Хапиа: Доктор Чинкл, как вы думаете, коллега Иннилоо прав?
Чинкл: Конечно, он прав. Там есть крючок. Я даже написал в записке, как он может действовать, но, в этом вопросе я дилетант. Лучше вам спросить сена Лаполо.
Хапиа: Полковник, что вы скажете о крючке? Можно ли его нейтрализовать?
Лаполо: Крючок не один, их несколько. Но они довольно банальны. Они заведомо нейтрализуются стандартными методами оперативной работы.
Хапиа: Так… Давайте отбросим эту аллегорию и будем называть все, как есть. Мне понятно, что римская корпорация преследует свои цели. Мне понятно, что они как-то угрожают нашей безопасности. Вопрос: какие цели, какие угрозы, и как с этим можно бороться, если предположить, что мы приняли предложение Климента?
Лаполо: Римский католицизм, как и вся средневековая генерация оффи-религий, преследует две цели: расширение территорий влияния и достижение социально-психологического и политического господства на этих территориях. В этом он не отличается от исламского суннизма и шиизма, или от христианского пуританизма Всемирного совета церквей. Но римский католицизм создал значительно более регулярную систему спецслужб и политических институтов, чем все остальные.
Нен-Ю: А почему тогда пуританские и мусульманские мафии то и дело отпихивают римско- католическую мафию от штурвала и от кормушки?
Лаполо: В отношении пуритан - потому, что римский католицизм обходился гораздо дороже тем обществам, на территории которых он доминировал. Ряд правительств в позднем средневековье поддержали пуритан просто из экономических соображений. Позже, в период Второй мировой войны, Папа Пий XII неосмотрительно заключил конкордат с европейскими фашистами. Когда они проиграли войну, ряд спецслужб и силовых структур Ватикана были разгромлены. Следующий Папа, Иоанн XXIII, не располагая силовым потенциалом. Поэтому, он занялся пропагандой пацифизма и религиозно-идеологического диалога с пуританским евро-социализмом и с исламом. Следующие три Папы продолжили эту линию по инерции, уже без всяких реальных оснований, и поставили свою мафию на грань военно-экономического краха на всем Европейско-Азиопейском театре. В итоге им пришлось обратиться к бразильским и чилийским спецслужбам, и к нам. Но это не отменяет того, что я сказал в начале.
Нен-Ю: Короче, теперь, когда Климент XV с помощью южноамериканцев и нас, радикально поимел конкурентов в Европе, он почувствовал себя супергероем и хочет построить свою оффи-структуру в нашей терракватории?! Что мы тут обсуждаем? Существует Великая Хартия. Если полковник считает, что этого не достаточно для соответствующих действий против оффи-агрессии, давайте подпишем приказ, и…
Хапиа: Подождите, коллега. Давайте, все-таки, сначала разберемся. Климент пока не делает попыток инфильтрации… Сен Лаполо, я правильно употребила этот термин?
Лаполо: Да, сен судья. Климент не проводил спецопераций по вербовке и внедрению агентуры. Он лишь воспользовался частным каналом, чтобы предложить нам некую сделку. Я имею в виду, он передал известный вам материал через доктора Чинкла. Я полагаю, что Климент действовал в рамках военно- политических приличий и показал отсутствие агрессивных намерений. Конечно, это не повод доверять Клименту, но по моему мнению, сейчас у нас нет необходимости превентивно применять силу. Хотя, возможность силового ответа имеется, и если суд даст соответствующий приказ…
Иннилоо: Нет необходимости - значит нет. Давайте тоже в рамках этих приличий, вежливо предложим Клименту никогда не направлять форштевень в нашу сторону.
Нен-Ю: Прикинь Баикева, Отделение физики Папской Академии это ценная вещь. Там работали Бор, Планк, Шредингер, Дирак, великие физики… Я вот думаю: а что, если поторговаться? Жерар, а мы можем доторговаться до чего-то безопасного для нас?
Лаполо: Я хочу внести ясность. Участие в любом большом международном проекте развития влечет риск инфильтрации чьей-то агентуры. В прошлом году реализованы очень крупные космические проекты «Ballista-Astarta» и «Caravella-Mars», и там не обошлось без проблем такого рода. Я считаю, что мы справились этими проблемами ценой минимальных силовых действий с незначительным резонансом в mass-media.
Хапиа: Но без силовых операций против агентуры, все же, не обошлось, так?
Лаполо: Это есть в разделах под литерой «N» в отчетах «INDEMI» по проектам. Я не хотел бы сейчас распространяться… Да, сен судья... Я возвращаюсь к предложению Климента. Мы могли бы действовать таким же путем, но количество священников, которые появятся в роли полупрофессиональных агентов, при таком пути решения приведет к не очень желательным реакциям в mass-media. Я уже сказал о резонансе.
Нен-Ю: Один поп, сломавший шею, поскользнувшись на банановой шкурке, это еще ничего, и два попа - ничего, но если их будет две дюжины…
Лаполо: Вы очень упростили ситуацию, сен судья. Все несколько тоньше… Я хочу добавить, что меры специальной нейтрализации будут не массовыми, а точечными, однако, обычные судебно-полицейские меры, которые тоже придется применять в условиях такого потока прямой агентуры влияния, окажутся как раз массовыми, и в комплексе, это создаст очень неэстетичную картину.
Хапиа: Значит, пускать попов без ограничений нельзя. Вопрос: можно ли пускать их выборочно, ограниченно? И готов ли Климент к торгу в этом направлении?
Чинкл: У меня есть предположение по второму вашему вопросу, сен судья. Когда я непосредственно общался с Климентом на Гваделупе, мне показалось, что его цель выходит за рамки обычных шпионско- агентурных игр. Понятно, что, эти игры тоже присутствуют, как же без них? Но есть и нечто более интересное. Климент считает необходимым сохранить оригинальный классически-европейский стиль научной деятельности. Он называет это интеллектуальной культурой Старой Европы. Я не согласен с его оценкой значимости этого феномена, но не могу отрицать, что такой феномен существует. Климент опасается, что в ходе… Скажем так: вялотекущей 3-й Мировой войны… научно-гуманитарный ресурс Западной Европы будет разрушен. Перспективных ученых из Европы растащат по одному и общий стиль исчезнет. Я не считаю, что это будет серьезной потерей, но с самим выводом я согласен. Климент старается убедить нас, что его мотив не в обеспечении доступа попов, или агентов в Меганезию, а в построении оазиса для интеллектуальной школы Старой Европы.
Иннилоо: Зачем ему это? Ведь Папы Римские всегда были против науки.
Чинкл: Как минуту назад выразился сен Лаполо, тут все тоньше. Отношение римских католических лидеров к науке менялось в зависимости от социально-экономической формации и от субъективных взглядов. Так, по мнению Климента, интеллектуальный стиль Старой Европы это основа католицизма, потому что внутри этого стиля сидит представление, что Вселенная построена неким субъектом похожим на человека, и способным превращаться в человека, а угадывание мотивов этого субъекта является сверхзадачей человечества. Субъективный деизм, как выражаются экоисторики.
Нен-Ю: Надо же… А как другие римские католики на это смотрят? Я не эксперт по римско-библейским историям, но там что-то про плоскую Землю, которую главный ютайский бог сделал за 6 дней, и про небо – хрустальный купол со звездочками…
Чинкл: Для римских католиков мнение Папы более значимо, чем их библия.
Хапиа: Любопытно… Ваша vahine - римская католичка, так сен Чинкл?
Чинкл: Да, поэтому я ознакомился с римской религиозной аксиоматикой.
Хапиа: Ясно. Значит, вы считаете, что требование допуска попов в нашу страну, это просто ритуальный жест, от которого Климент готов отказаться в процессе торга?
Чинкл: Он не сможет вообще отказаться от этого, иначе потеряет лицо. Но если ему предложат ограниченный допуск… Например, допускать к нам только тех римских католических жрецов, которые участвуют в научной деятельности Академгородка на Таити. Конкретно, поименно, с указанием тематики научной работы.
Хапиа: Сен Лаполо, что вы скажете по поводу предложения доктора Чинкла?
Лаполо: Конечно, такой четко-ограниченный доступ полностью меняет дело. Это позволит проводить мягкий мониторинг и решать проблемы гуманно. Но, даже если доктор Чинкл угадал главный мотив, я сомневаюсь, что все это устроит Климента.
Иннилоо: А разве римско-католический жрец может быть настоящим ученым?
Чинкл: Как ни странно, может. Расхожий пример: Жорж Леметр, физик, живший в середине XX века,
