дымкой. Все, кроме маленького деревянного молоточка на возвышении перед председателем. Однако, Нил чувствовал, как несколько десятков человек напряженно замерли у него за спиной. Он ощущал всей своей кожей, как они в ожидании затаили дыхание. Но не мог обернуться и посмотреть на них. Он стоял один, словно отделенный от всех невидимой стеной.
— Суд принял решение! — пророкотал от куда-то сверху голос.
По-прежнему не сводя глаз с молоточка, Нил увидел как председатель суда поднял его и громко отчетливо произнес:
— Виновен! — молоточек с громким глухим стуком опустился вниз.
Люди вокруг Нила издали дружный вздох и вновь затаили дыхание. Никто и не сомневался в том каким будет решение. Но вот какое будет наказание…
— Приговаривается к лишению звания и переводу в штрафную роту 'Дельта' до конца срока службы!
Нил с силой ухватился за край стола так, что побелели костяшки пальцев. О Боже! Да ведь это же смертельный приговор! У него все плыло перед глазами. Словно сквозь вату он услышал рокот взволнованных голосов, похоже, все вокруг так же знали, что означает его приговор. А Нил словно окаменел. Он не понимал, что ему говорят, не видел, куда идет, совершая все машинально, на полном автопилоте.
Очнулся он только в комнате, которая за время суда стала ему как родная. Есть не хотелось, спать тоже. Включить головизор он побоялся: наверняка там только и говорят о его приговоре. Почти пять лет в штрафной роте! Лучше бы они сразу его расстреляли!
Нил сел на кровать, обхватив голову руками. Он слышал о штрафной роте. Да и кто не слышал?! Злостные нарушители устава, осужденные убийцы и просто неудачники составляли ее основу. Попасть в штрафную — все равно что попасть в ад. От туда не возвращались. И солдат этой роты не жалели. Их кидали в самые опасные места, закрывая их телами амбразуры. Никто не выживал в штрафной роте больше двух лет! Это была рота смертников, которым нечего терять. 'Черная Дельта'…
В комнату медленно вползли сумерки и стало совсем темно, а он по-прежнему сидел на кровати и думал… думал… думал… Даже если ему удастся выжить в штрафной роте, проведя в ней пять лет, что в принципе не возможно, он никогда не сможет вернуться в космический флот. Никто не позволит ему вновь ступить на корабль, разве что в качестве пассажира. Управлять огромным линкором, устремляясь сквозь звезды к неведомым далям… Лететь вперед, чувствуя, как огромная машина повинуется каждому твоему желанию… Все это для него теперь невозможно. Его мечты и надежды, семь лет упорных занятий в академии — все псу под хвост!
Больше никогда… никогда он не увидит, как выглядит из космоса рассвет, как окутывает Землю легкая дымка облаков, или искрятся, притягивая взгляд, далекие звезды прямо по курсу корабля. Он никогда не увидит во всей красе Венеру, или Марс так, как их видят только пилоты и офицеры с мостика летящего корабля! А ведь он так мечтал об этом! Теперь для него они будут доступны только как для пассажира. Сквозь пыльное стекло небольшого иллюминатора, при заходе на посадку…
Эти мысли кружили над ним, не давая покоя. Не давая уснуть. Он всю ночь не сомкнул глаз.
Следующее утро пришло хмурой изморосью. Сразу после завтрака, к которому Нил даже не притронулся, в комнату вошел один из его охранников.
— Господин фон Вальтер, — произнес он, — к вам посетители.
— Посетители? — удивился Нил, но тут же вспомнил, что теперь, когда суд закончился, и приговор вынесен, запрет на посещения должен быть отменен.
'Кто бы это мог быть?' — без особого интереса подумал он, направляясь за охранником.
Комната для свиданий была больше похожа на тюремную камеру: стены выкрашены в противный серый цвет, на окнах — решетки и по периметру — скамьи для посетителей. Посреди комнаты его ждали две женщины: молодая красивая девушка и пожилая леди. Сестра и бабушка.
— Нил! — радостно воскликнула Марго, тряхнув длинными рыжими волосами.
— Мальчик мой! — кинулась к нему бабушка, протягивая руки.
Поцеловав обеих, он подвел их к скамье и усадил, не сводя с них глаз. Как же давно они не виделись! Кажется, целую вечность!
— Нас не хотели к тебе пускать! — взволнованно говорила Марго, — А то бы мы уже давно пришли!
— Это запрещено, — улыбнулся Нил, — я и не ждал, что ко мне кого-нибудь пустят.
— Нил, мы видели новости. Неужели это правда! — спросила бабушка Анна.
— То, что меня приговорили к пяти годам в штрафной роте? Боюсь, что это правда.
— Это невозможно! — бабушка взволнованно вскочила на ноги, — Я немедленно иду к адмиралу! Он наш старый знакомый, он должен что-то сделать с этим!
Нил едва успел схватить ее за руку:
— Это бесполезно, Ба! Приговор вынесен и обжалованию не подлежит. Изменить этого не сможет ни главнокомандующий, ни господь бог! Можно, конечно, подать апеляцию, но вряд ли это что-то изменит!
— Но как же так! — старая леди чуть не разрыдалась.
На глазах у Марго тоже появились слезы. Она, всхлипнув, рывком открыла свою сумочку, чтобы найти платок.
— Боюсь, — покачал Нил головой, — что изменить уже ничего нельзя, — Он встал и прошелся по комнате взад вперед, — Единственная возможность — это сократить срок службы, тогда у меня, возможно, появиться шанс выжить.
Обе его собеседницы тотчас успокоились и начали гадать, как будет лучше это устроить, высказывая различные предложения. Нил едва смог сдержать печальную улыбку: никто из фон Вальтеров не сдавался легко. Бороться до победного конца! Только так! Этому негласному девизу следовали все представители семьи. Даже будучи ребенком Нил верил, что если не останавливаться, можно достичь невозможного. Но, похоже, не в этот раз.
— Что с тобой, Нил? — услышал он голос сестры, — Ты нас совсем не слушаешь!
— Я слушаю, — ответил он.
Не мог же он им признаться, что специально вселил в них ложную надежду. Уж кто-кто а он-то знал, что сократить срок службы невозможно. Это был одинаковый для всех, обязательный к исполнению контракт, который подписывал каждый, кто заканчивал академию. Отвертеться от этого было нереально. Но бабушка и Марго… что плохого в том, если они будут считать, что у него есть шанс?
Постепенно, слушая их невыполнимые планы, как ему помочь, он почувствовал, будто железные тиски, что сжали его сердце сразу после вынесения приговора, словно медленно ослабляют свою хватку. Это было как лучик солнца из детства. Нил и сам не заметил в какую минуту разговора к нему вернулась эта детская вера в их принципы. Бороться до конца! Ну и плевать, что никто раньше не выживал в штрафной роте больше двух лет! Все когда-нибудь случается впервые! В конце концов он уже совершал невозможные вещи!
Нил протянул руку и прикоснулся к Пламенному Сердцу, которое так и не снял со вчерашнего дня. Рубиновое сердечко подмигнуло ему одной из своих граней, словно говоря: 'Не бойся! Я с тобой!'. Он оторвал от него взгляд и увидел, что Марго и бабушка с улыбкой наблюдают за ним.
— Что? — спросил Нил.
— Мы так гордимся тобой, дорогой! — ответила ему бабушка.
Марго, по-прежнему улыбаясь, согласно тряхнула головой:
— Что бы не случилось, ты теперь легенда, Нил! — сверкнула она глазами.
Он замялся не зная, что на это ответить.
— Кстати, — слегка нахмурившись, произнесла бабушка, — насчет твоей награды, то ест того, как ты ее получил. Я видела записи бортового компьютера. Я, конечно, мало что понимаю в пилотировании космических кораблей, но даже мне ясно, что ты сделал невозможное. Сомневаюсь, что это сможет кто- нибудь повторить, и поэтому я хочу у тебя спросить… — она на мгновение задумалась, — что ты чувствовал, когда это делал?
