парилку, открылась, и к нам заглянул незнакомый парень.
— Здесь, — за меня ответил Саламандр, наполнявший глиняные кружки клюквенно-брусничным морсом.
Парень меня в лицо не знал и потому, перепутав, продолжал общаться с Сергеем:
— Вас Валерий Иванович зовёт, там из Центра люди приехали.
— Передай Гедевану, я через десять минут буду, — ответил уже я. — И что там насчёт обеда, кстати?
— Как будете готовы кушать, крикните в дверь — накроют, — ответил юноша, немного смутившись оттого, что перепутал меня и Саламандра. Я его понимаю где-то — по слухам, а у нас, как известно, ими земля полнится, Заноза, то есть я — из «старших» Следопытов, то есть годков мне должно быть немало. Но полумрак предбанника и мой моложавый вид сыграли с ним злую шутку — принял молодого, но солидно выглядящего Саламандра, за другого. Однако, тут ничего не попишешь — моя «мальчишескость» многих в заблуждение вводит. Не в бане, конечно — тут шрамы видны. И что особенно радует, многие женщины тоже ошибаются, даже многоопытные медички из Торжка, но это мне только на… на руку, в общем.
Не торопясь одевшись, я пожелал ребятам хорошего отдыха, попутно уведомив Саламандра, что Тушканчик с сегодняшнего дня мой напарник и пошёл в задание оппункта.
В кабинете, временно оккупированном Валерой, народу хватало. Я пожал руку Очкарику, нашему главному эксперту-криминалисту, и чмокнул в щёку Лизу Фёдоровну, молодую начальницу отдела медицинских экспертиз.
— Вот, Илья, — начал Гедеван, — наши хитромудрые друзья подкинули проблемку. Арсений Артёмович, рассказывай! — попросил он Очкарика.
— Тушки, конечно, там хорошо прожарились, вы, как я понял, особо не церемонились, ребята, — манера нашего эксперта говорить, разминая при этом собственные пальцы, словно пианист перед выступлением, меня всегда завораживала. — От пилота мало что осталось — похоже, что кумулятивная струя ему в спину попала. Ещё троих взрывом покоцало и керосином подпалило. Твой «найдёныш», Илья, вывалился ещё до падения вертолёта, скорее всего, его взрывом в дверь выбросило.
— Ага, значит, это пулемётчик был, я с ним перестреливался, когда они взлетели, — догадался я.
— Вполне возможно, а вот с главным фигурантом всё не так просто. Думаю, Елизавета лучше меня расскажет.
— Валера, среди людей из вертолёта никого, похожего на описание вашего Берга не было. Все — молодые мужчины до тридцати, а ему, как я поняла из описания — далеко за пятьдесят. Верно?
Я совершенно искренне любовался Лизаветой, как называли её местные старики. Высокая, с очень правильными чертами лица и короткой стрижкой — она считалась одной из самых красивых девушек нашей конторы. Но вот характер! Иногда мне казалось, что её родители — мать, врач-косметолог из Питера, вместе с отцом, бывшим строителем, потом бизнесменом, потом опять ставшим строителем, воспитали её для какой-то другой жизни. Лет пять назад у нас был роман, бурный и переполненный страстями словно латиноамериканский сериал, но серьёзных отношений не сложилось. Я — постоянно в «поле», а Лизавете, несмотря на неженскую профессию, хотелось царствовать, покоряя всех вокруг. Не скажу, что хозяйкой она была плохой, нет. Но покормить она меня частенько забывала. А как-то раз, вернувшись со службы домой, потребовала, чтобы я ушёл с полевой работы, и что она обо всём в Совете Следопытов договорилась. Я молча собрал вещи и ушёл — терпеть не могу, когда за меня решают! Мы после этого года два вообще не разговаривали.
— Да, лет пятьдесят пять как минимум, плотный, под центнер весу в нём, рост около ста восьмидесяти, чуть ниже меня, — начал я описывать внешность «Дуба». — Лицо широкое, скулы мало выступают, уши оттопыренные, противокозелок выпуклый…
— Ну да, ты, Заноза, ещё цвет глаз опиши, — с язвительным смешком прервала меня Лиза. — Вы из них шашлык сделали, только без шампуров, а ты мне про скулы и противокозелок! — вот язва-то!
— Резюме — его в вертолёте не было. Если весь сегодняшний хай из-за него, то вы плохо работаете, мальчики! — ещё раз хмыкнув и окатив меня презрительным взглядом, она села назад в кресло.
— Не ссорьтесь, мальчики и девочки, — Валера вылез из-за стола и подошёл к окну. — Сколько всего тел нашли?
— Четверо «прожаренных» и один «заколосившийся», — своеобразный юмор Очкарика был широко известен. — И пятеро из ополчения, охрана, надо понимать.
— Илья, иди сюда, думать и рисовать будем, — и он, вернувшись к столу, достал крупномасштабную карту Тверской области. — Давай, поминутно точки контактов проставим.
— А что проставлять-то? Всего два соскока было — до моста, и после. Сколько у нас народу на северо-западе пасётся?
— Много, по указанию Андреича туда два батальона ополчения перебросили. Не полного, конечно, состава. Весна, к посевной народ готовится, сам понимаешь… — ответил Терёшин. — А вот в самой Твери… Секундочку… — и он метнулся в угол, где была развёрнута его персональная радиостанция.
— Кому звонить будешь? — поинтересовался я.
Но Валера только махнул рукой, не до тебя, мол:
— Бык Гедевану! Бык Гедевану!
— Бык в канале.
— Вы пост на «девяносто пятой» не сняли, Андрей?
— Нет, работают.
— Мне от них доклад нужен про все машины за последние, — он бросил взгляд на часы, — три часа.
— Через десять минут будет, Гедеван.
— Десять? Понял, жду.
— Валер, а где у них пост?
— В Эммаусе и Городне, не считая заставы у Шоши.
Я покосился на Лизу, которая со скучающим видом разглядывала свои ногти. «Вот ведь барыня! — ни с того ни с сего разозлился я на неё. — Вон, какой себе… как его… маникур сделала!»
— Гедеван, а, может, отпустим экспертов? У них дела, наверное, свои есть.
Очкарик суетливо поднялся со стула, но Лиза, улыбнувшись каким-то своим мыслям, ответила:
— Не переживайте, дел у нас пока никаких нет. А у вас тут интересно!
«Она что, специально что ли? Меня позлить хочет? А я сам что завёлся? Ну, сидит и сидит… Мне-то что?» — но Валера взял дело в свои руки:
— Не? Елизавета, сюда сейчас Виталь Андреич едет. И я попрошу вас покинуть нас ненадолго. Сходите, пообедайте. А то знаю я вас — всё время всухомятку. Арсений Артёмович, так ведь? — Очкарик кивнул и заторопился к двери.
— Ох, всё секретничаете, мальчики! А мне ведь, по бабскому обыкновению, страсть как интересно, что да где — игриво-обиженно сказала Лиза, тоже вставая. — А то, как жмуров жареных, так «Лизонька, пулей сюда», а как секреты и прочая таинственность — так «пошла прочь женщина»! Ладно «верные руки» и «последние могикане», бывайте. Но, прошу вас, как только у нас заведётся нормальный, обходительный Джеймс Бонд — дайте мне знать, хорошо?
Когда эксперты вышли из комнаты, Валера повернулся ко мне:
— Знаешь, Илюшка, вы должны в ближайшее время или свадьбу сыграть, или убить друг друга!
— Скажешь тоже… У нас всё давно быльём поросло… — протянул я лениво.
— Рассказывай! — в тон мне ответил Терёшин. — А я-то всё думаю, с чего это Наташка моя у меня постоянно выспрашивает, где ты и чем занят. А они, если ты не забыл, с Елизаветой лучшие подруги.
Но обсуждение моих матримониальных планов прервал голос из динамика:
— Гедеван, ответь Быку!
Валера среагировал немедленно:
— Здесь Гедеван. Слушаю тебя!
— За указанное время мимо постов проехали «стекольщики» на «Кенворте» и «Урале», две
