы подошли к самой решетке, чтобы рассмотреть дом поближе.
Аллея, начинавшаяся от ворот, обрывалась у лестницы из черного мрамора. За двумя рядами гладких колонн виднелись двустворчатые двери, мощь и негостеприимность которых были сродни крепостным воротам средневекового замка. И ничего нельзя было увидеть в окнах этого дома. Они были такими же темными, как и камень, из которого был построен весь дворец. Два этажа по высоте можно приравнять к нашей пятиэтажке. Мрачное величие его венчала высеченная под углом крыши на фасаде шестиконечная звезда с расходящимися вдоль по стене маленькими пятиконечными. Других знаков и вывесок на здании не было.
— Логово, — определил Андрей. — Есть у них Белый дом, а это, выходит, Черный. Готов поспорить, простому смертному легче попасть в рай, нежели за эти двери.
Я представлял себе, как должен выглядеть этот дворец сверху, с высоты птичьего полета. Как въезжают в него бронированные «роллс-ройсы», как один этот дом перевешивает в мрачном пейзаже весь Хеллоуин, и даже получается, что дорога через весь штат ведет только к нему, чтобы ни с того ни с сего оборваться у его ворот. А, может, она и проложена ради этого? Андрей потянул меня обратно, и я вернулся на землю.
— Потолки здесь высокие, — приметил я положительное.
Обедали мы, как в пионерском лагере, в определенное время в гостиничном ресторане. Присматриваясь к сотрапезникам за другими столиками, я определил, что кроме нас здесь есть (т. е. питаются) другие русские… Украинцы, узбеки, белорусы, татары, французы, китайцы, малайцы и прочая и прочая. Мне показалось, что я видел цыгана, но утверждать не берусь. Так или иначе можно было подумать, что мы попали на очередное заседание ООН или в Артек для взрослых.
Билл постоянно сопровождал меня. Пас. Похоже, Андрей интересовал его постольку, поскольку он оказывался рядом со мной. И Андрей вел себя как заправский турист. Везде ходил, не расставаясь с купленным в Нью-Йорке плэйером, почти не снимая наушников. Плэйер и еще какую-то чепуху он таскал в сумке через плечо, отчего был похож на школьника-перерост-ка. Мне же было не до отдыха. Приходилось ежедневно выслушивать биллионы (от слова Билл) наставлений, суть которых сводилась к тому, что я поднимаюсь на новую ступень по иерархической лестнице «Америкэн перпетум мобиле», что я не должен многому, с чем мне предстоит столкнуться, удивляться. Наоборот, мне следует привыкать и настраиваться на некоторые, может быть, символические, но немаловажные акты. В любом случае я должен сохранять спокойствие и гордиться своей принадлежностью к крупнейшей американской компании. Большего он не объяснял. Зато многое пытался объяснить для себя Андрей. В то утро он спросил меня:
— Тебе не хочется выйти на субботник?
— На ленинский? — не понял я.
— У них патологическая любовь к цифре 22! Дом номер 22, быть в Хеллоуине 22 апреля, у меня так и напрашивается продолжение — 22 июля, 22 декабря…
— А декабрь-то причем?
— Самый короткий день в году. Праздник зимы и темноты.
— Ты утрируешь.
— Черт его знает.
Но день 22 апреля действительно начинался, и нам предстояло удивляться чем дальше, тем больше.
После завтрака Билл пригласил нас на «небольшую экскурсию», ознакомиться с некоторыми реликвиями «Америкэн перпетум мобиле» и «совсем немного поработать». Это «совсем немного», как мы поняли, касалось только меня.
Раньше мы не посвящали в это рядовых сотрудников, но теперь многое из нашей истории деятельности открыто даже для гостей, — рассказывал Билл в машине. — Это определяется мощью компании, ну и, конечно, изменением, лучше сказать — просветлением в умах человеческих. Пора темного средневековья и коммунистической морали миновала. Хотя, следует признаться, мы неплохо пользовались услугами и той и другой инквизиции.
— Какое отношение имеет инквизиция к современным Соединенным Штатам? — спросил я.
— Никакого. Она имеет отношение к «Америкэн перпетум мобиле». Косвенное, разумеется. О вечном двигателе тогда хотя и думали, но о таком виде топлива даже смутно не догадывались. Тем не менее, о некоторых прозрениях можно сказать с полной уверенностью.
Нас везли на западную окраину, и я сразу же вспомнил о серо-черном особняке. Да и увидев его в первый раз, я не особенно сомневался, что этот дворец принадлежит «нашей» компании. Иначе для чего тогда нужен весь Хеллоуин со всеми его хмурыми жителями?
— Скажите-ка, Билл, а почему мистер Дэвилз не полетел в Штаты? — спросил Андрей. Я тоже вопросительно посмотрел на Билла, которому в общении с нами явно не хватало дьявольской проницательности и нетерпящего возражений тона Сэма Дэвилза.
— Нынешняя ситуация в России не позволяет директору такого крупного отдела отдыхать даже положенное время.
После смерти Брежнева мистер Дэвилз только пару раз бывал на родине, и то по неотложным делам.
Андрей присвистнул:
— Преданный делу человек.
— Да. Кроме того, мистер Дэвилз один из совладельцев компании. Именно для того, чтобы расширить штат сотрудников компании, нам пришлось организовать здесь нечто вроде сбора, этаких курсов повышения квалификации для региональных представителей.
— Таких, как Серега? — кивнул на меня Андрей.
— Таких, как Сергей Иванович, — ответил Билл и очень многозначительно посмотрел на Андрея. Будто выиграл у него партию в шахматы. — Это для Вас данная поездка является в большей степени увеселительной.
— Ага, — криво ухмыльнулся Андрей, — если забыть, что за подобное увеселение я заплатил своей биосубстанцией.
— Это был Ваш выбор.
На некоторое время в салоне воцарилось недружелюбное молчание. Андрей демонстративно нацепил наушники. Неприятнее всего было мне: я вспомнил, как почти не препятствовал взбалмошному желанию Андрея стать моим заместителем. Вспомнил, как отбрил Ивана…
Машина вырвалась из города, и водитель добавил газу.
— Это что, главная штаб-квартира «Америкэн перпетум мобиле»? — спросил я, указывая на выросший перед лобовым стеклом особняк. Спросил просто так, чтобы заткнуть глотку этой неприятной тишине, но Билл вдруг посмотрел на меня, как на плохозамаскированного лазутчика.
— Нет. Не главная, — ответил он. — Где-то есть другой дом. Но где — я не знаю.
— А мистер Дэвилз?
— Мистер Дэвилз знает.
Потолки в Темном Дворце (так я решил его называть, и таким он был внутри и снаружи) действительно оказались высокие. Арочные.
