ложе, собрала свои последние силы, приподнялась, обхватила его правую ладонь высохшими ладошками, притянула его к себе и зашептала:
— Берегись, Рольф! Беда рядом! Я не знаю, кто придет за нами, но враги уже близко! Мы не должны погибнуть! И когда все будет потеряно, а ты останешься совсем один, и в сердце твоем будет лишь горечь поражения, обида на судьбу и боль потери, не отчаивайся! Подожди немного и придет человек со старым знаком, который ты узнаешь. Он спасет оставшихся детей рода Гунхат, которые не умрут в ночь, когда будет повержен твой отец.
Иффи захлебнулась воздухом, и Рольф хотел дать ей целебного отвара, который должен был помочь матери и немного укрепить ее силы. Но ведунья покачала головой, сплюнула на одеяло кроваво-желтую слюну, и продолжила говорить:
— И еще, сын! Запомни! У этого человека сильные покровители в мире мертвых, и если ты станешь ему служить, злой бог не достанет Ирбисов, и мы снова сможем жить как прежде!
— А кто этот человек, мама? Что за знак он несет? Как его узнать?
Рольф хотел узнать подробности, но их не было. Обессилевшая Иффи отпустила его ладонь. Из ее горла потоком хлынула кровь, и спустя несколько секунд она умерла. Тогда молодой оборотень повернулся к своему отцу, в одночасье из крепкого мужчины превратившегося в дряхлого старика и обратился к нему:
— Отец, мать была в своем уме, когда говорила мне что делать?
— Не знаю.
Тарим безразлично пожал плечами, сгорбился, закутался в теплую меховую шубу, словно в горах была зима, а не лето, и вышел из дома. И увидел его Рольф лишь через шесть дней, когда он вернулся из очередной разведки за пределы ущелья, и когда в поселение пришла новая беда, та самая, про которую говорила умирающая Иффи.
Темной ночью из поселка исчезло сразу семь человек, три женщины, два ребенка и два дозорных. Следов борьбы не было, и ничто не говорило о том, что они сбежали. Все вещи находились на своих местах. Ворота поселка были закрыты на крепкий дубовый запор. Оружие воинов лежало на земле. А в крайнем доме, из которого пропали женщины и дети, в очаге теплился огонь и было похоже, что проживающие в нем люди, по необъяснимой причине, бросили все свои дела и на минуту вышли. Они вышли и не вернулись.
Из поселка, в облике зверей, выскочили разведчики, которые разбрелись по всему ущелью. Мужчины искали следы своих сородичей, но их не было. И только в одном месте, вблизи Серой скалы у западного выхода из ущелья, где некогда находилась дозорная башня имперских войск, Ирбисы обнаружили кусок ткани, которая принадлежала одной из женщин, это мужчины определили точно.
В первых сумерках оборотни вернулись обратно в поселок. На ночь был выставлен усиленный караул, а в полночь, когда Рольф и Тарим вышли проверить воинов, их уже не было. Как и в предыдущую ночь, все оружие мужчин лежало на земле, а двери одного из домов, где жила пара древних стариков и их малолетняя внучка были распахнуты настежь. Вожак и его сын подняли тревогу. Всю ночь люди не спали. В их душах поселился страх и сомнение в своих силах. Каждый чувствовал, что зло рядом и смерть уже близка, но никто не знал, откуда грозит опасность. А вышедшие с утра на разведку ирбисы вновь ничего не обнаружили.
Всем стало ясно, что в пропаже людей виновата какая-то нежить, но определить, что это за существа не представлялось возможным. Вампиры? Они слишком жадные до крови, и если не имеют над собой старшего руководителя, а это большая редкость, никогда не ограничивают себя. Где схватили живого человека с красной живительной рудой в жилах, там его, обычно, и высасывали. Ламия? Нет. Эти твари очень гордые существа и если бы ведьма появилась рядом, она бы обязательно бросила жителям поселка вызов. Демон? Вряд ли. Такие существа в реальном мире практически не появляются, и никогда не задерживаются на одном месте, для них это очень опасно. Мертвяк? Точно нет. Он бы не смог перебраться через высокую ограду, да и на тропе не было никаких следов. Тогда может быть гарпии? Сомнительно. Последних тварей из этой породы извели еще полтысячи лет назад, и только далеко за океаном сохранились их поселения. Тогда кто враг? Неизвестно.
В третью ночь Тарим приказал всем выжившим собраться в общинном доме, и люди рода Гунхат послушались своего вожака. Женщины и дети расположились на полу, а воины, кто в обличье зверя, который имеет острый нюх и слух, а иные, оставаясь людьми, с немногочисленными серебряными клинками в руках заняли оборону у входа. Прошел час. Другой. Третий. И в районе второго часа ночи, когда люди стали засыпать, совершенно неожиданно, один из молодых воинов бросил на пол меч, встал со своего места у двери, распахнул ее и выскочил в ночь. За ним следом выбежала его подруга. Тьма поглотила их, а когда остальные воины кинулись за ними вдогонку, то снова никого не нашли. Пустой поселок, в котором лишь в общинном доме теплилась жизнь.
Утром Рольф предложил вожаку, еще до наступления ночи покинуть ущелье и уходить на северо- запад. Но Тарим отказался от переселения и выдвинул свои резоны остаться в Маброке. С детьми и женщинами далеко не уйти. Самые младшие члены клана до десяти лет не могут перекидываться в снежного барса, а значит, их придется нести на руках или вести. И максимальное расстояние, на которое смогут уйти оборотни это двадцать километров. А для тех, кто приходит ночью, это не расстояние, и они в любом случае догонят беглецов, которые на переходе будут представлять из себя превосходные мишени. Так что, если умирать, то в родных стенах рядом с пеплом своих родных.
Сын согласился с отцом, и настала новая ночь. Снова напряженные воины застыли вблизи двери и в их руках помимо стали, опять были заклятые серебряные кинжалы. Гнетущая тишина воцарилась в просторном общинном доме, и только всхлипы детей нарушали ее. С каждым часом напряжение все нарастало. И после полуночи все люди рода Гунхат услышали несколько ударов по крыше, словно на нее упали камни, а затем раздался четкий стук в запертую дубовую дверь и почти змеиное шипение на остверском языке:
— Кровь! Я чувствую кровь! Выходите кошечки!
Напуганные голосом ночного пришельца, который завораживал, манил и в то же самое время излучал угрозу, оборотни замерли, и никто не посмел ответить тому, кто стоит за дверью. И только Рольф, переборов сковывающий все его движения страх и, сжав в правой ладони рукоять зачарованного серебряного корта, который был добыт в бою с нанхасами, осмелился спросить:
— Кто там?
— Твоя сме-е-ерть! — снова раздалось шипение.
— Ты вампир?
— Можно сказать, что и так. Но мне больше нравится название — ночной охотник!
— Зачем ты пришел к нам?
— Какой глупый вопрос! Конечно же, за вашей кровью, храбрый кошак! Выходи и ничего не бойся. Тебя я не трону, а оставлю на закуску! Побегаешь по травке, взбодришь кровь, а завтра я ее выпью! Ну, а сегодня, так уж и быть, я и мои детки займемся твоими сородичами.
Рольф промолчал. И оглянувшись, он увидел, что все люди вокруг него будто пьяные. Они медленными шагами, словно зачарованные, а так оно и было, приближались к двери, и только Рольф, его отец и пара старых воинов, сохранили трезвую голову. В три больших шага, расталкивая людей, Тарим приблизился к сыну и, наклонившись к его уху, прошептал:
— Нам людей не удержать. Они сейчас выйдут, и вампиры будут ждать их снаружи. Беги!
— Но как же бежать, отец?! Надо сражаться! У нас с тобой и стариков древние зачарованные амулеты, мы сможем оказать вампирам сопротивление.
— Беги, я сказал. Донеси весть о нашей гибели роду Гунзаг, постарайся отомстить за нас и, — Тарим запнулся, и продолжил: — помни слова матери. Есть надежда спасти хотя бы некоторых членов рода. Вампиров пятеро и глава. Это стая, один вампир разумный из древних, и несколько сумасшедших придатков, которыми он руководит. Они всех не съедят, а наверняка, спрячут людей в одной из пещер, про которую мы не знаем. Все! Пошли!
— Котики! Кис! Кис! — снова из-за двери донесся пробирающий до дрожи голос старого вампира. — Я все слышу! Открывайте! А иначе я сам войду!
Тарим и сопровождающие его старики, на которых не действовал гипноз давным-давно умершей
