мужчинам, беру в спальню. Знаешь, Шоанез, лучше я, чем какая-нибудь пьяная скотина в трактире. Да и плохо, когда у девушки из-за первого раза на всю жизнь неприязнь к мужчинам.
— Значит, всё-таки пользуешь? — не унимался Шоанез. — Правильно, вольную нужно заслужить, а деньги отработать.
— Если тебе так интересно, то да, но не всех. Только если девочке семнадцать, и это не насилие. Таких я замуж потом выдаю.
— А себе дочурок и сынишек всех рас оставляешь.
— Детей, Шоанез, я оставляю редко, обычно к врачу вожу, чтобы специальные капли выписал. В отличие от тебя, я против как торх-крольчих, рожающих каждый год, так и абортов. Если мне только для развлечения надо, зачем детей плодить? Детишек мне Эмира рожает — сокровище, а не торха! Вот, думаю, на смену другую присмотреть, а её экономкой сделать. Она с супругой хорошо ладит, поэтому можно в доме оставить.
— Как я посмотрю, ты у нас благотворитель! Всех торх замуж выдаёшь.
— Не всех — только тех, кого малолетками купил. Просто я их не для спальни приобретал. Для плотских утех я других присматриваю, с них и спрос иной. А ты, Сашер, кажется, уже нашёл свою Эмиру. Вон, какое зелёноглазое сокровище стоит в дверях!
— Да, благодаря Шоанезу, который чуть не сделал её хырой.
Хозяин улыбнулся и поманил к себе. Я подошла, ожидая приказаний, но их не последовало: меня просто показали собравшимся. Даже куртизанки проявили интерес, сказав, что мои глаза как малахит в королевском тронном зале, только лучистее.
Веселье продолжалось глубоко за полночь, я успела задремать на боевом посту, когда подвыпившие гости начали расходиться.
Не желая встречаться с пьяным хозяином, поспешила заранее расстелить ему постель и спряталась под столом в столовой — глупо, но ничего не могла с собой поделать.
В тайне надеялась, что с ним на ночь останется одна из куртизанок, но надежды торх редко сбываются.
— Лей, куда ты запропастилась? — его голос гулко отзывался в тишине комнат. Выпил много, язык заплетается. — Иди сюда!
Разумеется, я никуда не пошла, решив затаиться. Всё равно скоро заснёт, со мной или без меня, а наутро уже не вспомнит. Да и некогда будет — весь день в сборах, потом отъезд…
Но хозяин не сдавался, видимо, желая во что бы то ни стало отыскать игрушку. Он быстро понял, что сама я не появлюсь, и подключил к розыску слуг.
— Ты что сбежала, мерзавка?!
Если бы могла, сбежала, благо выпал случай, только не хочу пары часов свободы в обмен на публичное издевательство. Сбеги я сейчас, без плана, — попала бы в руки первому патрулю.
Вот бы снять браслет и прикрепить его, скажем, к собаке. Тогда бы меня не нашли. Но я пробовала, без магии эта штука не снимается.
А пластина в замке… Или он возит её с собой, как Роналд? Сейчас, кстати, и проверим. Если он решил, что я сбежала, то первым делом отыщет её.
— Зеленоглазка! — этот рык перебудил весь дом.
Забегали заспанные слуги, заметались факелы.
И все пробегают мимо стола, под которым, защищённая длинной свисающей плотной скатертью, притаилась я. Проверяют запоры, окна, кухню, через которую тоже можно выйти на задворки богатых особняков, на месте ли ключи, но не ищут в парадных комнатах.
— Шкуру со всех спущу, если она сбежала! — бесновался хозяин. Кажется, весь хмель прошёл. — Почтового голубя мне! Ты и ты — бегом за стражей. Опишите приметы, пусть зорко проверяют всех на улицах, особенно у ворот. Прочесать сады и парки, поставить на уши солдат. Пусть капитан Мандера пошевелится, но найдёт кеварийку! Живую и невредимую. Бить не смейте, чтобы ни царапинки!
Что ж, теперь я знаю порядок действий. Только голубь для кого: для сеньора Мигеля или для сеньоры Джованны? Уверена, норн предпочтёт нанять мага-охотника, который меня знает.
Потом всё стихло. Наверное, слуги разбежались выполнять поручения.
А потом я услышала удивлённый голос хозяина:
— Что ты говоришь, Мигель? Не покидала дома. Где? В столовой???
Значит, пластина в замке, в хранилище. Это хорошо. Плохо другое — с магом связываются не посредством голубиной почты. Видимо, через какой-то зачарованный предмет.
Этим предметом оказался шар, во всяком случае, именно его держал в руках хозяин, когда, наклонившись, откинул угол скатерти.
Я зажмурилась, приготовившись к удару.
— Что ты тут делаешь? — медленно, делая паузы между словами, спросил норн.
Я молчала, придумывая достоверную ложь.
— Разве ты не слышала, что я тебя звал?
— Я… я пряталась от сеньора Шоанеза, — сказала первое, что пришло в голову. — А потом заснула.
— И так крепко спала, что проснулась только теперь? — ехидно поинтересовался хозяин, схватил за руку и выволок из-под стола. Шар сунул во внутренний карман — значит, всегда носит с собой.
Не зная, что ответить — и так получалось неубедительно, я предпочла не усугублять вину.
— Зеленоглазка, — голос норна был ядовито-сладок, — что я тебе говорил про ложь?
Я низко опустила голову. Что толку отпираться? Теперь нужно придумать причину, по которой солгала.
Взяв за подбородок, хозяин заставил посмотреть себе в глаза. Вторая рука легла на пряжку ремня. Зачем — я догадывалась. Для воспитания лживой торхи.
— Я испугалась! Я не хотела лгать, просто испугалась.
— Чего? — рука замерла на ремне, не расстегнув его. — На этот раз чистую правду, без всяких: «я заснула и не слышала».
— Вас. Я нечаянно разбила бутылку дорогого вина, боялась, что вы накажите.
Бутылку сегодня действительно разбили, но практически пустую, там, на донышке, чуть-чуть оставалось. Разбила, споткнувшись, одна из хыр. Видела только я, обещала не говорить.
— Женская логика непостижима! — он с облегчением вздохнул, отпустив меня. — Да пёс с ним, вином! Неужели я из-за какой-то бутылки стану тебя наказывать? И всё-таки на время моего отсутствия поживёшь в замке — так надёжнее. Не то чтобы я тебе не доверял, просто мне спокойнее. Жаль, нельзя взять тебя с собой! Но слишком опасно, могут убить. Да и перелёт тяжёлый.
Ночи с ним всё же удалось избежать: я в который раз за сегодня солгала о женском недомогании. Хозяин расстроился, но проверять не стал, выразив надежду, что по приезду в замок ничто не помешает мне сделать ему приятное.
Не сказала бы, что была рада перемене места жительства. Отвыкла от четырёх стен, привыкла дышать городским воздухом, где чувствуешь себя намного свободнее. Он придавал сил, помогал выныривать из тягучей хмари безысходности и верить, что всё задуманное сбудется.
В этот раз я не лежала у хозяина на коленях, а, мужественно пересиливая страх, сидела в седле. Мне нужно научиться не бояться высоты: вдруг когда-то судьба пошлёт мне дракона, а я не смогу воспользоваться драгоценным подарком?
Раш был неразговорчив и хмур. Видимо, не хотелось покидать насиженные места.
Никакой дополнительной защиты, кроме пластин на шее, я не заметила. Очевидно, дракона не так-то просто убить, иначе хозяин позаботился бы о безопасности боевого товарища.
Ружейная полка тоже пуста. Из предусмотрительности, я полагаю. Вдруг торха, то есть я, задумаю воспользоваться оружием? Положим, управлять драконом я не умею, но могу заставить норна под дулом ружья. Хотя, глупо: хозяин сильнее меня, а дракон легко сбросит крыльями, головой или хвостом.
— Раш, тебе не хочется улетать? — шёпотом спросила я, надеясь, что шум ветра скроет мой вопрос от хозяина, а чуткий слух позволит услышать дракону.
