Искусство и Кофе

— Вы имеете в виду, что Лоренс мог стоять перед выбором, кем из близких пожертвовать?

— Именно, — кивнул Эллис, не открывая глаз. — Это объяснило бы его молчание. До определенного момента. Вопрос в том, кто может быть Лоренсу настолько же дорог, как собственный отец — или даже дороже.

— Мать? — без тени сомнения предположила я, но детектив только хмыкнул:

— Виржиния, как вы представляете себе миссис Уэст в роли убийцы и воровки? Я бы не стал исключать этого полностью, но вероятность крайне мала. Итак, еще варианты?

— Друг?

— Возможно, если бы у Лоренса были друзья. Но все в один голос твердят, что он вел достаточно замкнутый образ жизни, жертвовал всем ради семьи.

— Тогда… — я почувствовала, что щеки у меня заливаются краской: — Может, он молчит ради своей возлюбленной?

— Тоже хорошая версия, — одобрил Эллис, довольно взглянув на меня. — Так или иначе, эта неизвестная персона очень близка Лоренсу Уэсту, если он хранит ради нее молчание. Назовем ее условно «Ди».

— Почему «Ди»? — я растерялась.

— Да потому что мне буква нравится, — ослепительно улыбнулся Эллис. — Итак, предположим, что Лоренсу очень дорог этот таинственный визитер по имени «Ди» — настолько, что Лоренс готов подставить собственного отца, более того, готов позволить отцу думать, что он покрывает убийцу — то есть его, Лоренса. Каково, а? Вздыхаете? То-то же. А теперь откидываем имена в сторону и оставляем только «Икс» и «Ди». Ди приходит первым, делает, что задумал, и исчезает. Затем появляются двое подозрительных типчиков с альбийским акцентом — скорее всего, профессиональные воры. Уходят они спокойно и быстро. Затем появляется Икс. Видит кровь, убитого сторожа, пустое место там, где должна быть картина — и в ужасе убегает. Судя по тому, что Икс открывает парадную дверь ключами, он имеет непосредственное отношение к галерее, а значит наверняка уже был допрошен… но промолчал о том, что видел, — Эллис вздохнул и подытожил: — И это возвращает нас к самому началу. Он либо боится быть обвиненным в преступлении, которого не совершал, либо не хочет своим свидетельством подставлять другого человека. Версии полностью равнозначные, но вторая мне нравится больше, — сознался Эллис. — Вот в этом и заключается, собственно, самая слабая часть моей теории. Достаточно велика вероятность того, что Икс тоже пришел в галерею не для встречи с Ди, например, а с преступной целью — украсть картину, испортить ее, поджечь галерею и прочее. Но интуиция подсказывает…

— А мне кажется, это не интуиция, а лень. Ведь если ваши «Ди» и «Икс» связаны, то найти их будет гораздо легче.

— Может, и так, — согласился детектив, виновато пожав плечами. — Думайте, как вам угодно. А мне, к сожалению, пора. Нужно показать нашему свидетелю хотя бы некоторых из подозреваемых. В первую очередь Уэста-старшего, Лоренса, реставратора — мисс Дюмон… да-да, и ее тоже, не надо так смотреть. Она же явно что-то скрывает!

— Но все предполагаемые преступники — мужчины, судия по описанию вашего свидетеля, — возразила я, и Эллис скис:

— Да, неувязка. Но все равно мисс Дюмон может что-то знать. А кроме нее под подозрением все потенциальные покупатели картины — я уже примерно составил список. Воров с альбийским акцентом найти будет проще, у меня есть кое-какие ниточки, за которые можно дернуть… Словом, буду работать и надеяться на то, что молчун, мистер Икс, все же заговорит.

Я полагала, что Эллис еще немного пробудет в кофейне, но он и впрямь убежал почти сразу, прихватив с собою два свежих пирога, с мясом и с печенкой. Георг немного поворчал, что, мол, такому нахлебнику и вчерашние, черствые сошли бы, но больше по привычке, чем всерьез злясь.

А меня отчего-то мучало ощущение незаслуженной обиды. Конечно, это прекрасно, что Эллис нашел время и заглянул, чтобы рассказать о ходе расследование. Только откуда тогда берется тоскливое чувство, будто он это сделал исключительно затем, чтобы отстранить меня от дел? Почему мне кажется, что главным в разговоре был не пересказ событий, а коротенькое замечание в самом начале?

…я зашел сказать, что вам лучше пока устраниться от расследования и не предпринимать никаких самостоятельных шагов…

Вот она, суть. А остальное — просто попытка подсластить пилюлю.

Или я придумала себе лишнего, а Эллис просто пытается позаботиться обо мне?

Я беспомощно прикоснулась ладонью к запотевшему стеклу.

Холодно и мокро.

Вот она, прозрачная граница. Здесь — тепло, уют и запахи кофе и корицы. Там, снаружи — слякоть, пронизывающий ветер и хмурое небо. Любому разумному человеку ясно, что лучше оставаться здесь.

Но почему так тянет туда?

Сидеть в одиночестве наверху, пока остальные заняты делом, было невыносимо. Поэтому вскоре я оставила грустные — и бесплодные! — мысли и спустилась вниз, в зал. А там привычная суета захлестнула меня волной светских бесед и сиюминутных забот, растворяя глупую обиду. Правда, мысли все равно то и дело возвращались к расследованию, и разговоры среди посетителей немало этому способствовали. Неудивительно — как мог, к примеру, Эрвин Калле не ввернуть словечко об исчезновении картины, вмиг ставшей знаменитой на всю Аксонию?

Но кое-что меня неприятно поразило. Многие, очень многие и впрямь считали виноватым Уэста- старшего. Только полковник Арч, ничего не смыслящий в искусстве, но зато в разговорах о политике чувствующий себя как рыба в воде, сказал:

— Что-то здесь нечисто. Слишком уж быстро схватили этого Уэста. Может, настоящий убийца заметает следы?

Я представила, какие же длинные должны быть руки у этого убийцы, чтобы дотянуться и до страховой компании, и даже до Управления спокойствия — и мне стало не по себе.

Но вообще-то вечер прошел исключительно спокойно, да и следующий день — тоже, и следующий… Даже ни одного разбитого стакана или случайно опрокинутой на скатерть чашки с кофе, не говоря уже о более серьезных происшествиях. Газетчики тоже, словно устав от недавней истерии, притихли: было несколько смелых статей об Алмании, стремительно портящей отношения со странами материка, да один рискованный памфлет за авторством загадочной особы под псевдонимом «Ехидна Иллинская» о некоем сэре Сэнке, застигнутом в публичном доме.

Словом, ничего интересного. Скука и обыденность…

Именно поэтому я сразу заподозрила неладное, когда Лайзо не приехал за мною к «Старому гнезду» в условленное время. А уж когда на кухне затрезвонил громоздкий телефон, который использовался крайне редко и почти всегда — по предварительной договоренности, подозрения превратились в твердую уверенность: произошло нечто пренеприятнейшее.

— Леди Виржиния, — протрещала трубка сухим голосом мистера Спенсера. — Боюсь, что вам придется нанимать кэб, чтобы вернуться в особняк. С мистером Маноле произошел несчастный случай.

Резко и сильно заболело над висками. Я шумно втянула воздух и оперлась на стену.

— С мистером Маноле произошло — что?

— Несчастный случай.

— Какого рода несчастный случай? — я начала сердиться на управляющего. Сейчас не время для таких обтекаемых выражений!

— Не могу знать, к сожалению, — спокойно извинился мистер Спенсер. — Мистер Маноле выехал в положенное время, однако примерно через час вернулся без автомобиля и сильно избитый. На мои вопросы он отвечать отказывается. Я бы рекомендовал вам обратиться в Управление спокойствия. Нужно узнать, что случилось с автомобилем — это дорогостоящее имущество…

— Святая Генриетта Терпеливая! Да какое имущество?! — от избытка чувств я чуть не разбила