Вязнут в грязи копыта. Я завтра проснусь убитой плясать под серым дождем и слушать забытый гром… Вершники летели — да встали. И, тетивы натянув, не спустили. Догоняли меня — не догнали, убивали меня — не убили. Вершник на коне да в броне не зайчонок по вереску да стрелолисту. (Подумаешь, кровь течет черная на серебристом!) Следит болотное око, глухо шумит осока, березовый желтый листок лег в конце всех дорог. Трясина… да звезда над ней… Мне жальче ваших коней… Болотная рысь глядит золотыми глазами Я — гляжу на нее мне уже не уйти. Но вереск встает лиловой стеной между нами, в этот раз разделяя наши пути. Звоном то ли тишина, то ли тетива, то ли горло сорвавший крик. Я одна. Я теперь навсегда одна. Приняла меня острова золотая трава, а наутро приплыл на челне старик. Заговоры-наговоры паутинкой на веретено меня убили мне все равно девочка-сосенка смолою плачет в окошке клубочек солнышка одуванчик Мора-Морана уходи моей донюшки не буди лапы отсеку до локтей ты не тронь кровинки моей Заря-заряница, красна девица… Вплетали красень осины в серую пряжу дней я искала мертвых друзей а след их в тумане сгинул Я спешу на их голоса — Это в небе клин журавлиный… Вот их кровь! — …в осенних лесах рдяный пожар калины. Месяц горбатый, спрячь свои рожки! Рану зажму ладошкой… Виснет над окоемом солнца иззубренный край и осыпаются птицы срезаны влет Падают наши звезды в навь, в навь сыщется ли на свете кто их подберет Перекрестье дорог — рукоять меча в головах рябины огонь время пришло — и вам отвечать за кровь, за слезы, за боль.
