пор не представляю, как они это сделали.
— Что же это за сила такая? — прошептал в задумчивости Фриге Нойм. — Что это может быть?
— Есть у меня одна идея, — старик подпер рукой голову, облокотился на стол, и пристально рассматривал своего ученика.
— Поделитесь? — заинтересовался Фриге.
— С тобой поделюсь, но больше, никому пока ни слова.
— Хорошо.
Старик порылся в ящиках стола и вывалил перед Фриге целую гору бумаг, а поверх всего, географическую карту материка.
— Смотри, — он указал на карту, — если отметить каждое место, где проявлялся человек с неожиданными магическими способностями, то получается широкий полукруг. Если мы проведем от каждой точки линию к предполагаемому центру круга, то узнаем эпицентр этой заразы. Тебе это ничего не напоминает, ученик?
— Напоминает, учитель, — кивнул Нойм. — Метода Заратокиса, но при всем моем уважении к вам, достопочтенный Хайме, данная версия сырая. Насколько я помню, Заратокис жил почти две тысячи лет назад в Фергонской империи. Этот ученый и философ, верный служитель бога Замолскиса, получил доступ к небесному камню-метеориту, который упал подле города, в котором он жил, и выбрасывал из себя огромное количество энергии. Дабы спасти свой город, ученый разработал и успешно применил методу, по сбросу данной разрушительной энергии на расстояние в несколько сот километров от места падения метеорита. И согласно методе, энергия разбрасывалась по площадям полукругом. Город был спасен, а когда через несколько лет камень иссяк, то метода была забыта. В данном случае, самый основной вопрос, кто тот дурак, который раскидывается энергией? Кто настолько силен?
Все то время, пока Нойм говорил, Хайме Трогран только одобрительно кивал и, взяв в руки линейку с карандашом, что-то черкал. Наконец, он закончил, и продемонстрировал карту с результатами своего труда, бывшему ученику:
— Смотри.
Фриге Нойм взглянул, шесть линий, и все, пересекаются в одной точке, далеко в степи, почти у самых предгорий Анхорских гор. Все бы ничего, но место, где был эпицентр сброса энергии, находился в необычном месте, в одном из четырех сакральных центров всего мира Тельхор. Именно через эти места, во времена незапамятные, боги и их дети приходили в мир людей.
— Что это может быть? — спросил Нойм.
— Кто знает? — пожал плечами Хайме Трогран. — Мое мнение таково, что кто-то, а этот кто-то, скорей всего рахдоны, ищет возможность взломать Печати Гнева, которыми боги запечатали переходы в иные миры. Силы у них своей нет, и все, что они могут, это резать людей и преобразовывать эманации смерти в чистую энергию, которой, и пытаются взломать печати. Зачем? Не знаю, и в общем-то, помыслить про это боюсь.
— Так, а эти самые люди, ну, которые Злой Ковен, они тут причем?
— Да, ни причем, но представь. Идет жертвоприношение, людей пытают, мучают, режут, тут же стоят сборщики энергии, и с помощью каких-то артефактов, той же Блеклой Луны, например, преобразовывают посмертие людей. Потом, направляют эту энергию на Врата с целью сломать Печати Гнева, но если те выдерживают, а так оно и есть, то эту энергию надо срочно сбросить. Все предыдущие попытки взломать печати и открыть Врата между мирами, оканчивались одним, Печати Гнева давали отпор нападавшему. Ставится вопрос, куда сбрасывать? Ответ, только в нашу сторону, так как те места, мне знакомы, и могу сказать, что с трех сторон там горы, и энергия может обратно вернуться, а с нашей стороны, степь ровная до самых лесов и Балтского моря. Энергия приходит и впитывается в любого ближайшего человека, который, получая все это, просто сходит с ума, так как даже в переработанном виде, смерть останется смертью. Это Заратокис, умел скинуть энергию так, чтобы она никому не повредила, а у этих-то, знаний нет, просто швыряют по пеленгу в нашу сторону. Думаю, что дело обстоит именно так.
— Опять рахдоны, — в сердцах выскочило у Фриге Нойма, — и тут они, проклятые.
— Именно поэтому, тебе нужна ведунья Гойна?
— Да, — подтвердил Нойм. — Дело, которым я занимаюсь, имеет к рахдонам самое прямое отношение.
— Тогда удачи тебе, ученик, и если найдешь ее, то можешь поделиться с ней тем, что ты только что узнал.
На следующий день, купив лошадь, Фриге Нойм отбыл на побережье Балтского море, где рыскала свора дромов, во главе со своей волчицей. Три недели потратил жрец на то, чтобы догнать Гойну, но постоянно опаздывал. Он въезжал в обезлюдевшую деревушку, и выяснял у чудом уцелевших жителей, что воины со знаком золотой волчьей головы, два часа как уехали. Вновь садился на лошадь, и она падала от усталости. Покупал новую и, превозмогая усталость, мчался в следующий поселок, и вновь не заставал лихую дружину дромов на месте. И вот, когда он уже начал отчаиваться, волки сами его нашли.
Он ехал по заснеженной дороге, и на него, ни с того, ни с сего, навалилась такая огромная и необоримая слабость, что он попросту вывалился из седла в сугроб, а когда смахнул с лица комья снега, то увидел, что вокруг, стоят как минимум пять воинов, с направленными на него тугими боевыми луками. И это только те, кто на виду, поскольку еще кто-то стоял позади, и Нойм чувствовал, что рядом, совсем немного не доставая его шеи, что-то смертельно опасное направлено на него.
— Это кинжал или меч? — спросил он, не поворачивая головы и не делая резких движений.
Его вопрос поняли и красивый мягкий голос, если определять на слух, девичий, ответил:
— Это меч, жрец Белгора, и если ты только дернешься к своему амулету, то мгновенно лишишься своей головы.
— Могу я повернуться лицом, к девушке со столь красивым голосом? — Фриге Нойм медленно, очень медленно развел руки в стороны.
— Можешь, — девушка усмехнулась.
Жрец повернулся и увидел ту, кого так долго искал, ведунью Гойну, дочь Бравлина и Родославы, темноволосую девушку с пронзительными зелеными глазами, лет двадцать, не больше.
— Зачем ты искал меня, человек из проклятого Штангорда? — глаза Гойны полыхнули гневом.
— Ты помнишь своих сестер, ведунья? — спросил в ответ жрец.
Клинок узкого меча чуть дрогнул, за малым, не метнувшись в лицо Фриге Нойма, а девушка ответила:
— Не смей поминать кого-то из моих близких, жрец.
— И все же, я попробую, — Нойм постарался выглядеть спокойным и, пока, ему это удавалось. — Твои племянники живы, Гойна, и ты, нужна им.
— Врешь! — голос девушки задрожал. — Ты такой же лжец, как и ваш герцог, предавший наш народ. Ненавижу вас, штангордцев, презираю!
— Это правда.
— Взять его, — выкрикнула девушка и, на плечи жреца навалились двое воинов, вновь поваливших его на снег и связавших руки.
— Это правда! — выкрикнул Фриге Нойм. — Клянусь своим богом!
— Что же, — девушка склонилась над ним. — Ночью я проведу обряд на поиск родной крови и, если ты говоришь правду, — Гойна горько усмехнулась, — то мы, продолжим наш разговор, а если ты нас обманываешь, смерть твоя будет долгой и мучительной. Между великими силами, которым мы служим, мир и понимание, но между нами, как людьми, мира нет.
Ночь жрец провел связанным подле костра, на котором дромы готовили ужин, Гойна отсутствовала и пропадала где-то в зимнем лесу. Фриге Нойм закоченел, руки и ноги затекли, и хорошо еще, что тепло от костра не давало замерзнуть окончательно. Были ситуации в жизни служителя Белгора и похуже, чем эта, но выглядело его пленение как-то унизительно, и больно било по самолюбию то обстоятельство, что его заморочила своим чародейством девушка. Впрочем, ради дела, которое ему поручили, он был готов на многое, а быть пленником, далеко не самое страшное, что могло с ним случиться.
Развязали его уже утром и, оглянувшись, Фриге Нойм увидел ведунью, которая выглядела чрезвычайно усталой и измотанной. Гойна села рядом с ним на конскую попону, раскинутую под деревом, и
