— Это звучит как полнейший бред, я знаю. Учительница пения рассказала мне о нем когда-то, и, наверное, оно засело в моей голове. Но ты улавливаешь суть, да?
Грег только еще сильнее закашлялся.
— Моя учительница просто имела в виду…
Грег вскинул ладонь.
— Улавливаю, — прохрипел он.
— Хорошо. — Джеки кивнула. Конечно, неловко разговаривать об этом с Грегом, но, если она не разъяснит, что наделала, нечистая совесть, возможно, никогда больше не позволит ей петь. — Боюсь, я вспомнила это поверье, когда мы с тобой впервые встретились. И какая-то часть меня очень хотела узнать, правда ли это. Поэтому, думаю, я в некотором смысле использовала наши отношения, чтобы…
— Постой минуту. — Грег наконец откашлялся и снова сел прямо. — Ты хочешь сказать, что думала об этом еще тогда, на мальчишнике Майка?
Она была не в силах отрицать это.
— Я знаю, это коварство, но…
— То есть, другими словами, ты думала обо мне в этом смысле с самого первого дня?
— Боюсь, что да.
Грег улыбнулся. Во весь рот.
— Ты действительно считаешь, что я не позволил бы тебе затащить меня в постель, если бы знал об этом?
Она нахмурилась.
— Я не говорила, что дело обстояло именно так.
— Черт! — Он сделал глоток и отставил бутылку в сторону. — А мне уже начало нравиться быть сексуальным объектом.
— Ты затрудняешь мне покаяние.
— А тут скрыт какой-то страшный грех?
— Собственно, я в некотором роде использовала наши отношения как способ выяснить, правдиво ли старое поверье. Но теперь даже не могу порадоваться обновленному голосу, потому что чувствую себя виноватой с тех пор, как мы… ну, сам знаешь.
— Ужасно неловко.
Грег почесал подбородок, следя за желтой бабочкой, порхающей над маленьким островком цветов.
— И ты думаешь, что, признавшись мне, заполучишь свой голос обратно?
— Это единственное, что приходит в голову. Я пробовала травяной чай, горячий душ и…
— Это все не то. — Грег забрал у нее бутылку. — Мне совершенно ясно, что наша первая близость почему-то не сработала. Твой голос стал даже хуже. Единственный способ — попробовать еще раз.
Джеки заморгала.
— Ты считаешь, что это решит проблему?
Он медленно кивнул, все-таки не сумев до конца скрыть лукавые искорки в потемневших глазах.
— Твои творческие способности важны для работы, Джеки. Я готов потрудиться, если это поможет восстановить твой голос.
— Как благородно с твоей стороны. — Улыбка тронула ее губы. — Держу пари, ты здорово умел заговаривать зубы девчонкам в школе, а?
Грег поправил галстук.
— А где же, по-твоему, я научился вести переговоры?
— Ты готовился к руководящей работе на телевидении, уговаривая девчонок раздеться? — В ее голосе появились низкие, хрипловатые нотки, которые она приберегала для сентиментальных песен.
— Я же парень с южной окраины, Джеки.
Она понимала, что он все еще поддразнивает ее, пускает в ход обаяние Де Косты, и все же Грег говорил об этом с гордостью.
Грег играл на пианино в баре, чтобы заработать на учебу в колледже, когда родители Джеки не могли решить, в какую же из всемирно известных школ записать дочь, чтобы взрастить ее музыкальное дарование. Впервые ей чуточку приоткрылась причина, по которой Грег променял творческую работу, которую любит, на кресло в пентхаусе: парень с южной окраины все еще продолжал самоутверждаться.
И как раз сейчас больше всего на свете ей хочется стать женщиной, которая поможет ему в этом. Пусть всего на несколько часов.
Их первая близость была посвящена ей — ее желаниям, ее фантазиям. Грег заслужил, чтобы женщина дала ему что-то, не ожидая ничего взамен.
— А как насчет суеверных певиц с большими мечтами и еще большими комплексами? — Джеки позволила себе прикоснуться к нему, провести пальцем вдоль подтяжки по упругим мускулам груди. — Ты по-прежнему берешь их там, где находишь?
— Вообще-то я беру только одну из них. — Его пальцы пробежали по ее шее вниз к впадинке у горла. — И только тогда, когда она сговорчива.
От его легкого прикосновения сердце у нее екнуло. А не совершает ли она ошибку? Не пытается ли найти оправдание своему слишком сильному желанию? Не влюбляется ли в мужчину, чей образ жизни так контрастирует с ее собственным?
Умопомрачительный секс — и непременная сердечная боль в конце.
Его рука приоткрыла полы джинсовой куртки, чтобы проложить горячую дорожку к груди. Джеки с трудом поборола желание выгнуть спину.
Она лихорадочно подыскивала отвлеченную тему для разговора, но, открыв рот, чтобы произнести что-нибудь здравомыслящее, вдруг выпалила:
— Интересно, а нам заплатят сверхурочные, если мы потратим несколько часов на доскональное исследование концепции «следуй своим природным инстинктам»?
Грег провел пальцем по шнуровке ее замшевого бикини и потянул за тонкую полоску кожи, развязывая узел. Мягкие кусочки ткани скользнули вниз, освобождая груди.
— Скорее всего, нет. — Он распахнул куртку Джеки и медленно, дюйм за дюймом, стащил ее с плеч. — Но я с радостью поработаю сверхурочно следующие несколько дней, чтобы наверстать упущенное, если мы займемся концепцией прямо сейчас.
Весеннее солнце согрело ей кожу, а от горячего взгляда Грега температура подскочила еще выше, щеки запылали.
Грег приподнял ее подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.
— Ты уверена, Джеки?
Вечный джентльмен и рыцарь, Грег в очередной раз собирается спасти ее от нее самой, но сегодня она не хочет быть спасенной.
— Я думала, мы решили забыть на сегодня о благородстве. — Джеки просунула палец в сложный узел его галстука и потянула. — Тебе не нужно спрашивать, уверена ли я, а меня не замучает чувство вины за то, что я буду обвивать тебя ногами и прижиматься к тебе всем телом до тех пор, пока мой голос не станет как у оперной дивы. Понятно?
— Понятно. По правде говоря, я никогда не чувствовал себя столь неблагородным. — Грег подхватил ее на руки и понес через импровизированную съемочную площадку.
Джеки не смогла сдержать неуместного смешка.
— Ты Тарзан, а я Джейн? — спросила она, когда Грег устроил ее на брезенте, где держал запасное оборудование. Он уложил ее на спину, аккуратно расправив волосы.
— Именно так. — Грег отодвинул в сторону объектив, прежде чем вытянуться рядом с ней под сенью зеленой листвы.
Подняв большой кленовый лист, он зубчатыми краешками подразнил обнаженную кожу ее живота, затем провел им вдоль края замшевых трусиков.
— И раз уж ты помнишь, кто сегодня властелин джунглей, я буду обращаться с тобой как со своей королевой.
