бородой, он получил мудрость благодаря общению с тем самым духом. Поэтому и признаёт наличие ценностей в «подвале тёткиного дома», то есть скрытого до поры тайного знания в тексте Библии. Имя Николай прочно связано с идеальным образом служителя церкви, хотя исторический епископ Мирликийский благим характером не отличался. Значимое для Булгакова совпадение начальных букв имён Николай и Никанор может восходить к Никейскому собору 325 года. Собор этот учредил институт государственной церкви, где служили многие поколения «босых» и «куролесовых» священников. С другой стороны, эта связанная с именем Николая мирская церковь надёжно сохранила в каменном «подвале» канонического Писания все тайны притч Иисуса.
Что касается фамилии Канавкин, то в контексте христианской религии она тоже имеет вполне ясное значение. «Канавка Царицы Небесной» – зримый символ, созданный Серафимом Саровским в Дивеевском монастыре. И означает Канавка – предел распространения царства антихриста в последние дни, духовную границу, через которую ему не перешагнуть. В итоге у нас выходит, что Николай Канавкин – это символ молодого и мудрого поколения священников, которое будет способно признать существование тайного знания и открыть простым людям его содержание.
В этой связи интересна символика дома Пороховниковой, в которой легко узнаётся знаменитый Дом Пороховщикова, что в Староконюшенном переулке близ Арбата. Дом этот является одним из символов московской архитектуры, в своё время в конце XIX века этот проект произвёл фурор не только в Москве, но и на Парижской выставке. Смысл сопоставления состоит в том, что Дом Пороховщикова с точки зрения архитектурных идей, то есть нематериальных ценностей весь принадлежит русским традициям, а воплощён материально на уровне лучших европейских образцов. Так мы получили наглядное воплощение подлинного консерватизма, хранящего традиции в постоянном развитии. Таким современным, но сохраняющим духовные традиции Домом, по всей видимости, Булгаков хотел бы видеть обновлённое христианство.
Остался ещё не прояснённым образ тётки, у которой Автор признаёт наличие столь же значимых ценностей, тайных знаний, но где они спрятаны, точно знает лишь она сама. Есть, есть маленькая такая, хотя и неполиткорректная подсказка насчёт ростовщической душонки. Образ ростовщика стереотипно связан с последователями иудаизма. Так что речь идёт о духовных знаниях, скрытых в символике Ветхого Завета.
Что же касается концовки главы, где заблуждающихся кормят баландой, то читатель уже и сам способен провести необходимые параллели с 5 главой. Лишь отказ от заблуждений и мудрое признание скрытых духовных ценностей даёт возможность подобно поэту Амвросию вкушать не пресную баланду, а божественную пищу знаний о человеке и человечестве. С учётом этой символики понятно, почему Босой служит ещё и заведующим диетической столовой.
Однако, внимательный читатель, если ещё не устал от толкований, обязательно спросит: А кто же у нас Босой в литературном подтексте – рядом с Есениным, Маяковским и самим Булгаковым? Да, действительно, упущение. Но в том то и дело, что в этом контексте Босой может олицетворять Вас, если Вы отрицаете наличие у себя талантов и на этом основании уклоняетесь от творчества. На самом деле талант и фантазия есть у каждого человека, но заблуждения, хождение по кругу повседневной суеты не оставляют времени. Нет желания, потому что нет опыта получения удовольствия от творчества. А опыта нет, потому что нет желания, замкнутый круг. Но ведь нужно когда-нибудь начинать, пусть с малого – хотя бы с комментария в блоге, или с небольшой рецензии. Я уж не говорю про доступный всем опыт фотосъёмки, создания коллекций и тому подобное. Давайте, давайте, не теряйте времени, включайтесь!
Автору, пожелавшему зашифровать в образах и поворотах сюжета некие идеи, легче иметь дело с фантастическими снами или сатирическими гиперболами. Намного более трудное дело выразить абстрактную идею или сложную аллегорию в реалистическом описании жизненных обстоятельств, как в главе 16 «Казнь». Поэтому на этот раз мы вынуждены сразу воспользоваться ключом численной символики, восходящей к древнееврейскому алфавиту. Число 16 = 6 + 10, его символическое значение должно соответствовать идеальному понятию «разделённости» в соединении с жизненным опытом несовершенного подлунного бытия. Казалось бы, разделённость и без того противоположна изначальному единству. Как же тогда это понятие может быть идеальным?
Представим себе идеальную семью или, из книжных примеров, идеальную четвёрку друзей, для которых нет выше счастья, чем переживание единства. Тем не менее, даже такое содружество не может быть всегда вместе, иначе и переживание единства стёрлось бы и обесценилось. И родных, и друзей разлучают дороги, ведущие на четыре стороны света. Переживание временно утраченного единства тем ценнее, если каждый имеет яркую индивидуальность, свой персональный миф, добавляющий к четырём сторонам ещё и пятый элемент. Пройденный близкими, но разными людьми путь от 1 до 6, от единства до крайних точек удаления друг от друга, делает различным жизненный опыт каждого и картину мира. Но при этом разделённые части целого верят в единство мира и возможность взаимопонимания, движимы любовью к прежнему и будущему единству. Притом что в данный момент они соединены лишь через внешние обстоятельства, все глубинные взаимосвязи прерваны. Это и есть идеальное состояние разделённости.
Однако в реальной жизни идеальная дружба встречается не так часто, как в книгах. Поэтому и состояние разделённости всегда имеет обратную сторону утраты взаимопонимания, потери общего языка. Так народы, некогда вышедшие из единого корня, по мере удаления друг от друга не только вырабатывают особые слова и понятия для своей части мира, но и теряют прежние общие значения однокоренных слов. Поэтому словесным символом, который, как число 16, означает полную потерю взаимопонимания, является «Вавилонское столпотворение». А подходящая картинка в старинных вариантах «карт Таро» – это почти завершённая высокая башня, которая рушится от удара молнии. С вершины башни падает человек в царской короне, а у подножия распростёрт простолюдин. Имея перед глазами эту традиционную символику, будет легче распознать её элементы, расставленные Автором по всей 16 главе Романа. Во-первых, в самом начале главы обрисовано смешение разных племён. Здесь и сирийские кавалеристы, и римские легионеры, и иудейские стражники, и богомольцы со всех дорог, ведущих к Ершалаиму. Где-то здесь и торговцы, к которым обращена надпись на греческом.
Вторая деталь, превращающая Казнь в строительство «башни» – построение римскими войсками сначала первого, а затем и второго яруса на склоне Лысой горы. Завершает возведение «башни» крест, на котором вознесён вовсе не «разбойник и мятежник». Согласно каноническим евангелиям надпись на кресте отражала суть преступления Иисуса: «Сей есть Иисус, Царь Иудейский».[54] В конце главы будет и грозовая туча, разрушающая оба яруса «башни». Будет и удар ножа, который в Романе уже был метафорой молнии. После этого «царь иудейский» упадёт к подножью креста, где распростёрт его ученик Левий Матвей. Так что с точки зрения визуальной метафоры образ «вавилонской башни» прорисован ясно и живо. Но важнее не метафора, не визуальный или словесный знак, а суть идеи «полного взаимонепонимания», неспособности ученика понять смысл действий Учителя. Как следствие, наш ершалаимский интеллигент не может осознать даже факт своего непонимания и впадает в богоборческую гордыню.
А между тем сюжет «Казни», хотя и описан для нас в целом с точки зрения Левия, но, как и вся ершалаимская часть Романа, определён действиями трёх учеников Иешуа, каждый из которых понял Учителя по-своему. Вся мизансцена, внешняя форма сюжета определена предшествующими шагами исполнительного Иуды из Кириафа, а равно и «коллективного Иуды» во главе с Каифой. Однако полный контроль над местом действия принадлежит другому ученику – Понтию Пилату. Несмотря на
