MMIX - Год Быка

А вот в концовке 12 главы, в сюжетной линии, описанной с позиции столичной публики, эта же параллель не столь очевидна. Для местной публики важен лишь конфликт высокопоставленного куратора над этой сценической площадкой, с одной стороны, и не менее жаждущим власти «переводчиком», который взялся истолковать и представить учение как фокусы заезжего мага. Совпадение ролей в конфликте прокуратора с первосвященником действительно налицо. Пилат требует честного истолкования вины подследственного, а Каифа распускает слухи о том, что лояльная позиция прокуратора связана с интригами его жены, которая вряд ли пользовалась любовью иудейской публики.

Но где же в концовке 12 главы хотя бы намёк на возвращение Воланда на сцену? Такой намёк действительно обнаруживается, хотя и несколько обескураживает. Дело в том, что Бенгальский в середине представления называет Воланда маэстро. А в самом конце тоже появляется маэстро, но не на сцене, а в оркестровой яме, и играет этот оркестр нечто совсем уж непотребное с точки зрения почтенной публики. Здесь придётся ещё раз напомнить, что наш Автор – талантливый, нет, гениальный драматург. Он легко заставляет читателя глядеть на ситуацию глазами того или иного героя, и легко подстраивается под запросы публики. Поэтому сравнение полуподпольной апостольской общины с оркестром, играющим куплеты, – это всего лишь оценка истинного отношения Ершалаима к христианам и к Иисусу. Автор пытается вернуть христиан с небес на грешную землю, развеять апологетические иллюзии, которые невольно проецируются на времена, когда христианство ещё не родилось, а плод только сформировался в лоне иудейской общины. И кроме этого, трезвая оценка обстоятельств первого пришествия позволит с необходимой долей скептицизма отнестись к вероятным обстоятельствам второго.

Главная мысль, которую Автор иллюстрирует двумя контрастными параллелями к сюжету Евангелия, – вывод о том, что все события Страстной Мистерии имели своей целью исключительно психологическое воздействие на апостольскую общину, а вовсе не ершалаимскую публику и тем более не власть имущих. Иисусу было необходимо превращение иудейской секты в первую, слабую, ветхозаветную по внешним формам, но христианскую по своей глубинной сути общину. Этот результат достигнут в ходе не вполне приличного с точки зрения публики представления, но это главное.

Настоящий выход христианства на историческую сцену займёт ещё многие десятилетия и даже века. Начало этого великого пути Благой Вести за пределы ершалаимской колыбели случится вскоре после Воскресения, но не сразу. 14 стадия всегда начинается с процесса внутренней мобилизации, когда первоначальная община сплачивается вокруг нового центра, авторитетных апостолов Петра и Иоанна, представлявших общину. «Деяния святых апостолов» описывают общение Петра с поклонниками Вар- равана, которые вроде бы проявили интерес к проповеди апостолов, но результатом явилось предварительное заключение их в узилище, грозящее судом Синедриона и гибелью. Согласно канону, апостолов спасает из темницы чудо.

Пётр был единственным среди апостолов римским гражданином, а впоследствии будет признан первым римским папой. Поэтому достаточно прозрачна аллегория этого эпизода Деяний в главе 14, где Римский беседует с Варенухой, а затем – «Слава петуху!» – лишь чудом избегает смерти. Здесь мы тоже обнаруживаем скептическое отношение Автора к результатам первой проповеди апостолов среди поклонников Вар-равана и болтливой ершалаимской общественности. Тем не менее, на каком-то этапе апостольская община находит баланс интересов с иудейским обществом и социальную нишу защитников вдов и сирот. Находит также союзников среди «эллинистов», ершалаимского аналога российской либеральной интеллигенции начала ХХ века. Происходит усложнение структуры, рядом с апостолами учреждается служба диаконов, своего рода «секретариат ЦК». Это уже 15 стадия развития, в течение которой, по идее, должно было вырасти значение апостола Иоанна как главного хранителя «тайных знаний», поддерживающего баланс между апостолами и диаконами, миссионерской и социальной ипостасями первой церкви.

При ближайшем рассмотрении и в 15 главе находим параллель с соответствующей частью сюжета Деяний. Речь идёт о сцене допроса первого диакона Стефана в Синедрионе. И здесь булгаковская аллегория сильно снижает пафос новозаветного автора Деяний. Однако важнее, что Автор признаёт историческую достоверность факта суда над Стефаном. Несомненно, смелая попытка проповеди в Синедрионе произвела большое впечатление на самих первых христиан. Однако необходимая доля скептицизма требует признать, что дилетантская горячность Стефана вряд ли произвела хоть сколько- нибудь благоприятное впечатление на профессиональных толкователей Торы. В общем, объективно, не мог святой Стефан не накуролесить в ответ на призыв Синедриона предъявить миру ценности нового учения. Что не отменяет уважения к самой попытке и печали по поводу мученической смерти первого диакона. Стоит также заметить, что семь диаконов во главе со Стефаном были призваны апостолами для более приземлённой службы – распоряжения собранными для нужд общины средствами. Чуть раньше в Деяниях рассказывается, что первые христиане в ожидании близкого светопреставления продавали своё имущество и сдавали вырученные деньги диаконам. Так что центральный лозунг 15 главы «Сдавайте валюту!» имеет отношение не только к советским временам.

В 16 главе «Казнь» главным действующим лицом является не разумеющий, но рьяный ученик Иешуа – Левий. В соответствующем отрезке сюжета Деяний таким же главным героем является Савл, будущий апостол Павел, а пока ярый преследователь Иисуса. Левий устремляется в погоню за Иисусом, которого «свита» выводит за пределы города, потом возвращается, чтобы взять нож для убийства Учителя, фактически, чтобы спасти его имидж праведника, не допустить его в один ряд к последним разбойникам. Точно также и Савл пытается не допустить распространения за пределами Иудеи, среди поганых врагов иудаизма неправильного образа библейского учения. Савл обращается к первосвященнику и получает необходимые полномочия как эмиссар духовных властей. По дороге в Дамаск Савл встречает самого распятого Иисуса. В 16 главе присутствует необходимая аллегория грозы, ниспавшего с небес царя и распластанного под тяжестью ноши ученика.

Обращение Савла является поворотным пунктом, переломным пунктом от нисходящей линии всеобщего преследования христиан к получению ими внешней опоры в лице апостола язычников Павла и его учеников. Начало 17 стадии рождения христианства выглядит как тёмный хаос неопределённости. Взошедшая на севере звезда интуиции Павла становится спасительной и путеводной для церкви Петра, которая также начинает движение вслед за Павлом к будущему воссоединению в Риме.

Взаимная конкуренция Петра и Павла находит отражение и в насыщении Деяний подробностями. Обнаружить среди них параллели с сюжетом 17 главы будет немного сложнее. Тем более что завершение 17-й стадии очень похоже на 18-ю и обнаружить между ними грань нелегко. Если Автор и в 17 главе Романа опирался в выборе формы сюжета на текст Нового Завета, то будет естественным полагать, что 17 стадия Деяний завершается арестом Петра по приказу Ирода. Этому также предшествуют утомительные путешествия апостола в поисках того, кому можно отдать доверенные ему духовные ценности. Можно даже заметить, что Автор в 17 главе иронично пародирует двойное повторение «песни» про первое хождение Петра к язычникам. Выбор для аллегории песни о славном море, которое на самом деле является священным озером, тоже находит своё объяснение – ещё одно указание Автора на то, в каком известном тексте нужно искать параллели. И опять Автор использует излюбленный метод параллелей, чтобы дать свою оценку ситуации. Аллегория Прохора Петровича говорит о состоянии иерусалимской церкви перед приходом Павла в Иерусалим. Осталась одна внешняя форма, а ученики разбежались и попрятались. Заодно объясняется и выбор аллегорического имени для детища Петра – церковного собрания (хора).

Однако в запасе у апостола Петра есть надёжный способ вернуть популярность и первенство вреди апостолов – харизматическое чудо избавления из темницы и спасения от казни. Это событие открывает 18 стадию Деяний, идея которой заключается в опасности ложного, искажённого откровения. Одним из главных событий 18 стадии становится разрешение апостолами спора об обрезании язычников. «Тогда восстали некоторые из фарисейской ереси уверовавшие и говорили, что должно обрезывать язычников и заповедывать соблюдать закон Моисеев».[82] Фактически речь шла о том, чтобы фарисейский ветхозаветный дух вселился в новозаветный дом в качестве нравственной ипостаси. Поэтому вполне уместен выбор для аллегории фарисейской ереси киевского дяди с типичной фамилией, которому тоже был дан от ворот поворот. Что же касается буфетчика, торгующего несвежей и нечистой пищей, то налицо аллегория