Рон: Безусловно. Такие реформы требуются каждый раз, когда меняется технология войны. Когда во второй половине XIX века появились пулеметы, армии пришлось отказаться от сомкнутого строя, и обучить офицеров управлять бойцами, которые не собранны в плотную толпу, а рассредоточены.
Етори Рафу: Но, для этого и бойцы должны были стать более толковыми.
Рон: Да. А теперь понадобятся еще более толковые и самостоятельные бойцы. Но мы отклонились от конкретной темы в сторону общей военной стратегии.
Етори Рафу: Действительно, давай, вернемся к «Майскому жуку». Когда я на своем любительском уровне пилотировал эту машину, мне показалось, что она бы могла выглядеть совсем как живая, если бы вместо движков были машущие крылья. Как у настоящих насекомых… Это называется «flap-flyer», я не ошибаюсь?
Рон: …Или просто «flap». Да, я думаю, у «Майского жука» могут появиться клоны с машущими крыльями, но это будет уже не патрульный флайер, а чисто диверсионный, совсем небольшой, полностью роботизированный и медленный. Если взять пример с охотой за людьми, то флап сможет выполнять это почти с идеальной скрытностью.
Етори Рафу: Но почему он должен быть медленный?
Рон: Машущий полет неэффективен при скорости выше полтораста узлов. Вообще, я заметил, что авторы «Майского жука», на всю катушку использовали преимущества масштабно-модульного принципа, который позволяет очень гибко и быстро менять и размеры, и модули: силовой, двигательный, оружейный, маневровый. Когда машина полностью делается на фаббере, этот принцип позволяет быстро порождать клоны…
Етори Рафу: А какие еще перспективы есть у клонов этой замечательной машины?
Рон: Я не готов сформулировать эти перспективы достаточно четко, но уверен: такие флайеры скоро сами расскажут о себе, причем очень доходчиво.
-----------------------------------------------------------
…
После общения с командой «TeKe-Toys», Етори Рафу почувствовал, что срочно надо выпить маленькую чашечку крепкой местной рисовой водки, и отправился под навес ресторана при кемпинге, а там – прямым курсом к стойке бара, и…
- Я вас знаю! – объявил очень пожилой дядя, непонятно какой расы, одетый в бриджи болотного цвета и яркую красно-желтую пятнистую гавайку. На голове у него была лимонная повязка «bandana», а на лице - модерновые дымчатые очки «восьмерка».
- Простите? – переспросил репортер.
- Я смотрел вчера ваш репортаж про «Майского жука», - пояснил тот, - Вы чертовски отчаянный парень, что решились сесть за штурвал этой бешеной личинки дракона.
- Как вы сказали? Личинки дракона?
- Да! Это была моя первая ассоциация. Я приехал сюда с Чеджу, корейского острова. Личинки драконов «Yeon», называемые «Ymugi», это часть тамошней мифологии.
- Подождите… - растеряно произнес репортер, - …Кажется, вы - Дако Парадино?
- Не кажется! – ответил тот, - Это я и есть. Хотя, буддистское мировоззрение учит воспринимать всю окружающую реальность, как «maya», мировую иллюзию… Ну, шлепайтесь за стойку, и я угощу вас иллюзией здешней супер-крепкой водки.
- Спасибо, но мне неудобно… Это я должен бы вас угостить. Ведь это я просил вас о встрече, чтобы задать несколько вопросов, которые интересуют наших зрителей…
- Да, да, - художник-футурист улыбнулся, - о политике, о космосе, и о всякой всячине, происходящей с этим забавным человечеством. … Верно, Рафу?
- В общем, да… Сейчас я соберусь с мыслями…
Дако Парадино подмигнул репортеру, и сделал выразительный знак бармену. Тот понимающе кивнул и через несколько секунд притащил пару чашечек «hanazake» и большое блюдо с фруктами, нарезанными дольками.
- Спасибо, - сказал Етори Рафу.
- Ваше здоровье, - ответил художник, и глотнул водки.
- Ваше здоровье, - повторил репортер и тоже сделал глоточек, - Вы не против, если я включу видеокамеру и сразу задам вопрос о политике?
- Никаких проблем! Мы ведь договорились заранее, верно?
- Да, - подтвердил Рафу, включая камеру, - …Мы беседуем с известным новозеландским художником, основателем стиля «futurex». Этот стиль называется еще «графической научной футурологией»… Скажите, Дако-сан, влияет ли искусство на политику?
- Смотря, какое искусство и смотря в какую эпоху, - ответил Парадино, - Искусство, которое не влияет на политику, лишено смысла. Так же, как лишена смысла эпоха, на протяжении которой искусство не может влиять на политику.
- Это неожиданное суждение, - заметил репортер, - Давайте, попробуем разобраться. Например, музыка. Не песни, а именно сама музыка, без слов. Это огромная область искусства. Как она может повлиять на политику?
- Очень сильно, - сказал художник, - Как вы думаете, почему в тех странах, где правят исламисты, запрещен джаз, блюз, рок-н-ролл, диско, и многие другие жанры музыки?
Етори Рафу на несколько секунд задумался, а затем уверенно ответил.
- Для исламистов это - символ Западной Европы и Америки, вражеской территории.
- Однако, - заметил Парадино, - исламисты не запрещают западноевропейские марши.
- Это так, - согласился японский репортер, - Я где-то читал, что марши согласуются с идеологией джихада, по мнению какого-то муллы, или аятоллы.
- А джаз противоречит этой идеологии, - добавил художник, - Какой-нибудь аятолла ничего не понимает, а просто чувствует это подкоркой своих пропитанных шариатом мозгов, но мы-то с вами можем найти причины противоречия. Как вы считаете?
- Наверное, можем, - снова согласился Рафу.
- …И в этом, - продолжил Парадино, - нам помогут Фрейд и Ленин.
- Вы сказали: Фрейд и Ленин?
- Да. Я сказал: Фрейд и Ленин. Фрейд, как мы знаем, открыл, что мораль, идеология, политика, и вообще публичная власть, опираются ни на что иное, как на управление основным инстинктом, сексом, сексуальным влечением, его стимуляцией или его подавлением. Дальше – простая логика. Искусство влияет на сексуальное поведение, следовательно, оно влияет и на политику. Вот почему Ленин, прочитав книги Фрейда, немедленно заявил: «искусство – это часть партийной идеологии и агитации. Если искусство не служит нашей партии, то оно служит партии наших врагов». Ленин был предельно бестактным деятелем. Он публично заявил то, о чем все другие политики говорили лишь в кулуарах. Ленина в бестактности переплюнул только Муссолини.
- А Гитлер и Сталин? – неуверенно спросил репортер.
Дако Парадино глотнул водки и пренебрежительно махнул рукой.
- Талантливые интриганы, и не более. А в смысле стиля – унылые эпигоны.
- Это интересное мнение, Дако-сан. А современные политики? Например, Ним Гок?
- Ним Гок… - Парадино хмыкнул, - Всех почему-то интересует страшный Ним Гок, красный граф Дракула из Камбоджи, политический наследник Пол Пота.
- Вы иронизируете, Дако-сан?
- Да, я иронизирую! Чтобы увидеть будущее, надо понять настоящее, а для этого надо знать прошлое. Пол Пот и компания учились во Франции, в Сорбонне, взяли власть в Камбодже из-за военной операции США, и удерживали власть при поддержке ООН.
- Простите, Дако-сан, но вы, наверное, что-то с чем-то перепутали…
- Что именно я, по-вашему, перепутал?
- Э… - Етори Рафу замялся, - Я знаю, что Салот Сар - Пол Пот, учился в Сорбонне, но остальное… Военная операция США…
- …Поддержка генерала Лон Нола, - перебил Парадино, - примитивного феодального диктатора
