июля 1918 года. Однако Яков почему-то тянул и отложил исполнение теракта на день.
Граф Мирбах 5 июля посещает заседание V съезда Советов, где выслушивает множество проклятий как в свой адрес, так и в адрес своей страны, со стороны ораторов — левых эсеров. Но ему удается оставаться спокойным и сдержанным. Он слишком хорошо знал цену политической «трескотни».
А что же наш «герой»? Блюмкин в ночь перед покушением пишет прощальное «письмо к товарищу», решив после совершения теракта сдаться властям. Кому же из товарищей было оно адресовано? Возможно Муравьёву. [312]
В этом письме, которое можно воспринимать как политическое завещание, Блюмкин рассуждает о том, что толкает его на это убийство:
«Черносотенцы-антисемиты с начала войны обвиняют евреев в германофильстве, и сейчас возлагают на евреев ответственность за большевистскую политику и за сепаратный мир с немцами. Поэтому протест еврея против предательства России и союзников большевиками в Брест-Литовске представляет особое значение. Я как еврей, как социалист, беру на себя совершение акта, являющегося этим протестом».
Обращаясь к неизвестному товарищу, Блюмкин называет его «противником сепаратного мира с Германией», заявляя, что «мы обязаны сорвать этот постыдный для России мир». Автор просит, в случае его гибели, сделать письмо достоянием широких масс. Ведь весь мир должен узнать, что «еврей-социалист не побоялся принести свою жизнь в жертву протеста...».
Блюмкин серьезно готовился к покушению. На бланке ЧК было отпечатано официальное направление для переговоров с послом Германии «по делу, имеющему непосредственное отношение к самому германскому послу». Ему помогали соратники — однопартийцы. Левый эсер, член ЦК ПЛСР П. Прошьян подделал подпись Дзержинского на документе, а В. Александрович, в то время занимавший должность заместителя Дзержинского, «приложил» печать к мандату и распорядился выдать Блюмкину машину ЧК.
В квартире у Прошьяна Блюмкин получает две бомбы{13} и два револьвера. К нему присоединяются помощники по совершению теракта — Николай Андреев и черноморский матрос из ЧК (его имя история не сохранила). Интересно, что Андреев был известен Блюмкину еще по Одессе.
6 июля 1918 года, в 14 часов, оставив шофёра и матроса в машине, Блюмкин и Андреев вошли в здание Германского посольства и потребовали аудиенции у Вильгельма фон Мирбаха. В это время посол обедал, и гостям пришлось ждать. Их приняли советник посольства граф Бассевитц и старший советник Рицлер, но пришедшие проявляли [313] завидное упрямство и настаивали на личной встрече с графом Мирбахом.
Далее трагические события разворачиваются по следующему сценарию. Мирбах все-таки выходит к настырным визитерам. Блюмкин в течение пяти минут излагает ему «историю» ареста его племянника, а затем лезет в свой портфель, якобы для того, чтобы достать нужные документы. Но внезапно выхватывает из портфеля револьвер и стреляет сначала в Мирбаха, а затем в двух служащих посольства, сопровождавших его в этот роковой час.
Выстрелив три раза, Блюмкин бросился бежать. Но тут Андреев замечает, что Мирбах вовсе не убит. У посла хватило сил, чтобы подняться на ноги и, согнувшись, пойти. Андреев швыряет ему под ноги портфель, в котором находились бомбы, но они не взрываются. Андреев, находясь рядом с Мирбахом, умудряется, резко оттолкнув посла, поднять одну из бомб и с силой швырнуть ее в сторону жертвы. Бомба взрывается с оглушительным грохотом, разлетаются мелкие осколки оконного стекла, сыплется штукатурка.
Блюмкин и Андреев прыгают в окно. При падении со второго этажа Блюмкин подворачивает ногу. Однако террористы успешно преодолевают ограду посольства и садятся в автомобиль. И это, несмотря на начавшуюся из посольства стрельбу. А граф Мирбах с разорванной грудной клеткой истекал кровью. Ему оставалось жить несколько минут...
Существует несколько иная версия террористического акта. По ней именно Блюмкин бросил бомбу и, выпрыгнув после взрыва из окна, повредил ногу, а перелезая через железную ограду, зацепился и повис на ней. К тому же получил пулю в ягодицу. А сопровождавший его сообщник «не спеша» убил Мирбаха и снял Блюмкина с решётки. После чего оба благополучно скрылись на автомобиле.
Прятаться они планировали в отряде Дмитрия Попова. Это был отряд особого назначения Московской ЧК, командные должности в котором занимали левые эсеры. Отряд состоял преимущественно из военных матросов, осуждавших Брестский мир и фактическое уничтожение флота.
В машине обнаружили, что Блюмкин ранен и не в состоянии самостоятельно передвигаться. Его перенесли в штаб, сбрили бороду и остригли пышную шевелюру, обрядили, [314] сняв френч, в военную гимнастёрку. После этих манипуляций, решив, что Блюмкин практически неузнаваем, его поместили в лазарет, который располагался напротив штаба Попова.
Но уже через несколько часов преступление и место пребывания преступников было раскрыто. Председатель ЧК Ф. Дзержинский примчался в штаб отряда Попова и потребовал немедленной выдачи террористов. Ему было не только в этом отказано, но и его самого — «Железного Феликса» — арестовали его же подчиненные из отряда Попова.
Отряд особого назначения ЧК, руководимый Дмитрием Поповым (будущим махновским командиром), стал центром восстания левых эсеров. Именно сюда был перебазирован ЦК левых эсеров, именно здесь они сосредоточили свои главные силы, а это около двух тысяч штыков и сабель, сорок восемь пулемётов, четыре броневика и восемь орудий. Большинство бойцов отряда составляли анархистски настроенные черноморские матросы.
Отряд левых эсеров захватывает телеграф, для того чтобы сообщить всей России, что все депеши за подписью Ленина «вредны» для советской власти и «правящей в настоящее время партии левых социал- революционеров». Левые эсеры заявили, что не хотят крови, но будут вынуждены обороняться, если войска, верные большевикам, нападут на них. Кроме Дзержинского, левые эсеры арестовали чекиста М. Лациса и председателя Моссовета большевика П. Смидовича.
В 6 часов утра 7 июля по особняку, в котором располагались отряд Попова и основные силы левых эсеров, открыла огонь артиллерия. Большевиков уже гораздо в меньшей степени интересовал захват Блюмкина, а вот все происходящее им было очень даже на руку. Они получили возможность одним махом разделаться со своими союзниками левыми эсерами и с террористами. В зале Большого театра во время V Всероссийского съезда Советов была арестована левоэсеровская фракция во главе с «вождем партии» Марией Спиридоновой. Попов тогда грозился: «За Марусю снесу артиллерией пол-Кремля, пол-Лубянки, пол-Театра!». Но большевики оказались сильнее.
Москва превратилась в кровавую арену гражданской войны. Прямой наводкой из пятнадцати орудий большевики [315] расстреляли квартал, где засели левые эсеры, превратив его в руины. Левые эсеры не выдержали и стали отходить, оставляя городские позиции. Их небольшие отряды большевики быстро уничтожали или разоружали. К 5 часам дня 7 июля выступление левых эсеров было подавлено. Они понесли значительные потери: 300 человек погибло в боях или было расстреляно на месте, около 600 человек арестовано. Был издан ленинский указ об аресте всех боевиков левых эсеров и членов их ЦК.
События в Москве было тесно связано с выступлением командующего Восточным фронтом левого эсера Муравьева. Вскоре некоторые лидеры восстания будут расстреляны (тринадцать человек), Попов, заочно приговоренный к расстрелу, найдет спасение у Махно, десять политических лидеров — членов ЦК партии окажутся за решеткой. Спиридонова и Саблин «получили» год тюрьмы, но были амнистированы 29 ноября 1918 года, уже после развала Германской империи.
Таким образом, 7 июля 1918 года партия левых эсеров была полностью разгромлена, ей уже не суждено было ни возродиться, ни полностью легализоваться. «Каинова печать» заговорщиков и мятежников легла на бывших союзников большевиков. Левых эсеров изгоняли из Советов и профсоюзов. Вот пример печальной для них статистики: если до мятежа в губернских Советах было 20–23 % левых эсеров, то к концу 1918 года лишь 1%.
Мятеж левых эсеров и убийство Мирбаха, как и большинство деяний Блюмкина, окутаны тайной. Был ли мятеж? Или это разыгралось воображение Ленина и его приверженцев? Есть версия, что мятежа как раз и не было, а была провокация, была оборона левых эсеров от нападения большевиков и попытка освободить своих лидеров, незаконно арестованных большевиками.
