– Позвольте, я вам помогу.
И прежде чем он успел возразить, девушка опустилась на колени, подсунула правую руку под его левое плечо и попыталась усадить. Теперь его пронзила совсем другая боль, так как она задела его грудью. Черт бы побрал эту девчонку! Из-за нее он опять возбудился. Он ведь ей не нравится, но, тем не менее, она приманивает его к себе так же, как это делала Селина. А он все равно не может ничего с собой поделать и каждый раз заглатывает приманку.
Крессида почувствовала, как у нее снова горят щеки. Что с ней, Господи? Он совершил ошибку, хотел извиниться, а вовсе не собирался ее целовать. Ведь ясно, что он невзлюбил ее. Ей, должно быть, привиделся мягкий блеск его глаз и едва уловимая улыбка, отчего замерло сердце.
– Мне очень жаль, – сказала она. – Я… не так вас поняла.
– Не так поняли? – Джек удивился. – Что не так поняли?
Крессида слишком поздно сообразила, что угодила в западню.
– Я… нет… ничего, – пробормотала она.
– Ничего? – Он, кажется, полностью овладел собой и теперь, машинально потирая плечо, с самоуверенным видом уселся около камина.
– Не трогайте плечо, – напомнила Крессида. – Вы снова сделаете себе больно.
Тут только она почувствовала, что ее рука крепко сжата. Девушка задрожала и хотела выдернуть руку.
– Отпустите меня!
– Отпущу, когда скажете, почему вы растерялись.
Большой палец его руки легонько поглаживал ее запястье.
Крессида продолжала дрожать.
– А вы обещаете отпустить меня и не смеяться, если я скажу? – Она ведет себя, как идиотка, но эту сцену надо поскорее закончить, пока не вернулся отец и не застал их вдвоем на полу.
– Даю слово джентльмена, – заверил ее Джек. Она с трудом перевела дух.
– Я… я… ну… я подумала, что вы собираетесь меня поцеловать.
– Вы решили, что я вас поцелую? – ровным голосом переспросил Джек.
– Да.
– Могу я поинтересоваться, с чего вы это взяли? – так же спокойно поинтересовался он.
– Я… я не знаю… просто у вас был такой вид… будто вы… – Она замолкла, сгорая от стыда и смущения.
Джек стал осторожно подниматься на ноги. Крессида протянула было руку, чтобы помочь ему.
– Не надо! – крикнул он, но она, не послушавшись, обхватила его за плечи.
Он мгновенно отодвинулся.
– Больше этого не делайте, мисс Брамли, – сказал он. – Я – крепкий орешек.
О чем он? И почему «мисс Брамли»? Джек уже несколько дней называет ее Крессидой, она злится на него за это, а сейчас ей стало обидно, что она снова превратилась в мисс Брамли.
– Не… не помогать вам? Почему? Вы упали по моей вине. Я привыкла помогать папе, когда его мучает подагра.
Ей показалось, что еще мгновение – и он взорвется. Неужели предложить помощь – неприлично?
Но прозвучал совершенно неожиданный ответ:
– Потому что вы были правы.
Права? В чем? В том, что он хотел ее поцеловать? И тут Крессида все поняла. Он настолько сильно невзлюбил ее, что не может вынести, когда она до него дотрагивается, желая помочь.
– Я собирался вас поцеловать.
От такого заявления у Крессиды все смешалось в голове.
– Почему? – вырвалось у нее.
– Джентельменам иногда изменяет чувство меры. Находиться в доме холостяка не всегда бывает безопасно.
Ее пронзила боль.
– В следующий раз, когда чувство меры снова вам изменит, предлагаю вам выйти из дома и окунуться в сугроб на пару часов. А пока что я благодарю Бога за то, что я не в вашем вкусе.
Подхватив в ярости юбки, девушка устремилась к двери.
– Крессида!
Она обернулась.
– Идите к дьяволу! И я предпочитаю быть мисс Брамли! До свидания, сэр.
Дверь за ней со стуком захлопнулась и у Джека вырвался стон. Его следовало удушить еще в колыбели! Если бы мать и сестра узнали, каким дураком он себя выставляет, то наверняка исправили бы это упущение
