танцовщицы должны были двинуться на площадь, слонялись ждущие этого и любопытствующие обитатели Фемискиры.
— Где отряд? — сердито командовала Меланиппа. — Выстроить его!
В помещение ввели трех рослых амазонок со щитами в руках: Молпадию, Лампадо и Гиппу. Они встали рядом, почти вплотную друг к другу, оставляя место для остальных танцовщиц.
— А другие где?
— Причесываются, — невозмутимо объяснила старуха Орифия, верховная жрица амазонок.
— Как это? — не поняла Меланиппа.
— Эти вот причесались, а те нет, — сказала старуха.
Из-под шлемов каждой из трех выстроившихся танцовщиц колечками свисали пряди волос разной длины.
— Куда остальные запропастились? — уже кричала Меланиппа.
— …Где есть зеркала, — весело заметила присутствующая здесь Антиопа.
— Дылды, — ругалась Меланиппа, — тоже мне вестницы солнца, крепость двужильная… Жрицы-то куда смотрят?
— Жрицы им помогают, — сказала Орифия.
— Вместо того, чтобы за волосы их сюда вытащить, — не сдавалась Меланиппа.
— От зеркал-то, — усмехнулась Антиопа. — Они же вооружены.
Однако все когда-то заканчивается, даже самосовершенствование женщин перед зеркалами. Впрочем, это только мужчины считают, будто представительницы прекрасного пола излишне перед зеркалами крутятся, изучая свое отражение. Просто мужчина при этом впадает в безделье ждать, томиться. И время тянется долго. Женщины же торопятся, а время летит. Главное-то будет для них там, а не здесь. Там, где они предстанут во всеоружии. Здесь же надо готовиться целеустремленно, изобретательно. И время, конечно, летит. Его не хватает.
Но все, действительно, когда-то заканчивается. И вот площадь воодушевленно взревела… Нет, не годится. Все-таки речь — о женщинах, пусть и воинственных. Площадь протяжно ахнула… Опять не то, совсем не то… Площадь зашлась в вопле. Взвыла, одним словом. И от запредельного нетерпения, поскольку надоело бездеятельно взирать на мужчин, попусту прохлаждающихся на широком постаменте. Взвыла площадь и потому, что кончилась, наконец, неопределенка — появились главные распорядительницы предстоящего празднества. «У-ах-у-ах». — Следуя направлению этого ураганного многоголосья, гости, как по команде, обернулись и увидели: женщины в царской одежде появились у них за спинами, а для них несут высокие церемониальные кресла.
— Они — сестры? — спросил Тезей у кого-то.
И ему ответили, мол, сестры.
Сестры устроились на своих царских сидениях, и гул женских голосов смолк. Рядом с каждым из кресел сопровождавшие сестер амазонки поставили по одному сидению, у ног властительниц. Антиопа поискала глазами, кого бы пригласить, и Тезей даже поднялся навстречу ее взгляду, но к удивлению его и остальных мужчин, она остановилась на Солоенте. И Солоент через мгновение уже устроился у ног Антиопы. Тезей тоже двинулся с места и опустился на свободное сидение рядом с Меланиппой. И тогда Герм направился в сторону Ипполиты. Ипполита — единственная из трех женщин — улыбнулась ему.
Потом она подняла руку с тремя раздвинутыми пальцами, и тут же раздались звуки дудок и флейт.
На площади, притоптывая через каждые три шага, появились амазонки со щитами полумесяцем и в шлемах, в легких цветных одеяниях самых разных оттенков, стянутых в талии поясами. Руки их были обнажены, ноги тоже, босые, без нарядных подошв. Все остальные женщины на площади оставались в длинных темных шароварах.
Танцовщицы со щитами достигли центра открытого пространства и остановились, продолжая дружно притоптывать на месте. Греки глазели на танец с интересом, но и снисходительно. Они привыкли к движениям под музыку куда более изобретательным. Даже юнцы у них на учениях — вооруженные — исполняли военный танец более искусно.
— Так они быстро устанут, — заметил Тезей.
— Танец воительниц не знает усталости, — улыбнулась и ему Ипполита.
— Разумеется, — заметил сидевший рядом с нею Герм, — девы, несущие погибель мужчинам. Тут не до устали…
— А что с вами делать, как не воевать, — ответила ему Меланиппа.
— Воевать? — благодушно откликнулся повеселевший Солоент, — а почему у вас ножки меньше мужских…
Сидя у ног Антиопы, он испытывал именно счастливое благодушие.
Тем временем танцовщицы со щитами снова двинулись с места, продолжая притоптывать и образуя хоровод. Площадь зашевелилась, втягиваясь всей своей массой в танец. Площадью овладело нечто магическое, необъяснимое. Взоры трех сестер устремились в самый центр танцующих. Но и греческих воинов захватило острое чувство изумления от стремительной, очень простой, но отточенной восторгом грации множества танцовщиц.
Что до Солоента, то он был поглощен происходящим не менее Антиопы.
Вторая глава
В мегароне Ипполиты, если к ее приемной зале подходит это греческое название, гостей ожидала трапеза. На этот раз праздничная и в обществе женщин. Три царственных сестры и верховная жрица амазонок — главная жрица Луны старуха Орифия принимали Геракла, Тезея, Герма и Солоента. Присутствовала и Адмета. На ней была короткая розовая рубашка, схваченная в талии серебристым поясом. Словно Геката — дева с блестящей повязкою. Ее стройные ноги открыты взорам. Тонколодыжная Персефона, да и только. Амазонки же были в шароварах из легкой и нежной ткани, живописно обтекавшей тренированную, отточенную их образом жизни стать.
Это поначалу мужчинам мешало сосредоточиться, как и шум, все еще долетавший со стороны площади, хотя там никто уже не танцевал.
— Что происходит? — спросила Ипполита амазонку, вошедшую в зал с некоторой растерянностью на лице.
— Девы решают, как подступиться к мужчинам, — сказала вошедшая.
— Разве в городе нет списков, аналогичных поземельным? — рассудила Ипполита, — напомни-ка им про них.
— Я сообщу твое повеление суровым сестрам, — склонилась перед царицей амазонка.
— Наш сельский юноша сказал бы: я пойду к братве, — заметил Геракл, когда она удалилась.
— Что такое списки, ясноглазая? — спросил у Ипполиты Тезей.
— Списки — это наши отряды, — улыбнулась в ответ Ипполита.
— Амазонки на конях — отряды наших воинственных муравьев, — уточнила Меланиппа, — совершающие набеги на ваши земли.
— Наши земли далеко… Очень далеко, — поспешил смягчить сказанное Меланиппой Солоент.
— Не для наших муравьев, — усмехнулась Меланиппа.
— Если бы мы приплыли к вам надолго и рядом с вашим, красавицы, основали поселение, то употребили бы иные слова, — рассудил Герм.
— Какие? — насторожилась Меланиппа.
— Пчельник, пасека…
— Наша жизнь — войско, — задумчиво произнесла Ипполита. — Мы не хотим вашей неустроенности.
На некоторое время за столом установилось молчание.
— А правда, что амазонка может лишиться девственности, только убив трех мужчин? — вдруг
