княжества Вальдек (Западная Германия).
Николай Штиглиц
Поначалу оба брата на юге империи занимались винными откупами. Кроме того, Николай вместе с Абрамом Перетцем, как мы уже рассказывали, вел соляную добычу, которую пришлось свернуть, поскольку Сенат посчитал такие откупы монополией. Благодаря винным откупам, Николай Штиглиц получил в 1801 г. чин коллежского асессора «за бытие им при торгах о винном откупе». Тогда он и перебрался в Петербург, где устроил торговый дом.
Во время войны с Наполеоном Николай Штиглиц занимался поставкой продовольствия для русской армии, за что пожалован императором Александром I дворянским званием. Штиглица высоко ценят при дворе. Об этом можно судить по тому, что в 1809 г. император Александр I перевел при его посредничестве за границу наличные на только ему известные расходы (около 13 млн рублей). В 1817 г. его назначают директором Генеральной комиссии погашения долгов, которая пытается залатать дыры, оставленные в российском бюджете разорительной войной, путем заключения займов за границей. Министр финансов Евгений Канкрин отмечал, что усердие и труды Штиглица «способствовали к успешному ходу первых наших займов и ускорили достижение цели правительства в одной из важнейших финансовых операций». В 1818 г. Николай Штиглиц получил чин надворного советника, ав 1819 г. – орден Владимира IV степени.
К сожалению, прямых наследников у Николая не было, поэтому он вынужден был просить царя, чтобы братья могли после его смерти распоряжаться его поместьем и пользоваться заслуженными им привилегиями. В 1829 г., когда Николая не стало, его место занял Людвиг Штиглиц, получив в наследство 100 тысяч десятин земли (более 100 тысяч га) с заводами овец испанской породы.
Людвиг Штиглиц
Интересно то, что именно Людвиг вошел в историю российского предпринимательства как одаренный бизнесмен и финансист. А ведь началось все с того, что Николай выписал к себе в Россию младшего брата, ссудил ему 100 000 рублей и ввел его в деловой мир Санкт-Петербурга. Дела у Людвига пошли плохо, но Николай снова подставил спину. И не прогадал.
«Людвиг Штиглиц оказался предпринимателем от Бога и самым удачливым из братьев, – пишет историк Лев Бердников. – Свойственные ему сметливость, оборотистость и точный расчет вкупе с самообладанием и железной выдержкой определили его надежный и быстрый коммерческий успех. Кроме того (это отмечали даже его недруги), Людвига отличали трудолюбие и непоколебимая честность, ставшая своего рода визитной карточкой его банкирского дома».
Людвиг Штиглиц
Дела у Людвига шли неплохо. Была у него в Одессе своя контора, оборот внешней торговли которой составлял 24 млн рублей, в 1834 г. оборот вырос до 32 млн рублей, в 1838 – до 55 млн рублей.
Другое предприятие Людвига Штиглица «Штиглиц и K°» располагалось в Петербурге на Английской набережной. Торговый дом Штиглица занимался экспортом и импортом. Из России вывозилось за границу зерно и лес, а сюда ввозились разные дефицитные товары. Когда в 1806 г. Россия в числе других стран объявила Англии континентальную блокаду, многие экспортеры пострадали. Кроме Штиглица, пользовавшегося особым императорским расположением.
«Официальная российская власть закрывала глаза на действия некоторых крупных торговцев, имевших связи при дворе. К последним относился и Людвиг Штиглиц, часто в качестве личного одолжения ссужавший наличными деньгами высокопоставленных российских чиновников, – пишет историк Дмитрий Корнейчук. – Корабли торгового дома, нагруженные российским зерном, продолжали курсировать в сторону Британских островов, возвращаясь обратно с традиционной английской продукцией (сукно, чай)».
Александр I издал манифест, запрещающий иностранцам состоять в купеческой гильдии (1807 г.). И тогда Штиглиц решил вступить в «вечное Российской державы подданство». Людвига вообще сложно было назвать преданным сыном своего народа. В какой-то момент ему стало понятно, что иудейское вероисповедание мешает в осуществлении некоторых его планов. Тогда Штиглиц принял лютеранство (1812 г.) и женился на христианке Ангелике Готшальк-Дюссельдорф.
Уже к 20-м гг. XIX в. Людвиг Штиглиц считался одним из самых влиятельных лиц на Петербургской бирже. Но главным достижением Штиглица стало место личного банкира императора Александра I. До него это место занимал резкий и вспыльчивый барон Александр Франц Ралль, который по неудачному стечению обстоятельств в 1817 г. разорился, а «все торговое сословие указало на Штиглица, как на достойного занять первенство на Петербургской бирже». Штиглиц оказался ценнейшим приобретением российского двора. Его честность в делах помогала в работе по иностранным займам. Ежегодно государство вынуждено занимать около 120 млн рублей, чтобы покрывать расходы на реформы и просто подлатывать дыры в бюджете, оставшиеся после войны с Наполеоном. Штиглицу удалось взять под минимальный процент 230 млн, чтобы заполнить очевидную брешь в бюджете страны. Банкирские дома ведущих европейских столиц быстро убедились в надежности российского партнера и готовы ссужать ему деньги буквально под честное слово. Тем самым Штиглиц заслужил благорасположение даже такого юдофоба, как Николай I. И по случаю его коронации за оказание правительству услуг и усердие к распространению торговли Людвига пожаловали титулом барона Российской империи, а в 1831 г. даровали диплом и герб.
Штиглиц не просто умел удовлетворить прихоти двора, он действительно был очень честным банкиром: «В отличие от иностранных банкирских контор и отечественных ростовщиков, брал самые умеренные проценты за кредиты (10–12 % вместо традиционных 30–40
«Вексель Штиглица являлся как бы его наличными деньгами, а слово ценилось выше векселя», – писала «Северная пчела» в 1843 г. Среди клиентов банка «Штиглиц и K°» обнаруживались самые влиятельные люди эпохи: граф Александр Аракчеев, сенатор Николай Новосильцев, граф Павел Киселев.
Штиглиц, однако, не только банкир. Он активно развивал свою финансовую империю в самых разных направлениях – от промышленности до совершенно нового для России страхового бизнеса. В 1827 г. он создал первое в России страховое предприятие: Первое страховое от огня общество («Санкт-Петербургский феникс»), которое возглавлял до конца своих дней.
В 1830 г. открыл одну из крупнейших в стране бумагопрядильных фабрик (Невская мануфактура в Петербурге), а чуть позднее еще одну – Екатерингофскую.
При активном участии Людвига Штиглица в 1830 г. было образовано Общество акционеров для постоянного сообщения между Петербургом и Любеком – первая в России пароходная компания.
По его инициативе в Нарве было основано Общество Нарвской суконной мануфактуры (вместе с ним в Обществе состояли министр иностранных дел граф Карл Нессельроде и шеф жандармов граф Александр Бенкендорф), а потом построен и мост через Нарву.
Включается Штиглиц и в строительство железных дорог. При содействии его банка был получен внешний российский государственный заем на 50 млн рублей на строительство дороги из Петербурга в Москву.
Не чужда была Штиглицу и благотворительность – он жертвовал огромные суммы на содержание двух училищ в Петербурге – Коммерческого и Торгово-мореплавательного. На строительство трехэтажного каменного здания с церковью он предоставил Коммерческому училищу 20 000 рублей.
«За труды и усердие на пользу отечественной торговли и промышленности» барон был удостоен орденов Анны II степени (1831) и Владимира III степени (1836), а в 1839 г. вписан в дворянскую родословную книгу Санкт-Петербургской губернии. Также получал медали на международных выставках.
В смерти Людвиг Штиглиц оказался так же стремителен, как и в финансовых достижениях. 6 марта 1843 г. в возрасте 65 лет один из известнейших финансистов России умер от удара. В день его похорон в знак траура была закрыта Петербургская биржа – случай беспрецедентный. На церемонии прощания присутствовали иностранные послы, министры, видные военные и гражданские чиновники, российское купечество. Улицы были полны – петербуржцы пришли попрощаться с талантливым финансистом и щедрым меценатом.
Людвиг Штиглиц оставил свое огромное состояние (точной суммы никто не знает, указывают от 14 до 30 млн рублей) и титул единственному своему сыну Александру. «Намерен ли ты продолжать торговое дело, это от тебя зависит, – написал Людвиг Штиглиц, обращаясь к сыну. –
