— Встань, — резко окрикнул он эльфийку, — нечего колени протирать. Риго, Ваирра, оставляю вас за главных. С твоим командованием, дружище, я договорюсь. — Риго от такого напора опешил и открыл рот, Ваирра осклабилась во все девяносто шесть зубов. Андрей гаденько хихикнул, отплатив последней фразой за «но-о» и «тпру-у». — Давигар!
— Понял, — пробурчал зеленый дракон, меланхолично грызя толстую ветку персикового дерева. — Я сообщу Руигару, он всё уладит.
— До встречи, — крепко обняв друга и приложившись к ручке Любаэль, сказал Андрей, сменив ипостась.
Вернувшись на портальную площадку, он поразился произошедшим за час изменениям в поведении операторов. Видимо кто-то добрый просветил местных магов относительно посетивших их персон. Маги, относившиеся к драконам крайне настороженно, теперь всем своим видом выжали почтение и стремление угодить. Передав главному магу координаты бывшего хельратского монастыря, Андрей привычно слился с астралом, зачерпнул сырой маны и жестом городского щёголя зарядил энергетические кристаллы…
Весь день Ягирра не находила себе места. Томясь непонятным ожиданием и беспокойством, она мерила центральную площадь бывшего монастыря. Постепенно душевное состояние хрустальной драконы передалось всем обитателям скрытого в Южных Скалистых горах тайного убежища. Люди, гномы, орки, эльфы и драконы с тревогой следили за нервничающей госпожой, даже вечно шалящие дети присмирели. Дракончики — Рари и Рури, отказались катать на спинах остальную босоногую гвардию и, о чём-то перешёптываясь с Тыйгу, уединились на верхней площадке. Маленькая орчанка сильно сдружилась с крылатыми малышами, у странной троицы были свои секреты, они являлись заводилами большинства детских шалостей и проказ, которые ставили на уши весь монастырь. На озорников не могли повлиять ни увещевания Ланирры, ни грозные выговоры Ягирры, ни проникновенные беседы Седого, одна только Ильныргу Волчица — грозная воительница из народа белых орков имела какое-то влияние на свою непоседливую подопечную. Тыйгу небезосновательно боялась остаться без уроков с наставницей. Угроза изъятия тренировочного меча заставляла на время сдерживать темперамент.
Неугомонная троица забилась в густую тень раскидистых каштанов, росших на верней площади или уступе, оттуда наблюдая за Ягиррой. Императрица часто меняла ипостась. Перекинувшись в эльфийку, она — то замирала на месте, то тёрла левое плечо, иногда обнажала его, рассматривая татуировку и поглядывая в небо. Дети старались уловить и проследить взгляд эльфийки, дракончики и Тыйгу зорко осматривали голубой небосвод, но ничего интереснее одиночных птиц в нём не находили. Первой предположение о неадекватном поведении Хозяйки выдвинула Тыйгу, как ни странно, но её версия ближе всех соответствовала оригиналу. Ягирра несколько дней ощущала постоянный зуд на левом плече, о причинах оного дракона предпочитала умалчивать, но все и без того знали, что татуировка не так проста, как мнится некоторым. Золотой дракончик, окружённый вязью рун, был магическим маяком и вестником. Рури как-то подслушал разговор матери и Седого, где древний дракон рассказывал Ланирре об империи драконов, по его словам татуировка на плече Хозяйки точь-в-точь повторяла имперский герб, являя собою тотем-хранитель правящего рода. Выслушав сплетни и досужие домыслы, Тыйгу сделала предположение, что татуировки Ягирры и Керра магически связаны между собой и что Хозяйка через связь чувствует сына. Дракончики согласились с девочкой и предложили устроить лёжку на верхней площади, откуда хорошо вести наблюдения, тем более нарастающий градус напряжённости сделал взрослых нервными и дёрганными, лучше скрыться с глаз, чем попасть на раздачу наказаний. Если Тыйгу права, то что-то происходит с Керром, может быть он нашёл способ вернуться с Нелиты?
Ягирра перестала метаться по раскалённым камням, бросив взгляд на Карегара, лежавшего в тени донжона и изображавшего из себя остров спокойствия, она подошла к нему и улеглась рядом.
— Объясни, что тебя гнетёт, — прогудел дракон, накрывая её крылом.
— Он вернулся, — выпалила Ягирра.
— Хорошо, из-за этого ты сама не своя?
— Я не чувствую, где он. Керр здесь, на Иланте, тотем не может ошибаться, но я не могу определить направление.
— А тебе не приходило в голову, что наш сын научился блокировать магию своей татуировки, если он вернулся домой, то смог выжить там и как-то научился скрываться от твоего дядюшки. Как я знаю, магия родового тотема реагирует только на родственную связь, не так ли?
— Так, но почему он закрывается?
— Почему? Тут мы должны подумать логически и оттолкнуться прежде всего от того, что Керр в первую очередь полетел в долину и нашёл остывший пепел в домашнем очаге.
— Мидуэль уверял, что оставит в Долине наблюдателей.
— Вероятно, он их оставил, но заметили ли они Керра? Я до сих пор корю себя за то, что позволил уговорить себя покинуть дом и польстился на старый монастырь. Да, здесь мы в безопасности, да, Керр наполнил здешние камни маной, — Карегар дёрнул кончиками крыльев, — а глупые люди не придумали ничего лучше, чем собрать осколки статуи, они не понимают того факта, что магия впиталась в стены храма и пропитала собою площадь. Здесь мы поистине неприступны, но…
— Не вини себя…, — дракона помолчала несколько секунд, — я не хочу быть втянута в войну. Если бы Арии нашли нашу долину, то превратили бы нас в знамя, а я не хочу быть символом, ради которого люди добровольно идут на бойню.
— Они мечтают вернуть драконов на Иланту.
— Знаю, я тоже мечтаю об этом, но не такой ценой, — Ягирра прикрыла глаза, в памяти всплыли строки затёртого до дыр письма старой ларги. Енира предсказывала возвращение Владык неба и великие войны. Камнем, который спровоцировал лавину смертей, был Керр. — Енира писала о войнах, но я не хочу, чтобы наш мальчик участвовал в них.
— Ты не сможешь всю жизнь прятать его под крылом и не смогла бы никогда, он бы не позволил решать за себя. Вспомни его птенцом. Его упрямство и целеустремленность ничто не могло переломить, Керр всегда и на всё имел личное мнение, а как он относился на попытки давления на него? Я вспоминаю зверинец и до сих пор содрогаюсь от яростного блеска в его глазах, знаешь, он бы убил себя, но не позволил захватить себя живым во второй раз, та стрела ничего бы не изменила. Иногда я думаю, что мы совершенно не знаем своего сына. Он слишком быстро повзрослел, а если вспомнить его скупые рассказы о том мире, то невольно приходишь к мнению об отсутствии у мальчика настоящего детства, — Карегар убрал крыло и отвернулся к храму. — Первые дни Керра в нашем мире связаны с клеткой, его учительницей была старая шаманка, следом было осознанное убийство людей и желание отомстить. Он не был ребёнком или птенцом в том смысле, который мы вкладываем в эти понятия. Слияние с разумом Ало Троя ещё больше отдалило его от простых людей, от детей тем более. В какой-то мере детство возвратилось к нашему мальчику, когда он обзавёлся крыльями, но я бы побоялся называть Воплощение приятным детским воспоминанием. Мы ничего не знаем о том, что творилось в школе. Дальнейшее известно со слов его спутников, причём многое они скрывают, Керр связал их магическими обетами. Война, убийства, кровь, разрушенный храм Хель и перебитые до последнего человека хельраты. Главного жреца Керр обещал отпустить живым и сдержал данное слово, отпустив поганца. Живым, в пропасть. Ты по-прежнему считаешь его неразумным птенцом? Боюсь на Иланту вернулся совершенно не тот Керр, которого мы помним и знаем, — Карегар, стряхивая с брюха и хвоста пыль, травинки и мелкие камушки, поднялся на ноги. — Совершенно не тот. Лучше подумай о том, что говорить при встрече, я уверен в том, что его просветили о событиях трёхтысячелетней давности и твоей принадлежности к императорскому роду. Представь, а если с ним пришли драконы, исполнив пророчество Ениры? Ты готова возложить на себя венец?
— Я боюсь, — прошептала Ягирра. — Боюсь потерять его, как чуть из-за своей глупости не потеряла тебя. Боюсь тех изменений, произошедших с ним на Нелите. Я не говорила тебе, но тотем два раза давал сильный отклик. Какой мощи должна быть магия, чтобы отразиться за сотни тысяч лиг в магической связи?
— Сильной, не забывай про мощь истинных, наш сын один из них.
— Как бы эта мощь и сила не испортила его.
— Ты так не доверяешь собственному сыну? — Карегар вздыбил над спиной крылья, сарказм и
