называются «голубые каски», а тогда, в древней Франции, они назывались «инквизиторы». Но, хрен с ними. Слушайте дальше. У нас есть университет, обалдеть, какой модерновый, и там храм индийского бога, не помню, как зовут, но он фиолетовый с тремя глазами. Еще, есть древний английский паб «Hell Hall», правда недавно построенный, но в точности по первобытным чертежам. И есть «Поющее ущелье». В научной книжке написано: «это уникальный природный объект, не имеющий аналогов на планете»... Что спросил тот норвежский чел с трубкой?.. Про кентавра? Кентавр на площади, где color-blitz-music. Обычный кентавр. Там был какой-то бронзовый мужик на лошади, а наши студенты в выпускную ночь подправили. Художники блин... Как-как, лазерным секатором. Так и получился кентавр. Ноги от мужика не нашли, а голова от лошади теперь отдельно, на Ратушной площади. А на Музыкальной площади — кентавр. В Порт- Роал есть всего три площади: Ратушная, Музыкальная и Танковая. На танковой стоит маленький танк, его притащили тоже студенты, и привели в порядок. С этого танка 8 лет назад, когда была заварушка, наши гвардейцы перестреляли большую толпу ооновцев. Но, ни хрена не помогло, ООН нас завоевало. До сих пор оккупационный корпус... Что? Почему такая большая въездная пошлина? Ни хрена не большая! Всего сто баксов за неделю, и ты не платишь за общественный транспорт, за общественную медицину, за шведский стол, за шведский маркет... Что спросила та девчонка? А! Шведский маркет, это как шведский стол, но с товарами. Там всякие полезные мелочи. Увидишь... Не надо таскать с собой деньги, кредитные карточки и документы. Конечно, могут спереть, это в любой стране могут... Просто, кидаешь сумму в «трансфи»... Нет, это не банк, а наша национальная платежная система. Ты кидаешь туда деньги и платишь лицом... Как? А так же, как с полицией. Фэйс-контроль. По нему с тебя списывают за покупки. У нас везде так...
Стэн слушал негра-пилота и мотал себе на ус.
Фэйс-контроль, причем не только у полиции, а у всех и везде. Это серьезно.
Отношение к структурам Объединенных Наций, мягко говоря, негативное.
Отношение к структурам бывшего диктатора Эббота наоборот, скорее позитивное.
Стэн мог бы рассказать о реальных зверствах гвардейцев Эббота, но кто поверит, если общественное мнение Агренды сделало бывшего диктатора национальным героем, замученным в застенках Гаагского трибунала (хотя, он умер от инфаркта, причем от третьего инфаркта, а первый он перенес, еще будучи действующим президентом). Но, слишком много было выдумано прессой после ликвидации режима Эббота, поэтому, общественное мнение вынесло неформальный вердикт: «Эббот был наш человек, все рассказы о его тирании – ложь, а ооновцы – враги, оккупанты». Как теперь менять это общественное мнение? Как переубедить этого веселого негра за штурвалом? Вот она, проблема. А если учесть, что будущая операция «Моральный аргумент», как и любая операция такого рода, будет иметь некоторые несимпатичные черты... Поди, объясни простому парню, что (как говорил Бисмарк) «политика это искусство возможного».
Аквамарин моря сменяется зеленью острова.
Снижение.
Лэндинг.
Трап.
Маленький павильон аэродрома №2 (Всего в Порт-Роал полдюжины аэродромов, а в остальной Агренде более ста, если учесть грунтовые ВПП для фермерской авиации).
Таможня и паспортный контроль.
Все улыбаются. Полисмены. Турагенты. Девушки «нетяжелого поведения» в коротких штанишках и узких топиках с провоцирующими картинками. Просто случайные люди. Въездная процедура проста, как репа. Не успеваешь оглянуться, и ты уже в Агренде. И окружающие пальмы приветливо машут тебе ветвями-листьями. И яркие вывески кафе приглашают выпить, потанцевать и вообще весело провести время. По симпатичным и неплохо вымытым узким улицам катятся яркие машины, в основном — трициклы, очень хорошо приспособленные для таких улиц, и для таких почти игрушечных тропических городков, утопающих в зелени, под ярким солнцем, у берега моря... А берег моря тут, практически, везде, кроме горного района в центре острова. Впрочем, даже от самого центра до моря всего 10 километров... Планировка улиц простая, сделанная, видимо, специально, чтобы такси-автоматы не путались. Эти маленькие лимонные машинки с зеленым смайликом на борту тоже общественный транспорт. Бесплатно. Точнее, они включены в сумму въездной пошлины. Набираешь на пульте адрес, и едешь...
...Стэн внезапно поймал себя на том, что подсознательно ищет в окружающей среде визуальные признаки неблагополучия, агрессии, опасности, или просто чего-нибудь отвратительного. Но, признаков, черт возьми, не было. Разве что вот: компания слегка укуренных тинэйджеров, мальчишек и девчонок, идущих, лениво пританцовывая, то по обочине, то по краю проезжей части. Из плеера, висящего на шее у одного из парней оглушительно вопит какой-то латиноамериканский мотив. У одной девчонки на майке схематично, но доходчиво, изображен гомосексуальный оральный половой акт, а под картинкой короткая поясняющая надпись: «CULI SUXX»... Наверное, эта компания в каких-то условиях поведет себя агрессивно, но... Не в большей мере, чем компания тинэйджеров в любой цивилизованной стране. В общем, не то, явно не то...
Сделав этот вывод (печальный, поскольку, согласно психологии, чем меньше вокруг дерьма, тем меньше хочется что-то насильно менять), Стэн сосредоточился на смысле надписи на майке девушки. В Европе, слово «CULI» означало «чернорабочий из юго-восточной Азии», а надпись, интерпретировалась бы, как нацистская. Но в Карибском регионе чернорабочих (не важно, мигрантов или нет) называли не «кули», а «пеоны». Странно... С мыслями на эту тему, Стэн доехал до коттеджа – домашнего отеля, очень симпатичного лазурного двухэтажного домика с высокой мансардой. При домике был маленький садик за цветущей живой изгородью, а в садике под широким брезентовым навесом трое мальчишек лет немного старше десяти, играли с легким пневматическим пистолетом, расстреливая с дюжины шагов плоскую ростовую фигуру человека. Этот условный человек был изображен в голубой каске с буквами «UN»... Однако...
Один из мальчишек – типичный антильский квартерон, заметил подъехавшее такси-автомат, и обменялся с двумя приятелями несколькими фразами (Стэн уловил только словосочетания: «бизнес приехал» и «вечером у Луиса»). Затем, двое исчезли, легко перепрыгнув живую изгородь, а юный квартерон подбежал к воротам.
— Привет, сэр. Вы к нам?
— Да. Меня зовут Стэн Зауэр
— Ага! Добрый день доктор Зауэр! Давайте, я донесу ваш багаж.
— Не напрягайся, — Стэн помахал чемоданом, — я сам справлюсь.
— Как хотите, — мальчишка улыбнулся и пожал плечами, — кстати, меня зовут Гектор.
— Рад знакомству. А где миссис Кларион?
— Мама с крошкой поехали на маркет, — сообщил мальчишка, — и, мама там зацепилась языком. Я вас провожу в студио, а по монетам разберетесь позже. Ну, пошли, да?
— Пошли, — согласился Стэн, и двинулся за сыном хозяйки.
Проходя между столиком, на котором остался лежать пистолет и ростовой мишенью, основательно утыканной липкими шариками-пульками, он поинтересовался:
— Гектор, ты не любишь «голубых касок»?
— А кто их любит? – ответил тот, и добавил, — мы с этими падлами еще посчитаемся.
— Мм... А это ничего, что вот так откровенно, по такой мишени?
— На своем участке стреляем, во что хотим, — не задумываясь, ответил Гектор.
— Логично, — произнес Стэн, и подумал, что эти мальчишки явно стреляли по фигуре миротворца ООН с одобрения взрослых и, выражение про «этих падл» мальчишки слышали, опять же, от взрослых... Скорее всего, слышали регулярно.
— Вот! — Гектор открыл дверь с правого торца дома, встал немного сбоку, и сделал приглашающий жест, — проходите, доктор Зауэр. Ключи на столе, а если что, крикните меня, но вообще-то все прибрано.
