Часть 3
Германия на поворотном пункте развития - кризис культуры и веры
Разрушение нравственности - распад ценностей и кризис культуры в Германии
Один из величайших экспериментов в истории, в который оказалось ввергнуто человечество, был направлен на достижение единства свободы и равенства. Этот эксперимент, предпринятый в бывшем Советском Союзе, потерпел неудачу по той причине, что замысел его состоял с самого начала в искоренении буржуазной морали, как это называлось у марксистов, включая исторические и этические предпосылки этой морали.
Освобождение от оков старой морали должно было привести к образованию огромного этического вакуума. Марксисты исходили из надежды, что на этом пустом месте как Феникс из пепла возродится новый человек социалистического типа, за спиной которого останется былой антагонизм между индивидуальными и общими интересами.
Если мы зададимся вопросом о глубинных причинах провала этого эксперимента, то нужно вспомнить слова Горбачева, который видел решающую причину краха социализма в кризисе морали, в потере всякого чувства ответственности. Тем самым подрывается также и источник экономического прогресса, ибо никто не хотел принимать решения и брать на себя риск, чтобы не нести за это ответственности. Горбачев особенно выделял в связи с кризисом морали массовый алкоголизм и рост преступности.
Потрясает и вызывает тревогу после всего произошедшего, однако, то, что этот важный урок истории не был понят и даже не принят к сведению. Между тем речь идет о том, что от этоса, сплачивающего общество и создающего возможность консенсуса, отказаться недопустимо и невозможно. Утрата этоса приводит к внутреннему распаду, к гибели общества. Вывод состоит в том, что этика и мораль, при всей их важности для формирования личности, имеют прежде всего исторически объективное решающее значение для общества в целом, от этого зависит выживание или гибель народов и культур.
Мы ставили перед собой похожие, а в какой-то мере и идентичные с марксизмом цели, а именно создание бесклассового, эгалитарного общества, в котором было бы достигнуто полное освобождение и самоосуществление человека. Такие же цели были решающими и для многих других западных стран. Попытка достичь аналогичные с марксизмом утопические цели имела, как оказалось, больше успеха как раз в условиях рыночной экономики. Этот шокирующий факт так и не осознан еще в достаточной мере буржуазным сознанием.
В ФРГ революция была задумана именно в сфере культуры. Целью революционного воздействия было сломать духовно и изменить самого человека, его сознание, его нормативные представления, в конечном счете структуру личности, которая квалифицировалась как 'буржуазная'. Созданный в ходе культурной революции новый человек должен был построить затем новое общество.
Вызов, брошенный культурной революцией, и по сей день имеет решающее значение для всех, кто не стоит на почве этой революции. Чтобы справиться с анархизмом и нигилизмом этой культурной революции, нужно противопоставить этому другие цели, культурную революцию принципиально иного характера.
Известный польский философ Лешек Колаковский, выступая на философском конгрессе в Берлине в 1993 г., охарактеризовал процесс распада всех упорядочивающих структур в обществе как следствие деформации современной рациональности социализмом. Из этого происходит, по его словам, смесь анархизма, с одной стороны, и фундаментализма - с другой. Политика и государство взирают на эти процессы беспомощно. Это шокирующее и провокативное заявление так и осталось, если судить по отчетам, без достойного ответа. Альтернативных оценок ситуации тоже не было предложено.
Все наше общество испытывает глубокую потребность в этике. Об этом говорят отнюдь не только неоконсерваторы, это всеобщая забота. На всех дискуссиях и конференциях ставится вопрос об этике. Говорят о необходимости этики науки, экологической этики, новой этики для экономики, новой этики для институций.
Характерно, что проводятся конгрессы, призывающие проявить мужество в деле воспитания и в сохранении этики. Но если приходится взывать к мужеству, к особым духовным усилиям, чтобы возродить в сознании людей само собой разумеющиеся нравственные представления, тогда состояние нашего общества и культуры нужно определить как декаданс. Это значит, что общество обращается в своих нормативных представлениях против условий собственного самосохранения. Я не хочу сказать, что это общество уже охвачено декадансом, но симптомы декаданса очевидны, и над этим стоит задуматься.
Если, к примеру, в Швейцарии, которая всегда представлялась мне особенно стабильной и внутренне прочной страной с гуманистически-христианской основой, выгоняют с работы учителя, который вел в своей школе борьбу против распространения наркотиков, такое общество и государство, можно считать, отмечены печатью декаданса: это похоже на безумную гонку в пропасть.
Обоснование этики невозможно без философии. Психологии для этого недостаточно. А в философских дискуссиях упоминается прежде всего рациональная этика, которую занимает не этичное поведение, а ведение рационального дискурса об этике вообще. Вторая значительная модель этики - консервативная. Она предполагает укорененность этики в обычном опыте, в элементарных нормах и приличиях. Однако хотел бы заметить в этой связи, что для провокаторов, которые хотят шокировать общество, эти этические нормы не имеют значимости.
Третьей крупной формой, получившей ныне распространение, может быть названа экологическая этика. Обращение к этике для обоснования самосохранения человечества известно еще со времен античности. Утрата этики означает саморазрушение. Глубочайшим мотивом потребности в этике выступает то, что человеку нужно уважать самого себя, чтобы он мог посмотреть себе в глаза.
Сколь бы убедительной и само собой разумеющейся ни казалась необходимость самосохранения и этики, служащей этой цели, приходится напомнить все же о вопросе, возникшем в нашу эпоху: 'А к чему самосохранение?'. Фридрих Ницше, один из самых значительных и радикальных философов второй половины XIX века, понял, что с концом этической традиции, существовавшей более двух тысяч лет, современный мир приходит к состоянию, когда ставится небывалый в истории культуры вопрос: 'К чему вообще человек?'.
Мы столкнулись ныне с таким типом преступника, как правило, молодого, для которого соображения морали вообще ничего не значат. Этический вопрос для него не существует, он не понимает его. Ученые и политики находят причины в социальной проблематике, в распаде школы, семьи, в жестокости и холодности потребительского общества, готового ради малейшей выгоды пожертвовать милосердием. Все это верно. Однако глубинные причины явления тем самым отнюдь не выяснены. Между тем мы имеем дело с феноменом полной утраты человеческих чувств. Первым великим мыслителем, предвидевшим появление этого феномена, был Достоевский. Я имею в виду, в частности, его роман 'Бесы' и образ Ставрогина.
У нас сегодня проблема этики обсуждается прежде всего с точки зрения ценностей. В современном мире происходит постоянная смена и переоценка ценностей, одни распадаются, другие возникают. Стратеги культурной революции шестидесятых годов провозгласили, в свою очередь, тоже фантастически захватывающие ценности. Ценности сами по себе или мышление в категориях ценностей не составляют, однако, духовной силы, способной противостоять нигилизму.
