Навь

За то, что вы в предрассветный час,
таясь, как тати в ночи,
в озера наших уснувших глаз
вбивали ваши мечи.

Навие полочан побияху…

Ночь костлявою лапою в ставень скрипучий стучится
на стекле как в воде отражение детской руки
столько лет — и никто не посмел заглянуть в наши лица
Мы лишь шепот, касание, ветер у вашей щеки.
Мы — лишь шепот, касание, ветер, и кто нам хозяин?
Мы не знаем любви, мы не видим тревожащих снов.
Наши кони в пыли окраин
не
оставляют
следов.
Молоко и мед на чурьи могилы
они берегут и хлеб и очаг
а мы навьи, и нас забыли.
К чему же нас привечать?
Нас бояться надо, несущих горе.
(Город страхом захлестнут,
словно петлей)
и что ни день на вечерних зорях
псы
поднимают
вой.
А мы все плывем, как туманное прядево,
огонек задутой свечи…
а с утра домовины ладят
для тех, кто умер в ночи.
По вашей воле все черное,
залит тьмой окоем
но помню вышивку:
золото
на голубом.

Кони — рыжий и карий
ступают по теплым плитам.
Забыты мечи на поляне
мечи не нужны убитым.
Не в силах поверить в сказку,
стынет в руке рука.
И ветер с небрежной ласкою
взъерошивает облака.

Глупая оленюшка,
не плачь
просто так возьми
и поверь
прыгнет солнышка
отчаянный мяч
и закатится
в раскрытую дверь
ну что ты не плачь не надо
я люблю тебя, моя радость

За окнами ветра пляска
за окнами Навья пасха
и нам уходить пора.

А завтра пришла весна.

Радугой свет в ресницах
щебечут дети и птицы
и вишенный цвет — лишь тронь
покорно ляжет в ладонь.
Все будет, как мы хотели,
В робком этом апреле,
И в реке так сладка вода:
в нее не успела
упасть
звезда.

Моя рука в твоей, как река подо льдом.
Реку к морю отпусти…

— Журавленок! Слышишь
весенний гром?
Лети!

1.11.97 — 26.10.01