ученым, талмудистом, написать не один философский трактат. Его образование и происхождение располагали именно к этому. Родился Абрам Перетц в 1770 (или 1771) г. в Любартове Люблинской губернии. Отец его был раввином этого небольшого городка и сначала обучал сына дома, а затем отправил в ешиву (где сам же преподавал).
Однако Абрам изучал не только положенные сыну раввина Священные тексты, но и иные книги, а также языки – прекрасно говорил на немецком и русском. Главным учителем и духовным наставником юноши был не отец, а дядя – главный раввин Берлина Гирш Лебель (1721–1800). В его доме молодой человек много узнал о еврейском Просвещении (Хаскале), которым был увлечен дядя.
Здесь же, в доме своего дяди, Абрам познакомился и со своим будущим тестем, другом князя Потемкина Иошуа Цейтлиным, который к моменту знакомства с Перетцем был человеком состоявшимся – крупным финансистом и ученым, гебраистом и соратником князя. В умном юноше он как будто увидел себя прежнего: молодого человека с отличным образованием и деловой жилкой. Цейтлин настолько полюбил Перетца (тому к моменту знакомства едва исполнилось 16 лет), что тут же выдал за него свою дочь – красавицу Сару.
Абрам Перетц
Не желая зла юному другу, Цейтлин тем самым надолго сделал Абрама глубоко несчастным человеком. Хоть Сара и была поистине прекрасна (за миниатюрную фигурку ее прозвали Фейгеле – птичка), любви в этой семье не было с первого дня и до смерти супруги. Сын Гирш и дочь Цирл не сблизили, а, наоборот, отдалили супругов друг от друга. Абрам, хоть и перебрался вслед за женой и тестем в Шклов, никакого душевного тепла к своей супруге не испытывал и, когда решил переехать в Петербург, семью с собой не взял.
Несмотря на несчастливый брак Абрама с его дочерью, мудрый Цейтлин портить отношения с зятем не стал. Через Потемкина он выхлопотал для своего верного помощника разрешение поселиться в Петербурге, где молодой человек должен был блюсти его, Цейтлина, торгово-финансовые интересы. В 1790 г. Абрам Перетц присоединяется к еврейской общине, которая проживает в Петербурге с разрешения властей. Вероятнее всего, это как раз та община, появлению которой всеми силами способствовал Нота Ноткин.
Талантливый юноша очень быстро завоевал прекрасную репутацию и вошел в число самых влиятельных откупщиков, финансистов и корабельных подрядчиков столицы Российской империи. Херсонский купец Николай Штиглиц, также пользовавшийся покровительством Потемкина, заключил вместе с Перетцем контракт с правительством на откуп соли в Крыму. Павел I лично утвердил контракт и пожаловал нашему герою титул коммерции советника. Это произошло в 1801 г., всего через десять лет после переезда Перетца в Петербург (нашему герою был 31 год).
Абрам был истинным ценителем принципов Просвещения – жил открытым домом, с удовольствием принимал у себя людей самого разного происхождения и различных профессий. Его гостями почитали за честь быть и самые известные люди Санкт-Петербурга. Он состоял в дружеских отношениях с фаворитом Павла I графом Иваном Кутайсовым, а также министром финансов графом Егором Францевичем Канкриным. Однако главным другом и покровителем Перетца при дворе стал прославленный реформатор Михаил Михайлович Сперанский.
Сперанский Михаил Михайлович (1772–1839) – реформатор, законотворец, основатель российской юриспруденции и правоведения, действительный член всех существующих на тот момент академий наук, масон. Ко двору Сперанский попал в последние годы правления Павла I, но по-настоящему проявил себя уже при правлении императора Александра I. Он составлял для правителя проекты реформ, важнейшие аналитические документы, был вторым человеком в государстве после императора.
«Откупщик Перетц – жид, но человек добрый и истинно благородный», – аттестовал его современник. Судя по всему, эту точку зрения разделял и Сперанский, который не просто стал близким другом еврейского просветителя, но даже жил в его доме на углу Невского и Большой Морской (ныне здание кинотеатра «Баррикада»).
Михаил Михайлович Сперанский
Когда в 1802 г. указом императора был создан Еврейский комитет (тот самый, в котором схлестнулись в нелегкой дискуссии Державин и Ноткин), Перетц тоже оказался в его составе. Его, кстати, Державин тоже приметил и написал! «Сперанский совсем был предан жидам чрез известного откупщика Перетца, которого он открытым образом считал приятелем и жил в его доме».
Державин, собственно, ничего другого и не мог сказать, ведь именно Сперанский в комитете противостоял юдофобским идеям. С его точки зрения, евреям надо давать образование и возможность полноценно участвовать в развитии промышленности и торговли на пользу Отечества. «Как можно меньше запретов и как можно больше свободы!» – так формулировал реформатор то, какой должна была быть политика по отношению к евреям. Он, водивший дружбу с одним из лучших представителей еврейского народа, и не мог считать иначе.
«Сперанский действительно состоял в близких отношениях к Перетцу… – пишет биограф академика М. А. Корф. – Всего вероятнее, что наш государственный человек поддерживал эту связь потому более, что в огромных финансовых знаниях Перетца он почерпал те практические сведения, которых и по воспитанию, и по кругу своей деятельности не мог сам иметь. Впрочем, связь с Перетцем… славившимся своим коммерческим умом, ни для кого не могла быть зазорною».
Именно финансовые таланты Перетца и его государственное мышление помогли иудею не только завоевать доброе отношение Сперанского, но и его доверие в делах государственных. Финансовая реформа 1810–1812 гг., которая принесла Сперанскому славу, а России – обновление экономики, судя по некоторым свидетельствам, была во многом результатом совместных размышлений русского реформатора и еврейского финансиста. Опала Сперанского ознаменовала начало конца и для самого Перетца. Во время войны 1812 г. искренне преданный Российской империи Перетц вложил все свое состояние в организацию снабжения русской армии, повторив ошибку, совершенную Ноткиным. Казна долгов не возвращает, и Перетц вынужден объявить себя банкротом. Его имущество было распродано за полтора 1,5 млн рублей, государство осталось должно ему 4 млн, которые уже никогда не вернет.
Дом А. Перетца в Петербурге
В 1813 г. Перетц разочарован и сломлен. После вышедшего в 1804 г. Положения о евреях, в котором преобладали, несмотря на все старания его и Сперанского, драконовские меры, надежды на эмансипацию евреев в России не осталось. Разочарован Перетц и в Российском государстве, которое его разорило и отвергло своего лучшего реформатора Сперанского.
Он принял лютеранство, чтобы жениться на девице Королине де Ломбор, в которую, судя по всему, страстно влюбился. Впоследствии от этого брака на свет появились четверо сыновей и пять дочерей. Фактом своего крещения Перетц порвал с соплеменниками, которые не простили ему такого предательства. Для них Перетц был заступником, мудрецом, гордостью. Крещение лишило Перетца поддержки бывших учителей и соратников. Единственный, кто не отвернулся от финансиста после его крещения, – бывший тесть Иошуа Цейтлин. Он упомянул зятя в своем завещании и дал ему право выкупить свое поместье «Устье», которое стало к тому времени центром еврейского просвещения.
Однако наследства бывшего тестя явно недостаточно. Известно, что в последние годы жизни Перетц нищенствовал. В письме своему родственнику по первой жене Соломону Цейтлину в 1822 г. Перетц жаловался: «Мои дела в ужасном состоянии, и я ни на кого не могу положиться, кроме нашего небесного Отца, который дает пропитание каждому и всем нам. Надеюсь, что Он не оставит меня на посмеяние моим врагам». Однако больше никаких упоминаний о некогда одном из самых знаменитых евреев Петербурга нет. Скорее всего, Перетц умер в Петербурге в начале 30-х гг. XIX в.
Штиглицы: великий род финансистов и меценатов
Штиглиц – одна из самых знаменитых еврейских фамилий конца XVIII – середины XIX вв. в экономической жизни России. Основателем династии считается придворный еврей князя Вальдекского Лазарус Штиглиц, который был женат на еврейке Фредерике Луизе (урожденной Маркус). Мы потому указываем национальность родителей знаменитых Штиглицев, что существует тенденция в средствах массовой информации именовать Штиглицев немцами. На самом деле семья была еврейская.
Все шестеро сыновей Лазаруса получили прекрасное образование. Известность приобрели в России братья Людвиг, Бернард и Николай, которые в конце XVIII в. переселились сюда из городка Арольсен
