Поправлюсь - мало не покажется!
Понял. Конечно, понял. Ради такого случая даже голос прорезался.
Он брал силы из всех троих и тратил на заклинания. А я-то дивился, откуда у четырнадцатилетнего парня такой резерв! Он в мать пошёл - у той тоже с мозгами нелады.
Кровяные сгустки становились всё меньше, и наконец я просто давился пустыми спазмами.
Анже подсунула под нос любимый кофе и очень обиделась, когда я отказался: банально не смогу проглотить. Зато горькую дрянь из моих же запасов в меня влили без спроса. И снотворного туда подмешали. А, может, я сам сознание потерял - в который раз.
Очнулся в спальне, раздетый, умытый, ухоженный, но разбитый. Даже голову повернуть не мог, просто лежал с закрытыми глазами и слушал. Потом заснул.
Так и коротал время: час-два бодрствования - сон. Но хоть зрение больше не подводило. Тошнить тошнило, как окончательно очухался (то есть в голове появились мысли, и вернулся голос), так постоянно. Утешался тем, что супружницу тоже выворачивало. Лежала в футе-двух от меня, стонала и пополняла тазики.
Но мерзавка выздоровела быстрее. И сразу ревниво принялась ухаживать за мной. Качается, шатается - а всё туда же. Бледная немочь! Я с ней не разговаривал: берёг силы. Мы потом всё обсудим, долго и обстоятельно. И ты будешь молчать.
То, что хотел, сообщил Одане примерно через месяц. Я всё ещё валялся в постели, но был в состоянии читать, есть и сидеть. Ну, и ругаться с супругой.
Одана пыталась оправдываться, просить прощения, каяться, упирать на то, что этот демонов Кавал таки ожил, хотя на ноги подымется нескоро (к счастью, не у меня дома: его семейка увезла в Медир), но мне было плевать. Даже не из-за себя (хотя себя я тоже люблю), а из-за неё и детей. Угробить себя ради чужого соплёныша, который даже не ребёнок! И довести Сира до состояния овоща. У него же откат случился, Марта полторы недели выхаживала. Хорошо, хоть Стьефа позвали, он с артефактом дело до конца довёл.
Обиделась, в слёзы? Так я ещё половины не сказал.
Да, кричал, да, не выбирал выражений - так за дело же!
В итоге убежала. Рыдать, полагаю. Угадал, ибо через час вернулась с красными глазами и опухшими веками просить прощения. Встала на колени у постели, взяла мою руку, прижала к щеке и так проникновенно пообещала быть хорошей и во всём меня слушаться.
Я ответил молчанием. Нет, наказание тебе будет, просто так не отделаешься. Только что с тобой сделать, пока не придумал.
Слаб, слаб оказался в итоге. Курс послушания, два месяца молчания, четыре месяца без меня по ночам. Нет, я-то спал в постели, а вот Одану сплавил в детскую. И её метод примирения потерпел фиаско. Нет, я хотел, но ради такого случая перетерпел, зато насладился её реакцией. А потом простил, конечно, потому что всегда прощаю.
Зато ничего подобного в голову Оданы больше не приходило. Виноватой себя чувствовала, всячески вину заглаживала - хорошо! И к моему ремеслу как-то сразу потеплела, помогала, чем могла. И ничего, привыкла.
Но некромантия, походы за грань… Отныне только покойники с кладбища, и исключительно для бесед и изготовления зомби. Хватит с меня острых ощущений! Я ведь тёмный маг, а не проводник по миру смерти.
21.02. - 13.07.2011 - 17.08.11
