Впрочем, как бы то ни было, целитель сохранял невозмутимое, даже благодушное выражение лица.
Когда внизу проплывали безлюдные долины, я направляла ветку к земле. И тогда мы летели почти над самой поверхностью, медленно, впитывая чистейший горный воздух и цветочные ароматы. Глаз выхватывал из разнотравья то лиловые лепестки горечавки, то белые звезды эдельвейсов, пышные пенно- розовые шапки проломника и мелкие синие цветы, названия которых я не знала. Лицо коченело от встречного потока воздуха, потому что вместо заклинаний на мне были всего лишь заколдованные очки. Но зато этот ветер я ощущала на вкус и сама им пропитывалась — до костей. Мне хотелось смеяться, но мы летели так быстро, что смех оставался далеко позади, едва сорвавшись с губ.
Наверное, именно такое состояние называют свободой.
А беспечный Максимилиан высоко в небе, одной мыслью направляющий нас к заветной долине, был похож на того мальчика из сказки. Вечно юного, вечно беззаботного и правящего на далеком острове ватагой таких же, как он, вечных детей.
«Видишь две больших сосны там, у подножия? — внезапно подумал Ксиль, врываясь в мои фантазии. — Там и есть вход. Я обгоню вас немного и буду ждать, хорошо?»
«Хорошо», — откликнулась эхом я. Действительно, потеряться с таким ориентиром было сложно, а князю наверняка надоело сдерживаться и плестись с черепашьей скоростью.
— Я бы не сказал, что скорость у нас черепашья, — скептически произнес Дэриэлл, прижимая губы почти вплотную к моему уху. Воспоминания о «лечении» тут же засияли необычайно свежими красками, а мое лицо — румянцем. — Помни, ты обещала Элен, что будешь осторожна.
Меня охватило проказливое настроение, будто вселился дух противоречия.
— А я осторожна! — лихо выкрикнула я и расхохоталась, сжимая ветку ногами и взмывая вверх, чтобы через несколько мгновений ухнуть вниз — штопором.
— Dess! — от души заорал Дэриэлл, цепляясь уже не за ветку — за мою талию, да так, что точно синяки останутся. — Ты, ненормальная!
— Ага! — радостно согласилась я.
Когда мы приземлились, ноги у меня слегка подгибались, а земля так и норовила задраться к небу. Думаю, если бы я поела перед путешествием, то завтрак или обед был бы уже на полпути от желудка к горлу.
— Налеталась? — ласково поинтересовался Дэриэлл, положив мне на плечо слегка подрагивающую руку. Я кивнула, судорожно сглатывая. — Замечательно. А теперь садись вон на тот выступ и опусти голову к коленям. Вот так. Потерпи, сейчас пройдет.
Ласковые, но настойчивые пальцы целителя разминали основание шеи, прогоняя неприятные ощущения, и я готова была провалиться сквозь землю от стыда за свое глупое и самонадеянное поведение. Конечно, мне было не страшно лететь — ведь я держала в пальцах нити заклинаний и фактически мы сидели не на ветке, а на «ковре» из колдовского плетения. Но для Дэриэлла-то создавалась почти полная иллюзия свободного полета!
Я вспомнила собственные ощущения, когда мне пришлось довериться Ксилю во время подъема на башню, и только и смогла пробормотать:
— Прости… Как-то не подумала.
Дэриэлл кашлянул. Пальцы на мгновение замерли.
— Я тоже… погорячился. Приношу свои извинения. Думаю, во всем виновато, м-м-м… скажем, адреналиновое опьянение.
— Оно самое, — выдохнула я, поднимая голову. Пейзаж перестал наконец плясать перед глазами. Кленовая ветка с уже пожухлыми листьями валялась в трех шагах ниже по склону. Осторожно поднявшись на ноги, я подхватила ее и, дернув за нужные нити, воткнула в землю.
Узор вокруг на секунду полыхнул золотистым светом. Листья медленно, но уверенно начали расправляться.
Если повезет — приживется.
— Развлекались по дороге? — хмыкнул Ксиль, появляясь неожиданно, словно сказочное существо. На голове у него криво сидел венок из ярко-синих цветов — всего лишь капельку бледнее оттенка глаз. Губы у князя пунцовели так, словно были измазаны в подсохшей крови или светились от жара. — Я уже вас заждался. Вот он, вход, — кивнул Максимилиан на глыбу весьма условно круглой формы. Камень плотно прилегал к скале и, казалось, никогда не сдвигался с места — так густо он зарос лишайником и бледными кляксами мха. — Давайте поторопимся. Я уже предупредил наших, что иду.
— Ага… осталось всего лишь откатить этот кусок скалы, — с фальшивым энтузиазмом кивнула я. — Очень просто. Без проблем. Потяни, как говорится, за веревочку, дверца и откроется.
— Чего? — подозрительно прищурился Максимилиан и, не дожидаясь ответа, махнул рукой. — Камень — не проблема. На самом деле, он откатывается довольно легко, если знать секрет.
«Секретом», оказался пласт дерна, который поднимался, открывая каменный желоб. По нему глыба действительно скатывалась без особых усилий — если, конечно, вы обладаете физической мощью шакаи-ар или колдовскими способностями равейны. Ксиль пояснил, что по традиции отодвигают скалу визитеры самостоятельно, а вот возвращает ее на место уже «дежурный» — один из шакаи-ар, патрулирующих окрестности.
Туннель же под холмом… О, он воплотил мои самые давние кошмары.
Во-первых, клаустрофобия. Мы шли, едва ли не задевая головами потолок — Дэйру так точно приходилось нагибаться. Более того, проход оказался очень узким. Все, что я могла сделать — это немного отставить в сторону локоть. Даже с другой такой же хрупкой девушкой мы бы разошлись с огромным трудом.
Во-вторых, никтофобия. В туннеле было абсолютно темно. После второго же поворота свет от выхода рассеялся окончательно, и единственным ориентиром стала рука Максимилиана, в которую я вцепилась, как в последнюю надежду.
В-третьих… Ксиль сказал, что под холмом жили пауки. И я очень, очень надеялась, что князь просто так оригинально пошутил.
— Был случай, когда разведчик из Ордена отыскал этот туннель, — замогильным голосом сообщил Максимилиан. — Правда, бедняга был полноват и застрял в одном узком местечке.
— И что вы сделали? — с замиранием сердца спросила я, невольно сжимая пальцы Ксиля. Темнота, невозможность пошевелиться и пауки… Брр.
— Ничего, — хохотнул в темноте князь. — Денек он помариновался в одиночестве, а потом кто-то из наших проголодался… Ну, вы поняли, да?
Меня это впечатлило. Я трусливо порадовалась, что дружу с шакаи-ар, а не воюю.
А когда время почти перестало иметь значение и превратилось в холод каменных стен и извилистую бесконечность поворотов, Максимилиан сказал: «Зажмурься». Я послушалась…
Сначала стало теплее. Потом появился особый запах — острый и сладкий одновременно, не цветочный и не травяной. А затем под ногами вдруг запружинила земля вместо скользких камней — и мы вышли на поверхность.
Как будто из осенней ночи шагнули в летний полдень.
— Совет закрыть глаза был своевременным, — даже спустя несколько минут я продолжала щуриться. Максимилиан и Дэриэлл, что характерно, не испытывали совершенно никаких неудобств из-за резкой перемены степени освещенности. — У вас тут… вообще странно. Так тихо.
Князь пожал плечами.
— Это вообще странное место. Пространственная аномалия. Сутки примерно по тридцать шесть часов. Двадцать из них — светло, солнце все время в зените, а потом вдруг за минуту или две начинает резко темнеть. В ночном небе никогда не видно луны, только звезды, но очень яркие. И, кажется, не наши. А еще — здесь не живут никакие звери или птицы. Даже мышей нет.
Я обернулась, прикрывая глаза козырьком ладони. За спиной у нас вырастал из земли холм, без намека на травяной покров — только разноцветные мхи и светло-зеленый хвощ. Тень почему-то не пряталась за другим склоном, а словно тянулась к солнцу, против всех законов физики. Прохладный ветер раскачивал широкие блюдца подсолнухов, обрамленные ярко-оранжевыми, как огненные языки, лепестками. Небо имело цвет скорее синий, нежели голубой — чуть насыщенней, чем у нас.
