М.Д. Берман. Другим заместителем наркома 16 октября стал тоже «ветеран» ОГПУ – НКВД М.П. Фриновский. Сын учителя, образование Фриновский получил в духовном училище. В январе 1916 года поступил в кавалерию вольноопределяющимся, унтер-офицер. До революции он был связан с анархистами и с ними в 1917 году участвовал в штурме Кремля. Работу в ЧК он начал в 1919 году, в годы Гражданской войны служил в особых отделах армий и фронтов, а в 1930 г. стал председателем ГПУ Азербайджана.
Еще одним заместителем Ежова, – тоже с подачи Пятницкого, – 3 ноября был утвержден Л.Н. Бельский (Абрам Михайлович Левин), начавший работу в ЧК в 1918 году. Это были «старые» кадры. Правда, 15 октября начальником отдела кадров наркомата был назначен «человек со стороны». Эту значимую должность занял ранее занимавшийся партийной работой М.И. Литвин, а пост начальника административно-хозяйственного управления занял С.Б. Жуковский. Семен Борисович закончил в 1915 году коммерческое училище, в 1932–1933 гг. работал заместителем торгпреда в Германии, а с 1934 года являлся членом Комиссии партийного контроля. То есть являлся давним коллегой Ежова.
И хотя вскоре в аппарате НКВД были понижены в должности семеро старых сотрудников, пребывавшие в этом учреждении еще со времен ВЧК, но Ежов и Пятницкий сохранили и ягодинские кадры. 28 ноября приказом по НКВД был ликвидирован экономический отдел (ЭКО – борьба с диверсиями и вредительством), но возглавлявшего его с 1931 года Миронова (Лев Григорьевич Каган) назначили начальником более всесильного контрразведывательного отдела (КРО). Сын коммерсанта, он еще в декабре 1916 года вступил в еврейскую социалистическую партию «Бунд», но затем в январе 1918 года стал членом РКП(б). С февраля 1919 г. Миронов-Каган работал председателем Пирятинской уездной ЧК, с мая 1924 года он начальник 5-го отдела ЭКО, а с апреля 1931 года – начальник ЭКО ОГПУ.
Сохранил пост 1-го заместителя наркома и активный участник подготовки важнейших политических процессов Яков Саулович Агранов (Янкель Шаевич Соренсон). 29 декабря 1936 года он получил должность начальника Главного управления государственной безопасности (ГУГБ). Напомним, что Янкель Шаевич в 20-е годы занимался делами административной высылки антисоветских элементов интеллигенции. Но, являясь ближайшим помощником Ягоды, отличился он на подготовке процессов правых эсеров, Промпартии и Трудовой крестьянской партии. Под надзором Агранова проводились допросы Зиновьева, Каменева, Бухарина, Рыкова, Тухачевского и других. Именно он готовил главные политические процессы 30-х годов.
Ежов и Пятницкий не ограничились кадровыми перестановками. В ноябре 1936 года Отдел охраны членов правительства был отделен от службы, занимавшейся охраной дипкорпуса, и с 25 декабря реорганизован в 1-й отдел ГУГБ. В конце ноября была изменена структура органов охраны руководства СССР. Однако начальником самостоятельного Первого отдела (охраны) ГУГБ НКВД стал сын львовского парикмахера Карл Викторович Паукер. Таким образом, с приходом русского по отцу Ежова национальное лицо НКВД не только не изменилось, оно стало еще более ярко выраженным. Подавляющее преимущество в руководстве карательным ведомством по-прежнему оставалось за людьми одной национальности.
Между тем в осуществленных перестановках не было интриги, – с Ежова даже не сняли обязанности руководителя Парткомиссии. Таким образом, ничто не обещало грядущих потрясений. И то, что после взрывов в Кемерове Управление НКВД по Западно-Сибирскому краю произвело аресты подозреваемых, а 19 ноября в Новосибирске начался судебный процесс по делу о вредительстве, было лишь рутинной работой «карательного» наркомата. На скамье подсудимых оказалось десять руководящих работников кемеровского рудника; среди них был работавший на шахте «Северная» гражданин Германии горный инженер Э. Штиклинг. В группу подсудимых также входили Я.И. Дробинс, А.А. Шестов и М.С. Строилов. Обвиняемым вменялся в вину взрыв на участке шахты «Центральная», в результате которого 10 шахтеров погибли, а 14 получили тяжелые ранения.
Определенная линия в мотивах действий подсудимых выявилась еще в ходе следствия. Так, Шестов примкнул к троцкистам еще в 1923 году, «будучи тогда студентом рабфака». Позже он «заведовал» подпольной типографией, размножавшей троцкистскую литературу. В мае 1931 года во время командировки в Германии он встретился с сыном Троцкого Л. Седовым, порекомендовавшим ему связаться с фирмой «Фрейлих-Клюпфель-Дейльман». На допросах Шестов показал, что «при встрече с директором фирмы Дейльманом и его помощником Кохом он дал согласие «о доставке шпионских сведений через представителей этой фирмы, работающих в Кузбассе». Уже на процессе, в ходе слушания дела, подсудимый Шестов признал, что «прямую директиву на проведение диверсий и террористической работы он получил от Пятакова», а в числе соучастников назвал Муралова.
В отличие от «Московского», «Новосибирский процесс» не вызвал сенсации. В опубликованной по его результатам передовице «Правды» указывалось, что «троцкисты представляют численно ничтожную кучку». Однако заместитель прокурора СССР Г.К. Рогинский выделил дело в особое делопроизводство, связав его с «преступной контрреволюционной деятельностью Пятакова, Муралова и других».
Глава 9
Дело о ДЕБЮТЕ НАРКОМА НКВД
VIII Чрезвычайный съезд Советов СССР открылся 25 ноября 1936 года. В промежутке между заседаниями съезда Политбюро созвало Пленум ЦК. Он начался здесь же, в Свердловском зале Кремля, в 16 часов 4 декабря и должен был лишь рассмотреть вопрос о поправках к Конституции. По первому вопросу выступил Сталин. Из 123 участников Пленума замечания оказались лишь у троих; и утверждение проекта Конституции заняло не более десяти минут. Все ждали другого.
Конечно, смена руководителя Наркомата внутренних дел вызвала интерес у членов ЦК, и перед началом декабрьского Пленума они потребовали заслушать нового наркома. У Ежова не было подготовленного доклада. Поэтому его выступление стало своеобразной импровизацией, в ходе которой, цитируя показания находящихся под следствием людей, он снабжал их собственными комментариями, перебиваемыми репликами и вопросами из зала.
Напомнив, что летом на процессе Зиновьев назвал и 4 фамилии членов запасного центра: Пятакова, Сокольникова, Радека и Серебрякова, нарком констатировал: «Все они дали показания, что были членами этого центра». Но дело не ограничилось арестами лидеров. Ежов констатировал, что среди участников троцкистских организаций НКВД арестовал: «По Азово-Черноморской… свыше 200 чел., во главе с Глебовым, Белобородовым и др. В Грузии свыше 300 чел., во главе с Окуджавой[48]. В Ленинграде – свыше 400 человек и в Свердловске свыше 100 человек. Из сообщения вытекало, что некоторые члены подполья имели связи с иностранными спецслужбами. По словам докладчика, «довольно большой группой троцкистов в Свердловске фактически руководила японская разведка через бывшего начальника Южно-Уральской ж. д. Князева и Турока[49], которые являются прямыми агентами японцев…»
Впрочем, речь шла не только об агентурной деятельности. Имело место и обыкновенная коррупция. Цитируемые наркомом показания на следствии Пятакова свидетельствовали, что, заключая контракты на покупку Советским Союзом оборудования, 1-й заместитель наркома тяжелой промышленности умышленно осуществлял значительную переплату денежных средств в пользу иностранных фирм. Из сказанного Ежов делал вывод: «Если даже цинично и грубо поставить вопрос, – то Пятаков
В чем же состояла суть преступных махинаций, совершаемых Пятаковым? В подтверждение сказанного Ежовым сошлемся на свидетельство американского инженера Джона Д. Литтлпэджа, работавшего в СССР по контракту в качестве эксперта по вопросам золотой и медной промышленности. В январе 1938 года в серии статей, опубликованных в «Сатердей ивнинг пост», рассказывая о своем пребывании в Советской России, Литтлпэдж писал:
«Я отправился в Берлин весной 1931 г. в составе большой комиссии по закупкам, возглавляемой Пятаковым. Моя работа заключалась в технических консультациях при закупке оборудования для горной промышленности.
Наряду с другим оборудованием, комиссия закупала в Берлине шахтные подъемники мощностью от 100 до 1000 лошадиных сил. После некоторой дискуссии немецкие концерны (Борзинг и Демаг) снизили свои цены на 5 пфеннигов за килограмм. Изучая эти предложения, я обнаружил, что фирмы заменили
