— Не беспокойся, Трувель, это она уже должна уметь, — равнодушным скучающим тоном ответил Шоанез. — Если нравится, поговорим о цене.
Женщина задумалась, ещё раз придирчиво осмотрела меня.
— Придётся нанимать мага, ломать защиту браслета… Это дорого. С другой стороны, товар ценный. У неё нежная кожа, красивые глаза, фигура, кое-какой опыт, образование… Я бы взяла для дорогих клиентов. Сто пятьдесят, мой норн.
— За неё платили четыреста пятьдесят цейхов, — Шоанез оценил меня дороже.
— Ну, тогда она была невинна, а невинность всегда в цене, — рассмеялась женщина. — Теперь товар подпорчен, к тому же не вами, мой норн. Я и так даю слишком много за краденную торху, рискую, очень рискую…
— По рукам! — недовольно буркнул норн. — Давай деньги.
— Э, не так сразу, мой норн! Сначала её осмотрит врач…
— Сейчас, Трувель, или будешь болтаться в петле.
Осознав, куда меня хотят продать, я ужаснулась. Никогда не думала, что буду молиться Шоану оставить меня торхой.
Женщина и Шоанез вышли, продолжая горячо обсуждать способ оплаты, а в помещение вошли печально знакомые мужчины.
На этот раз мешок на меня не накинули, просто взвалили на плечо и вынесли на открытый воздух.
Квартал, в котором я оказалась, заметно отличался от того, в котором жил хозяин: низкие лагучи, склады, сараи, грязь, снующие по мостовой крысы. Теперь я поняла, почему никто не заподозрит, что Шоанез когда-либо бывал здесь.
Самого его я увидела через пару минут — пронёсся мимо верхом на гнедом скакуне. Значит, об оплате договорились.
— Несите её ко мне, мальчики! — весело крикнула моя покупательница. — Тут недалеко, через три улицы. «Красная дама».
При звуке этого названия мужчины расплылись в улыбке. Очевидно, они там бывали и получили удовольствие. Какое — уточнять не требовалось.
Висела на плече у мужчины и думала: так ли плохо жилось в доме хозяина? Признаться, предложи мне кто-то шанс вырваться отсюда, добровольно вернуться, я бы вернулась.
Между куклой и циновкой в прихожей есть разница.
Но зачем им понадобилось связываться с торхой, и как мамаша собиралась дезактивировать браслет? Зачем столько возни? Я же не принцесса — имени заведению не принесу. Или остальные девушки, те, что продают себя добровольно, настолько ужасны, что на их фоне я выгляжу королевой?
Рассмеялась своему предположению. Ну, кто тебе сказал, что выросшие на дне некрасивы, что их нельзя обучить вежливому обхождению с клиентами? Не думаю, чтобы в публичном доме велись светские беседы. Так, поздороваться, пара общих фраз, наверное, чай или что-то покрепче — и всё. А в постели они, несомненно, искуснее, я же почти ничего не умею. Да от меня и не требовали, лишь бы бревном не лежала.
Нет, не понимаю, в чём ценность торхи. Может, в том, что я принадлежала норну? Наверное, Трувель будет предлагать меня со словами: «Почувствуйте себя норном». И желающие найдутся — хотя бы таким образом приблизиться к миру избранных.
За разговорами сама с собой и не заметила, как мы дошли до «Красной дамы».
Заведение мамаши Трувель занимало двухэтажный дом с мезонином. Яркая вывеска с красоткой намекала на то, что найдёшь, если поднимешься по ступенькам.
Дребезжащий звук дверного колокольчика отметил новую веху в моей жизни.
Миновав тёмную прихожую, меня внесли в полную зеркал гостиную и бросили на один из многочисленных диванов.
Курившие что-то в уголке, на полу, девочки с интересом уставились на меня. Все они были моего возраста или даже моложе. Одеты в сильно декольтированные платья с разрезами по бокам.
Близился вечер — рабочая пора, — и подопечные мамаши Трувель пребывали в полной боевой готовности: накрашенные, обильно надушенные.
— Новенькая, — указала на меня хозяйка публичного дома. — Переоденьте её во что-нибудь, в порядок приведите. Пусть сегодня только помогает. К нам придёт маг, браслет с неё снимет, — среди девочек пронёсся недовольный шёпот, — обслужите его бесплатно. Всё, работать!
Ко мне, покачивая бёдрами, подошла большеглазая брюнетка:
— Пойдём, что ли? Ты у нас как: хыра, али торха? Ну-ка, ручонку дай.
Она ухватила меня за запястье, рискуя его вывернуть, и глянула на браслет.
— Торха. Каким ветром-то тебя сюда занесло? Ну, да ладно, дело прошлое. Я Магда, а те лохудры: Дара, Савента, Йорин, Ойке и Стьява. Стьява — это кличка, она имени своего не помнит. Родители по пьяни в детстве в бордель продали. Так что ты не смотри, что она мелкая — опыта не занимать!
Магда хрипло рассмеялась и шлёпнула меня по мягкому месту:
— Ну, чего разлеглась, корова? Наверх топай! Мой тебе совет: присматривайся, чтобы чужого мужика не переманить. Есть у нас постоянные клиенты, которые только к одной девочке ходят, цацки всякие дарят. Упаси тебя все демонические отродья на такого глаз положить! Сразу говорю: мой блондин с серьгой в ухе. Ничего, не расстраивайся, поработаешь годик, тоже своего заведёшь. А может мамаша подсобит: тебе, как новенькой, она сама сначала клиентов выбирать будет. Ты только не кочевряжься, недотрогу из себя не изображай, а то в другой бордель продадут, где пьяная шваль ошивается. У нас-то мужик приличный.
Я села и обратила её внимание на связанные руки. Девица сходила за ножом и с разрешения хозяйки перерезала верёвки
Двое верзил замерли у двери, сбежать не было никакой возможности.
Пытаясь вернуть чувствительность затёкшим конечностям, я просидела на диване ещё немного, а потом покорно последовала за Магдой.
По сравнению с комнатой работниц «Красной дамы» моя собственная в доме хозяина казалась дворцовым покоем. Спали все вместе, вповалку, на двух широких кроватях. Ванная тоже была одна на всех. В ней меня и отмыли от рукоприкладства Шоанеза.
А потом Магда протянула мне нечто, с улыбочкой заявив, что я должна это надеть. Красное платье с воланами и «хвостом». На мои разумные возражения, что с таким вырезом будет видно нижнее бельё, девица сообщила, что под него его не надевают.
— Совсем? — испуганно пискнула я.
— Верх, дурёха! Мамаша специально тебе такое дать велела, чтобы быстрее привыкла. Полапают, конечно, может, даже разденут, но ты не боись. Будешь сегодня только смотреть, товар лицом показывать, — она оценила меня без одежды и констатировала: — Покупатели найдутся. За шестнадцатилетнюю сойдёшь — любимый возраст. На самом деле-то сколько?
— Восемнадцать.
— На год меня старше. Давай, напяливай, и я тебя накрашу.
Она быстро подвела мне глаза и нанесла на губы ярко-алую помаду. Порывшись под кроватью, вытащила пару туфель на высоком каблуке и кинула мне.
Придерживаясь за перила, я спустилась вниз, где девочки обхаживали первого клиента. Одна, кажется, Дара сидела у него на коленях и лизала шею.
Мамаша Трувель велела мне принести гостю вина.
— Наверх, крошка, — крикнул мужчина, поднявшись и увлекая за собой полуголую девицу. — Только поторопись, а то мы и без винца…
Проходя мимо, он ущипнул меня.
Дверной колокольчик вновь привлёк к себе пристальное внимание.
На этот раз вошли двое солдат и потребовали рашита. Обслужив их и заработав сальный комплимент, я отправилась наверх.
Когда я замерла перед дверью с бутылкой вина, из-за неё уже раздавались сладострастные стоны и
