НА ПУТИ К СВЕРХЧЕЛОВЕЧЕСТВУ: Очерки экспериментальной эволюции

то три четверти того, что вошло, резко отторгается наружу из–за неспособности содержать в себе это… Взять для простого примера сознание Сил, таких как сила любви или сила понимания или сила творения (все то же самое и для силы защиты, силы веры, силы прогресса, для всех этих сил), взять просто Сознание, это Сознание, которое покрывает все, пронизывает все, которое есть везде, которое есть во всем — оно выглядит почти как насилие, которое хочет навязать себя существу, которое этого не хочет!… Тогда как если бы вы были открыты и попросту бы дышали — это все, ничего больше не надо — вы бы дышали Сознанием, Светом, Пониманием, Силой, Любовью и всем остальным.»[33] Все есть здесь, под нашими глазами, полное чудо мира, только ожидающее нашего согласия, нашего взгляда веры в прекрасное, веры в свободу, веры во всевышнюю возможность, которая стучится в наши двери, ударяя по нашим стенам интеллекта и страдания и малости. Это всевышняя «смена силы», которая стучится в двери мира и бьет по нациям, бьет по Церквям и Сорбоннам, бьет по сознаниям и по всем нашим геометрическим и хорошо продуманным определенностям; и если однажды, только однажды, сознание человека откроется лучу этого живого чуда, если сознание единственной нации среди всех слепых наций просто откроется искорке Милости, тогда эта суровая цивилизация, заточенная в свою науку, заточенная в свои законы, заточенная эльфом ужаса и страдания — это грандиозное сооружение, в котором мы родились и которое кажется нам таким неизбежным, таким нерушимым и торжествующим в своих грубых чудесах стали и урана, это ужасная тюрьма, в которой мы ходим кругами — рухнет во мгновение ока, оставив за собой кучу ржавчины. Тогда мы наконец–то станем людьми или, скорее, сверхлюдьми, мы заимеем радость, естественное единство, свободу без стен и силу без искусственных приспособлений. Тогда обнаружится, что все это страдание и эти стены и трудности, которые одолевали нашу жизнь, были только жалом Солнца Истины, первым заключением, чтобы заставить расти нашу силу и нашу нужду пространства и силы истины; это была вуаль иллюзии, чтобы защитить наши глаза от слишком сильного света; это темный переход от инстинктивной спонтанности животного к сознательной спонтанности сверхчеловека; и обнаружится, что все просто, в конечном итоге, невообразимо просто, как сама Истина, и невообразимо легко, как сама Радость, которая зачала эти миры; ибо, поистине, «путь богов — это солнечный путь, на котором трудности теряют всякую реальность.»[34]

XII. Сообщество сверхлюдей

Этой смены силы самой по себе не достаточно, чтобы изменить мир, если дело ограничивается несколькими индивидами. В действительности, уже с самого начала, с первых шагов искателю становится ясно, что эта йога сверхчеловека — это не индивидуальная йога, хотя индивид и служит отправной точкой и инструментом, а коллективная йога, форма сконцентрированной эволюции, в которой индивид является только передовым пунктом, распространителем способности, воплотителем и передатчиком новой вибрации. Это йога земли. И что значит восхитительный сверхчеловек, если он в гордом одиночестве сидит на своем пустом троне гармонии! Но мы можем здраво рассудить, что первые приматы, делавшие ментальную йогу, не зная этого, не обязаны были идти «всем скопом», и все же ментальная способность распространялась от одного к другому. Она была здесь, «в воздухе», и она давила на старые обезьяньи структуры. И, точно также, возможность сверхчеловека находится здесь, она висит в воздухе, ее время пришло, она сильно бьет по сознаниям и странам — люди делают йогу сверхчеловека, не зная об этом и не желая этого. Мы не выдвигаем здесь теории, это эволюционный факт, хотим мы этого или нет. Только между до–ментальной эпохой и нашей эпохой есть капитальная разница, и заключается она в том, что сознания, даже изолированные, даже строптивые, даже темные и маленькие, должны стать способными воспринять направление собственной эволюции и тем самым ускорить ее ход и подготовиться к ее процессу. Вся настоящая польза ментальной эпохи заключается в том, что она неудержимо подвела нас к той точке, где мы должны перейти к нечто иному, все вместе, через само развитие нашего сознания и через ту самую силу, которая затолкнула каждого из нас и все страны в маленький индивидуальный пузырь. И новый уровень интеграции доказывает нам, что сверхчеловек является не отрицанием человека, а его завершением, не отрицанием разума, а постановкой его на место среди многочисленных орудий, известных и еще не известных, которые человек должен использовать до тех пор, пока он не завладеет прямой силой Истины.

Это понимание великой Цели — или, скажем лучше, следующей цели, ибо развитие бесконечно — является одним из ключей коллективной реализации. Достаточно маленького сдвига в сознании, самого малого зова воздуха, совсем крошечной мольбы, чтобы однажды, не известно почему, низверглась бы новая Возможность и изменила бы весь наш способ видеть и мочь: эта возможность не ждет от нас великих усилий или тяжких дисциплин, как мы уже говорили об этом, она ждет момента сдачи, совсем маленького крика внутри, маленького пробужденного пламени. И когда люди — несколько человек — хоть раз почувствуют вкус этого вина, тогда они уже больше никогда не смогут возобновить старую рутину страдания.

Какова, стало быть, роль тех, кто начинает это понимать и, возможно, экспериментировать? Как включается их работа в несознательную йогу человечества? Как распространить и ускорить движение? Какой вид коллективной реализации могут они принести в мир как образец того, что будет?

Первая волна этого нового сознания очень видима, она совершенно хаотическая, она захватывает человеческие существа, которые не понимают, что с ними происходит. Повсюду видны ее приливы и отливы: люди охвачены блужданиями и отклонениями, они ищут что–то, что они не понимают, но что толкает их и давит на них изнутри; они идут, не зная куда, стучаться во все двери, в хорошие и плохие, продираются сквозь стены и ветряные мельницы или, вдруг, они начинают смеяться, бросают свои манатки и говорят «до свидания» старому устройству. Совершенно нормально, что первая реакция какая–то странная и необычная, потому что, по определению, она выводит из старого круга, как приматы вдруг вышли из инстинктивной мудрости стада. Каждый переход к более высокому равновесию является поначалу разбалансировкой и общим разложением старого равновесия. Поэтому эти ученики сверхчеловечества, которые не знают самих себя, чаще всего будут встречаться среди инакомыслящих, среди так сказать «никчемных» людей, среди незаконнорожденных, среди упрямо не поддающихся общей тюрьме, среди бунтарей, которые бунтуют не известно против чего, но которые знают лишь то, что с них достаточно; это новые крестоносцы другого крестового похода, «противники», которые так против, что они даже не хотят больше быть ни «за», ни «против», которые хотят совершенно иного, без плюсов и минусов, без наступления о обороны, без черного, хорошего, без «да» и «нет», хотят нечто совершенно другого и полностью вне всех уверток и оборотов Машины, которая хотела бы еще заманить их в сеть отрицаний, как в сеть своих утверждений. Или же, на другом конце спектра, эти ученики сверхчеловечества могут встретиться среди тех, кто следовал долгой дорогой разума, его лабиринтами, его нескончаемыми кругами, его ответами, которые ни на что не отвечают, а поднимают еще один вопрос и еще один, его решениями, которые ничего не решают, и всем его болезненным путем — и кто вдруг уперся в никчемность всего этого, в конце пути, после тысячи вопросов и тысячи триумфов, рушащихся всегда, со своим маленьким криком человека, стоящего перед ничем, который внезапно снова стал безоружным ребенком, как если бы никогда и не было всех этих дней и этих лет и этого тяжкого труда, как если бы ничто не произошло, не было бы ни одной настоящей секунды за тридцать лет! Тогда и эти люди начинают искать. Здесь тоже есть «прокол» для Возможного.

Но сами условия искоренения старого порядка могут еще долгое время искажать поиски нового порядка. И, прежде всего, нового порядка еще нет: его надо сделать. Надо найти весь этот мир. И стремящийся к сверхчеловечеству — или, скажем проще, стремящийся к «нечто иному» — должен столкнуться с первой несомненностью: закон свободы — это требовательный закон, гораздо более требовательный, чем все законы, наложенные машиной. Это не парение неизвестно где, а методическое выкорчевывание тысячи маленьких рабств, это не уход от всего, а, напротив, взятие всего в свои руки, потому что мы больше не хотим, чтобы кто–то или что–то нами распоряжалось. Это высшее обретение ответственности — быть собой, что в конечном итоге означает быть всем. Это не бегство, а покорение; не большой отдых от Машины, а великое Путешествие в неизведанное человека. И со всем, что пытается