дыру в несговорчивой ограде.
Втроём мы направились туда, где, по словам мужа, был выход. Разговаривал он, разумеется, не со мной, в очередной раз начав свою жестокую игру. Будто я сама себя не корила!
Души не отпускают просто так.
Земля потрескалась, расползлась змеевидными расщелинами, из которых вылезли демоны. Признаться, я предпочла бы вампиров: они выглядят дружелюбнее.
Лэрзен среагировал мгновенно, опутав нас с племянников двойной защитой, а сам принял бой.
Кавал порывался бежать, но я сдерживала его порывы: здесь намного безопаснее, лучше стоять и не двигаться. Только не переживать не получалось.
Он же слабеет, я это вижу! Я своей глупостью убиваю собственного мужа! А этих тварей так много, они так стремительны. Но я верю в Лэрзена, как я могу не верить?
Искренне жалела, что мертва: живым помогать проще.
Но всё обошлось. Странно, Лэрзен не убил их, а просто заставил замереть в причудливых позах. Магия была столь стремительна, что я не замечала заклинаний - а ведь гордилась тем, что научилась кое-чему. А тут даже не скажешь, что именно плетёт муж, только ловчую нить узнала. А в конце, наверное, парализующее.
Когда он обернулся ко мне, я не удержала вскрика. Он тоже начал таять!
- Хватит выть! Иди сюда. И племянника тащи. Может быть неприятно. Не сопротивляйтесь, второго шанса не будет: мне не хватит сил. Их и для двоих слишком мало. Одана, ты первая. И без возражений - тут выбираю я.
Я подошла. Муж вытянул руку, оставив на мне какой-то знак. А потом резко притянул к себе, точнее в себя, заставив погрузиться в то самое вязкое, пока ещё тёплое пространство. Но как же там уютно!
Спустя минуту ко мне присоединился Кавал.
Вдвоём было тесно, с трудом устроились по обе стороны сердца Лэрзена. Да, оно у него было - не такое, как настоящее, призрачное, но сжимающееся и разжимающееся.
Не удержавшись, прижалась к нему щекой. Гул его работы будет успокаивать - да, мне страшно. Наверняка будет очень больно.
Убедившись, что 'бременен' двойней (неприятно и неудобно, но это временно), начал обрывать связи с гранью. Быстро, но точно, чтобы ничего не забыть.
Грань, разумеется, своё не отпускало, чуть не вырвала из меня обратно, но сдержал энергетический контур. Если дальше так пойдёт, стану заправским некромантом.
Испуганный крик Сира. Дело дрянь, нужно давать указания, ибо, если выберусь, буду валяться без сознания. Если выберусь… Именно так, потому что время вышло, жизнь и сила стремительно утекают. Ничего, залезу в резерв, последним рывком распрощаюсь с краснорожими.
Преодолевая первую преграду, вновь позволяю себе дышать огнём.
Плохо. Мне плохо, но души нужно вытаскивать. Даже если умру - даром собой жертвовал?
Вроде всё, вот они, оба. Теперь дёргаю за ниточку, соединяющую меня с телом, напоминаю, что ещё жив, и резко оживаю.
На грани сознания, преодолевая слабость и дурноту, делаю то, что должен, прося сына помочь. Он займётся воскрешением Кавала, артефакт на полу валяется, а я Оданой.
Практически ничего не видя, начинаю ритуал воскрешения. А в голове одна мысль - лишь бы успеть!
Я не знал, успел или нет: безграничная тьма накрыла меня, когда я вдыхал в Одану жизнь. Как выяснилось - свою. Но, если так, то вдыхать было нечего: некромантия тем и опасна, что предлагает прогулку по лезвию ножа.
'Что ж, зато почётно. Как и полагается магу', - утешили отголоски угасающего разума.
- Папа! Папа!
Кажется, голос Орфы.
Я отчаянно пытаюсь вернуться, снова слышать и видеть, но всё как снег… Будто тебя засыпали снегом, и ты медленно стынешь, костенеешь. И ничего больше нет, лишь отголоски мира и собственных ощущений.
Окружающее пространство тает…
Ещё один рывок.
Нужно что-то чувствовать, нужно!
Орфа, позови ещё раз: твой голос, как ниточка, она приведёт обратно.
И она позвала. А Сир, кажется, колдовал: я чувствовал мягкое прикосновение магии.
Боль, Тьхери, боль! Никогда не думал, что буду так ей радоваться.
Кажется, оба парня чего-то творят. Даже не знаю, ругать или хвалить.
Откуда они это узнали? Из книг? От Стьефа… Смешно, но мне хочется, чтобы он оказался рядом - дара нет, но вылечить сумеет. А эти два зверёныша только себя досуха выжмут.
Теребят, кричат… Наверное, потому что плохо слышу.
Попытался определить, к какому миру принадлежу. Сложно сказать, грань крепко вцепилась. Избавляться от неё нужно прямо сейчас, когда мне подарили силы, иначе я не вернусь. Умная, дрянь, знала, какую ловушку сотворить!
Баста, больше никаких хождений! Для этого есть некроманты, у них и баланс энергии иной, и умений больше.
Интересно, племянничек-то жив, или я зря выряжался, корчусь здесь… Хадаршет! Лучше бы сдох!
Боль была жуткая, нестерпимая. Кажется, я даже выл. Почему кажется? Да не соображал ничего, просто корчился на полу. Теперь, когда ощущения вернулись, точно знал, что подо мной нечто твёрдое, покрытое ковром, что запахи все знакомы, особенно свечей и курительных трав, что меня держат чьи-то тёплые руки. Руки ребёнка. Дочь? Да, Орфа, потому как её братья всё ещё колдуют. Им пора прекращать, особенно Рэну, да и Сиру…А ведь он молодец: кто же ещё удержал, когда меня мотнуло за грань? Но ведь весь выложился, да и я сопротивлялся попыткам досрочной смерти…
Меня будто раздирали на части. Или пилили. Но всё равно сделал знак рукой, что не труп. Попытался поменять позу, открыл глаза. И тут же закрыл - рано пока, веки чугунные.
Радуются. Орфа - громко, сыновья - тихо, устало… А Одана? Одана! Почему среди сонма нет её голоса? Никакого. Я ведь не пару минут валяюсь, она должна была очнуться. Не встать, конечно, но на шёпот сил бы хватило.
Преодолевая насмешку грани, заставил себя приподняться на локтях и поискать мысленным взором супругу. В комнате её нет. А комната - кабинет. Так, а в спальне? Да, лежит на постели. Прощупать её состояние не позволило собственное.
С глухим стоном повалился обратно на пол с твёрдой уверенностью, что от мертвеца в ближайшие сутки буду отличаться только температурой тела.
Меня рвало кровью. Даже не видя, я чувствовал её запах, её теплоту. Она будто наполнила все лёгкие и гортань, мешала дышать.
Когда наконец разлепил глаза, с трудом приспособившись к освещению: после полной темноты даже сумрачный свет режет, увидел, насколько всё плохо. Кровь пополам с блевотиной. Содержимое желудка давно кончилось (но осталось на ковре и частично на мне), а вот крови и желчи хватало.
Целыми сгустками, тёмными, вишнёвыми. Мать вашу, внутри же всё цело было!
Меня подняли, вытерли, подставили миску…
Слабо (даже младенец сильнее) ухватив заботливую Анже за руку, едва слышно спросил, что с Оданой. Меня заверили, что она жива. Всё, большего мне не нужно.
Зрение вернулось, позволив рассмотреть испуганные лица детей. И не только испуганные…
- Сир, ты… - нехорошо так о собственном сыне, поэтому как-нибудь помягче, - недоумок малолетний!
