- Модель «Moon-Cat», - добавил Бенитес, - Легкий ударный суперсоник. Такие иногда заходят к нам в гости на Гуам, в Апра-Харбор. Они слабее наших FAB-55 «Sea Stealth Navaho», по критерию, в четыре с лишним раза, но, блин, дешевле почти в сто раз.
- Что значит, в четыре раза слабее? – спросил Чанг.
- Ну… - Бенитес почесал в затылке, - Есть такой специальный тактический критерий в компьютере. Туда подставляешь ТТХ боевого самолета и получаешь цифру. У нашего «Navaho» - 89 баллов, а у их «Moon-Cat» - 22 балла. А что это практически значит...
Лейтенант замолчал и красноречиво поднял взгляд вверх, давая понять, что ответ на вопрос о смысле суммы баллов тактического критерия лежит где-то около вершины американского финансово- промышленного и военно-политического Олимпа.
- А я, вот, не понимаю, - пробурчал Понг, - В нашей войне Меганезия, за кого?
- За свой кошелек, - тут же отозвалась Балалайка, - у нези четкий принцип: война это бизнес, и на ней надо делать деньги.
- Капиталисты, - заметил Чанг, - в любой буржуазной стране наживаются на войнах.
- Ты не врубился, - сказала она, - В Меганезии есть закон: если правительство хочет воевать, то пишет в суд бумагу-гарантию, что все граждане наживут не менее, чем по столько-то денег. Потом, воюют, и если денег получилось больше, то правительству выписывают премию, если меньше, то выгоняют, а если ушли в минус, то сажают в тюрьму, или вообще расстреливают.
- Все граждане?! – изумленно переспросил он.
- Ну! – Балалайка кивнула, - В этом весь смысл. Потому и истребители дешевые.
- На самом деле, - возразил Бенитес, - у меганезийцев все не так просто.
- Просто, или сложно, - сказала она, - Но принцип у них именно такой.
Чанг, как показалось, вдруг сосредоточился на управлении плашкоутом, хотя, океан впереди был спокойным, а навигационный экран показывал, что курс правильный.
- Ты что? – забеспокоился Понг.
- Жопа, - лаконично ответил тот.
- Это не жопа, а полицейский вироплан, – тоном школьной учительницы сообщила Балалайка. – Ничего такого. Просто выполняйте его приказы.
- Ложимся в дрейф, - со вздохом, произнес Чанг, и через несколько секунд, плашкоут – экраноплан неуклюже шлепнулся брюхом на воду, проплыл некоторое расстояние по инерции, постепенно замедляясь, и остановился. А рядом с негромким жужжанием, приводнился небольшой крылатый автожир, разрисованный желто-синими узорами.
Один полисмен занял позицию на крыше вироплана с ручным пулеметом наготове, а второй, с пистолет-пулеметом в руке, перепрыгнул с крыши на палубу плашкоута. Он выглядел вполне буднично и даже добродушно. Широкоплечий креол, в свободном комбинезоне с блестящей эмблемой: черно-желто- белый трехлопастной пропеллер на лазурном поле и надпись «LP Mariana – Nor Farallon».
- Сержант Ортин, локальная полиция Нор-Фараллона, - представился он, - Кто старший офицер этого воздушно-морского судна?
- Мы с ним, - ответил Понг, спрыгивая из рубки на палубу и показав кивком головы на спустившегося следом Чанга, - а остальные двое, это наши друзья с Окинотори.
- Друзья тоже пусть спустятся сюда, - сказал полисмен.
Феликс Тринидад спустился на палубу, и протянул руки Балалайке.
- Романтика! - пискнула она, и радостно использовала американца в качестве лифта.
- Так! – произнес сержант, поднимая в левой руке нечто вроде портативной камеры с маленьким боковым экраном видоискателя, - Ага! Есано Балалайка, карго комюнити Окинотори и Феликс Тринидад Бенитес, лейтенант US Navy. А вот экипаж, по ходу, впервые в Меганезии. Представьтесь, пожалуйста.
- Пан Понг.
- … И Пан Чанг. Мы из КНДР, приехали работать в Цин-Чао.
- …Везем тайваньских уток.
- …На Минамитори… - сменяя друг друга, отбарабанили северные корейцы.
- Так… - повторил полисмен, - Значит, уток. А где на них можно посмотреть?
- Они в трюме, офицер, - ответил Понг, - Надо открыть люк. Но там запах.
- Запах? Хэх… - сержант Ортин откинул крышку люка, опустился на одно колено и попробовал заглянуть внутрь, - Oh! Joder conio!
- Я вас честно предупредил про запах, - на всякий случай, напомнил Понг.
- Фигня, я и не такое нюхал. А можно включить свет в трюме?
- Можно. Я сейчас включу.
Сержант повернулся к напарнику, сидевшему на крыше вироплана.
- Капо, держи ситуацию под контролем. А я спущусь, посмотрю на этот зоосад.
- Я держу, - лаконично ответил второй полисмен, глядя поверх ствола пулемета.
- Раз включили свет, значит придется кормить, - со вздохом, произнес Чанг.
- А так, через час бы пришлось, мало разницы, - с философским спокойствием ответил Понг, и направился к штабелю мешков, пристегнутому ремнями перед башенкой.
- Что у вас там? – спросил Капо.
- Кукуруза для уток, офицер. Могу открыть мешок и показать.
- Покажете сержанту, когда он поднимется.
В полицейской процедуре возникла пауза, и Чанг этим воспользовался.
- Офицер, у вас есть аптечка?
- Есть комплект медико-биологической помощи. А у кого проблемы со здоровьем?
- Ни у кого. Нам это на всякий случай. Давайте меняться: аптечка на котелок соджу.
- Aita-o, - Капо отрицательно покачал головой, - Самогон у нас тоже есть.
- Скажи про сул-чуюсо, - посоветовала Балалайка.
- Ты думаешь? – с некоторым сомнением в голосе откликнулся Чанг.
- Что-что? - заинтересовался полисмен.
- Самогонный аппарат – горшок, - пояснил Понг, - Самодельный. Глиняный.
- Глиняный самогонный аппарат? Хэх… Что-то я не понял.
- Вы просто не в курсе, - вмешался Бенитес, - В Китае, Корее и Японии в средние века делали перегонные кубы из домашней керамики. Позже начали делать из стекла, а на металлические ректификаторы перешли только в позапрошлом веке.
- Вот оно как… - Капо почесал шею, - А вы спец по этим делам, мистер Бенитес?
- Нет. Но я регулярно читаю «Бунгэй Сюндзю». Там в позапрошлом году была статья, просто национально-траурная: умер столетний дядя, последний, умевший делать эти домашние керамические аппараты. И историческая справка про самогон в регионе.
- Я сейчас принесу, и вы посмотрите, - добавил Понг, вскочил с мешка кукурузы, на который уже успел сесть, и метнулся в рубку.
Ствол пулемета дернулся, отслеживая его движение, и полисмен проворчал.
- Не надо так резко, мистер Пан Понг. У меня же рефлексы. Давайте, спокойнее.
- Что еще там? - просипел сержант Ортин, появляясь из люка и все еще морщась от вдыхания летучих продуктов метаболизма тайваньских уток - мутантов.
- Раритетная штука, Тин, - ответил Капо, - глиняный горшок - самогонный аппарат.
- Ты что, прикалываешься?
- Нет. Я сам обалдеваю. Вот, смотри, парень это притащил. Типа, они продают.
- Y una polla… - произнес Ортин, глядя на аляповатую емкость из обожженной глины, слепленную явно вручную, и напоминающую «артельный» 20-литровый чайник, - И сколько эта штука, приблизительно, стоит?
- А сколько вы дадите? - хитро прищурившись, спросил Понг. Он (как и его напарник) только вчера впервые в жизни оказался вне территории КНДР, и совершенно не имел ориентиров по ценам в окружающем мире. На пристани Йонагуни заправка горючим и загрузка утячьих птенцов была оплачена
