каштановыми.
Джек в полном недоумении молчал. Ну и дела! В собственном саду его чуть не сбила с ног молодая леди! Да кто она такая, черт побери? И почему его охватила ошеломляющая потребность взять ее за подбородок и вытереть запачканный вздернутый носик? А еще лучше – поцеловать.
Кем бы она ни была, она не имеет права бродить по его владениям! И к тому же вызывать у него желание, словно у двадцатилетнего юноши. Да ему сейчас и не до этого – сильно болит плечо.
– В Лестершире все мужчины так грубы? – вежливо осведомилась она.
Терпение Джека было на пределе. Она еще и оскорбилась! Да ведь это она налетела на него!
– Выбранный вами красочный эпитет я могла бы простить, учитывая определенные обстоятельства, но вы хотя бы извинитесь за то, что так выражаетесь в присутствии леди, – заявила она.
Джек смерил ее свирепым взглядом. Ну и мегера! Он был уязвлен и взбешен.
– Естественно, я извинился бы перед леди, – нарочито растягивая слова, произнес он. – Но вы должны меня простить – я не разглядел таковой в особе, которая без приглашения бродит по моему саду. Я дал указания слугам – меня нет дома. Может быть, вы все же вернетесь в свою карету?
Его взгляд задержался на гневно сверкавших глазах девушки, на ее покрасневших щеках. Он был почти уверен, что под старым плащом скрывается ладная фигурка. Что-то в ее осанке наводило на эту мысль… Она дрожала от пронизывающего ветра. Как родители позволили ей гулять в такую погоду?
– Уверяю, что теплая карета вас согреет намного лучше, чем я, – добавил он.
Щеки у нее сделались пунцовыми. Прищурив зеленые глаза, она спросила:
– Вы – мистер Джонатан Гамильтон?
– Имею честь им быть.
Она фыркнула и стала похожа на разгневанного эльфа.
– Если это так, то папа, очевидно, что-то перепутал.
Сделав это уничижительное замечание, она резко развернулась и направилась к дому.
Джек последовал за ней. Он шел, не спеша и смог оценить изящество ее плавной походки, пока она не свернула на подъездную аллею. С задумчивым видом Джек направился к боковой двери. Если повезет, ему удастся проникнуть в библиотеку незамеченным. А имя незваной гостьи он выяснит позже.
Неожиданно зимний день преобразился. Ветки деревьев ажурным рисунком выделялись на фоне облаков, гонимых ветром. Дом тоже вдруг ожил, его желтые каменные стены приветливо заблестели. Джек ускорил шаг, забыв про боль в плече.
Его внимание привлекло деликатное покашливание. Джек оторвался от книги и недовольно посмотрел на дворецкого. Неужели тот заметил, что он не все утро провел в библиотеке?
– Меня нет дома, Эванз. Ни для кого. Кажется, я ясно выразился.
– Да, сэр. Я, конечно, всем отказывал, но теперь, когда вы вернулись с прогулки…
– Никаких «но», Эванз. Меня нет дома. Прогулка? Какая еще прогулка? – И он снова уткнулся в книгу, надеясь, что Эванз удалится.
Но слуга был таким же надоедливым, как и боль в проклятой ключице.
– Прогулка по лесу, сэр. Если бы вы соизволили сообщить, какие комнаты миссис Робертс должна приготовить…
Джек уставился на дворецкого.
– Какие комнаты?
– Вот это миссис Робертс и хочет знать, – упорно продолжал Эванз. Настойчивости ему было не занимать, так как он служил в поместье Уикем еще до того, как теперешний его хозяин сменил детское платьице на штанишки.
Джек рассердился.
– Какие еще гости, Эванз? Разве я кого-нибудь жду?
– Доктора Брамли, сэр. И…
– Брамли?! Преподобный Эдвард Брамли? Родственник отца? – с облегчением воскликнул Джек. Доктор Брамли не может иметь отношения к маленькой нахалке в саду. Это просто совпадение. Отложив книгу, он спросил: – А что, черт возьми, он здесь делает? Собирается у нас остановиться?
– Э… да. Молодая леди, кажется, думает…
– Молодая леди? Эванз, возможно, ты забыл, что преподобный Брамли старше моего покойного отца. Конечно, если законы природы изменились… – Он замолк и похолодел от ужаса. А вдруг доктор Брамли и эта наглая особа, которую он встретил в саду?..
– Нет, сэр, – утешил его Эванз. – Законы природы не изменились. Мисс Брамли – его дочь.
Услыхав это, Джек все же усомнился в устойчивости законов природы. Он смутно помнил, что доктор Брамли был рассеянным, непрактичным ученым и закоренелым холостяком. Единственные женщины, пробуждавшие его интерес, являлись героинями греческих трагедий. Представить себе, что доктор Брамли произвел кого-нибудь на свет, было просто немыслимо.
– Боже мой! И они остановились у нас?
Мысленно он уже готовил слова извинения.
– Да, сэр. Пригласить доктора Брамли?
