г-ном Эруаром, первым медиком двора, делилась с ним своими опасениями, что Его Величество весной снова может слечь. Люинь не преминул воспользоваться случаем и сообщил Королю, что против него что- то замышляется и это что-то должно произойти весной. Он то и дело давал Королю понять, что принцы понесли наказание из-за маршала д’Анкра, что они очень привержены Его Величеству и несказанно огорчены его болезнью.
Эти слова запали Королю в душу, и по его приказу — но как бы от собственного имени — г-н де Жевр отправил г-ну де Майенну депешу в Суассон, оповещая о благожелательном отношении к нему Короля, о зародившейся у Его Величества мысли удалиться от Королевы-матери в Компьень, где все принцы могли бы с ним повидаться.
Сие известие воодушевило принцев, и они отдали кардиналу де Гизу приказ всячески помогать г-ну де Люиню, дабы извлечь из этого дела наибольшую выгоду. События приняли такой очевидный оборот, что Ла Шене, прислуживавший Королю дворянин, приближенный одновременно и к г-ну де Люиню, выслал к ним Женье, через коего передал, что Король недоволен маршалом д’Анкром и призывает всех держаться вместе и ни в коем случае не мириться с маршалом.
Несмотря на все это, назначение министров оказалось для принцев неожиданным; они были уверены, что без таких умов, какими обладали они, государство будет вынуждено снова обратиться к ним, и возгордились чрезмерно. Тем не менее они ни на йоту не приблизились к выполнению своих обязанностей, напротив, усилили бунт, особенно это касалось герцога Неверского, делавшего это в открытую; г-н де Буйон интриговал незаметно, возводя хулу на собственное правительство перед иностранными правительствами: он отправил в Голландию, в Льеж, и в различные города Германии послания, в коих ругал правительство. Так, г-н дю Пеше из Льежа говорил о Короле в неподобающих выражениях. И один льежский дворянин, несогласный с подобными заявлениями, осудил его за предательство, дело дошло до рукоприкладства, и дю Пеше был убит. Были и иные случаи ущемления королевской власти, приведшие к конфликтам и появлению огромного числа вооруженных людей — в Седане, в Шампани, где герцог Неверский собирал их и направлял в покорные ему города. Узнав об этом, Король был вынужден отправить в эту провинцию вооруженные отряды под командованием маршала де Пралена, дабы поддержать своих полномочных представителей, извещающих Его Величество о нарушениях принятых им ордонансов, судить виновных и готовых в любую минуту представлять его интересы.
Прошло совсем немного времени, и эти войска весьма пригодились, поскольку в ночь на первое декабря герцог Неверский неожиданно вступил в город Сент-Менеу, закрепился там и расположил в замке гарнизон из пятисот человек. Этот город был важным пунктом, защищающим Седан и Мезьер и перекрывающим путь на Верден. Маршал де Прален вступил туда во главе королевских отрядов, пообещав десять тысяч экю Буконвилю, наместнику замка, и стал хозяином положения, изгнав гарнизон де Невера 26 декабря и препроводив его в Ретель.
Несмотря на все дурные поступки герцогов Неверского и Буйонского, последний, действовавший более скрытно, имел мужество написать Королю, жалуясь, что войска, коими располагает Его Величество в Шампани, притесняют его, а посол Короля в Брюсселе препятствует свободной торговле с Седаном, которому, по мнению де Буйона, Его Величество отказал в протекции; а также о том, что ему придется помочь самому себе теми способами, которые имеются в распоряжении каждого.
Его Величество ответил ему 27 числа с необычайной твердостью, указав герцогу на его недостойное поведение и на то, что отправленная им жалоба имела целью упредить порицание, которое он, Король, намеревался выказать ему, а также держать народ в ложном убеждении, будто с ним плохо обращаются. По поводу упрека в отношении торговли, якобы не развивающейся, Король ответил, что дело было в том, что королевский посланник действительно чинил ей препятствия при проходе войск, враждебных Королю. Далее он писал, что, будь герцог умным человеком, вместо угроз применить те или иные способы защиты ему следовало попросить дать объяснения, и они были бы даны ему от лица королевской власти, которой он обязан всем, что имеет. Ответ, твердый и дышащий величием и зрелостью, несвойственными Королю прежде, не возымел тем не менее должного действия по вине маршала д’Анкра: питаемая к нему ненависть сослужила плохую службу — все, что исходило от него, смущало и народ, и вельмож, и самого Короля.
Мы уже сказали, что через три дня после своего ареста Господин Принц был переведен в другое помещение, более охраняемое; его не оставляла надежда оказаться вскоре на свободе, однако ситуация изменилась: и ему, и тем, кто принадлежал к числу его сторонников в Париже, перестали доверять.
Один из его рейтаров по имени Бурсье в конце октября был обвинен женщиной дурного поведения в том, что будто бы, находясь в одном довольно сомнительном месте, он рассказывал, как чуть было не убил Королеву-мать в ее собственном люксембургском доме, куда она часто приезжала, но ему помешали — в первый раз кардинал де Гиз и Бассомпьер в другой раз. Барбен немедля отправил эту женщину к хранителю печатей дю Веру на допрос; протокол допроса подтверждал, что доверять словам этой потаскухи нельзя. Барбену показалось, что не стоит пренебрегать делом, в котором речь идет о жизни Королевы, и сделал так, чтобы Его Величество распорядился снять с г-на дю Вера выполнение других обязанностей и вместе с г-ном де Мемом, лейтенантом гражданской службы, заняться разбирательством этого дела чрезвычайной важности. 4 ноября Бурсье был почти единогласно приговорен к смерти, однако сперва ему предстояло пройти пристрастный допрос. Все советники захотели присутствовать при допросе, хотя это и не было принято, — то ли для того, чтобы показать свое рвение и желание угодить, то ли потому, что улики оказались столь серьезными и советники вознамерились узнать что-либо, подтверждающее справедливость их решения. Обвиняемый снова признался в преступных намерениях, изложив все подробности в соответствии с обвинением.
Еще двое, принадлежавших к страже Господина Принца, были схвачены, будучи замеченными с Бурсье, однако, не обнаружив за ними никакой вины, их освободили. Один из них, по имени Вогрэ, удалился в Суассон, надеясь быть там хорошо принятым, где он заявил, что был послан убить герцога Майеннского, как мы в этом убедимся спустя год.
Дело Бурсье повысило недоверие к Господину Принцу и привело к тому, что с подозрением стали относиться и к его офицерам, готовящим ему пищу и прислуживающим ему во время трапезы, — они будто бы передали ему несколько писем в паштете; их прогнали и приставили к Господину Принцу королевских слуг. Позже, 24 ноября, он был посажен в карету и отвезен в Бастилию; 19 декабря граф де Лозьер, сын маршала де Темина, под охраной которого находился Господин Принц, был сменен, а охрана его была поручена дю Тьеру, командующему легковооруженными всадниками Королевы-матери.
Заканчивая разговор о событиях этого года, нельзя не вспомнить о том, что произошло в Италии со времени заключения договора в Асте: почему его условия не исполнялись, а также о помощи, оказанной герцогу Савойскому со стороны Франции, и о том, что предприняли Их Величества, дабы направить дела в благоприятное русло.
После заключения договора в Асте Испания отозвала маркиза д’Иночозу из Милана и отправила туда дона Педро Толедского, который, основываясь на том, что по упомянутому договору Король формально не был обязан разоружаться, не только не сложил оружие, хотя герцог Савойский и распустил свою армию, но и вооружил новые отряды, подав герцогу Савойскому справедливый повод к ревности.
В то время венецианцы были в состоянии войны с эрцгерцогом Фердинандом из-за его подданных в Хорватии, в конце предыдущего года совершивших ряд краж, — венецианцы, отчаявшись добиться от эрцгерцога разумного ответа, вступили с ним в войну.
Армия дона Педро Толедского не могла быть использована против них таким же образом, как против герцога Савойского, и они подписали договор. Стороны обещали друг другу помощь в войне против испанцев, после чего союзники начали формировать дополнительные войска.
Король, получив известие о новом очаге, разгорающемся в Италии, отправил туда в качестве своего чрезвычайного посла г-на де Бетюна вместо маркиза де Рамбуйе и поручил ему добиться согласия сторон.
Возникло брожение умов; испанцы отличаются заносчивым нравом и уверенностью в своих силах; герцог Савойский вел себя отважно, а венецианцы — опасливо. Делались различные предложения по улаживанию конфликта, но из-за пустяков дело застряло, разрешить спор пригласили Короля; герцог Савойский обещал защищать его, согласно договору, заключенному в Асте, и торопил маршала де Ледигьера, не дожидаясь приказа Его Величества, прислать ему войска, как тот и обещал. Маршал де Ледигьер прибыл в Турин, вооружил отряд, переправил его через горы, и герцог Савойский оказался во
