Доколе будете вы судить неправедно и оказывать лицеприятие нечестивым? Давайте путь бедному и сироте, угнетенному и нищему оказывайте справедливость. Избавляйте бедного и нищего, исторгайте его из руки нечестивых. Не знают, не разумеют, во тьме ходят; все основания земли колеблются. Я сказал: вы — боги, и сыны Всевышнего — все вы. Но вы умрете, как человеки, и падете, как всякий из князей. Некому сказать мне все, ибо уподобился свече на высоком подсвечнике, и свет ее виден, но недоступен для ближних. Но он ли тьма? Я думаю, видишь, я мыслю, хоть и называешь ты меня про себя «рака». Но и безумным можешь назвать. Я же — всего лишь хлеб, которым насытится жизнь мира. А вы воду хотите пролить, а хлеб бросить на попрание скотам. Лазари, идите вон. Ибо мертвы. Одни говорят про меня: он добр, и другие, что я обольщаю народ. Ни так и ни так, стадо! А иначе. Маловерные, зачем они усомнились? Но знаю, знаю: человек имеет мысли двоящиеся, а такой человек не тверд во всех путях своих. Вот и пролагаю путь его, хоть собственный мой путь есть via dolorosa. Ладно, что делаешь, делай скорее. Уже время.
И они пошли и вышли из дома, и пошли в мир Хесуса Гассенди-Кларендона. И взошли на гору: Мес — молча, Кларендон — с благословением на устах. Внизу, у подножия горы, волновалось и дышало огромное множество народу.
— Откуда у тебя здесь огромное множество народу? — спросил Мес
И услышал:
— Здесь у меня очищаются те, кому недоставало веры. Здесь у меня лимб. А им я должен постоянно показывать чудеса, точно ярмарочный фигляр, ибо не будет чудес, и не поверит человек словам моим. А мне нужно, очень нужно, чтобы они верили.
Притащили огромные чаны, наполненные водой. И Кла-рендон сделал так, что вода превратилась в вино. И люди бросились к чанам и стали жадно пить. И принесли хлебы и рыбы, и он сделал из них тысячи хлебов и рыб. И народ чавкал и глумился над ним, называя его ярмарочным фигляром. Мес и Кларендон переглянулись: первый — с изумлением, второй — с горькой усмешкой.
— Когда-нибудь, может, они поверят, — сказал он.
Потом они сошли с горы и пошли к морю, и за ними следовало множество народа. Кларендон ступил на воду. Вода прогнулась под его стопой и покрыла ее, но потом отступила, и он встал на воде, и пошел. И народ смотрел на это, и не верил, и называл его ярмарочным шарлатаном. И по возвращении сказал Кларендон Месу с горечью:
— Это место называется Назарет. И нет здесь чудес.
И подошли к нему двое — женщина и мужчина. И, исполнившись злобы, убил он одну и вселил глухих и немых бесов в другого. И пали они наземь.
Но и этому не верили люди, и насмехались над ним.
— Ладно, — обреченно сказал Кларендон, увидев это. — Значит, на Голгофу.
— А суда не будет? — спросил Мес
— Суд уже был, и приговор уже вынесен. Теперь — только наказание.
И так оно и было.
1. И пошли они, Магнус Мес и Хесус Гассенди-Кларен-дон, в дом последнего. Здесь стоял большой крест, сделанный из грубых неструганных тесин. И он взвалил его себе на плечи, и изрек: ф-фу, как мне это осточертело! И он шел, и нес свой крест.
2. И по дороге встретили некоего Симона, и сего он попросил понести свой крест. И отвечал Симон: ты, достал ты меня уже; давай сам тащи. И он ответил ему на это: и потащу; умный ты больно стал. И с сими словами нес далее.
3. И сказал ему Мес: давай, немного помогу тебе. И, ухватив крест за комель, помогал нести его. И шли так. И сказал он: если б ты знал, как меня это все доканало! И отвечал Мес: да уж.
4. И, дошедши до холма, Голгофой называемого, распяли здесь его.
Приколоченный к кресту, Хесус Гассенди-Кларендон сказал с его высоты Месу:
— Тебе хорошо, а я снова буду изнывать на кресте. Если хочешь досмотреть до конца, подожди три дня. К тому времени я воскресну, и мы снова встретимся.
— А чем мне заняться пока?
— Возьми там в доме книжки, почитай. Еда в холодильнике, ужин на плите.
Мес собрался идти.
— Да, вот еще что, Мес.
— Что?
— Там в одной книжке закладка. Ты ее не потеряй, а то я потом место не найду.
— Ладно.
5. И сказал он стражникам, распявшим его: воды, что ли, давайте или уксусу. Что у вас там есть? И дали ему уксусу, и пил он. И сказал потом: уф! ну, совершилось.
6. И умер.
7. И увидели его они уже умершим, и проткнули копьем ему ребра, и исшла кровь и вода.
Мес на похоронах не присутствовал, тем более, что им полагалось быть тайными. Он пил, ел, бродил по дому, читал Кларендоновы книжки, играл с Жиро в шашки. На третий день, во время розыгрыша очередной партии Жиро вдруг насторожился, пробормотал:
— Все, ожил, — и унесся на своих крыльях.
Через несколько часов он появился вместе с Кларендоном. Тот был донельзя уставшим и обессиленным. Первым делом он спросил Меса:
— Не скучал?
— Нет. Книга твоя там. Закладки я не трогал.
— А! Хорошо. Ну, давайте есть. Голоден ужасно.
Ели.
Поев, Мес спросил:
— Когда в следующий раз пойдешь? Кларендон с гадливой гримасой перестал жевать.
— Где-то через неделю, — прожевав, ответил. — Когда грехов в мире накопится. И потом, набрать здоровья я должен? Или прикажешь страдать в ущерб организму?
— Да нет, нет, что ты! Делай как надо. Я ведь все понимаю. Не басурман какой.
— То-то.
Мес гостил у Кларендона две недели. За это время он присутствовал еще на двух распятиях и в обоих случаях помогал Кларендону нести крест. И хотя ритуал повторялся вплоть до мельчайших подробностей, Месу каждый раз все было внове. Он не уставал смотреть. Но, наконец, пришла и та пора, когда он понял, что загостился. Ни Кларендон, который сменил уже бездну имен и назывался теперь Луций Домиций Валла, ни Жиро, ни Катабан, ни тем более Гольбах не намекали ему на его скорейшее отбытие, — он сам так решил.
Мес пришел к нему, когда тот читал, и, немного помявшись, сказал:
— Ты знаешь, я, пожалуй, пойду.
— Да ты что! — всполошился Валла. — Куда это? Тебе что, не нравится у нас?
— Да нет, все нормально, спасибо… Пойду.
— Хорошо, — вдруг отступил тот. — Но… ты заходи. Ладно? А то… скучно здесь у нас Заходи, хорошо?
— Хорошо, — сказал Мес.
С Жиро он попрощался за руку.
Хор
