здоровенного чудовища в маске-черепе, свалившегося с неба, мужчины за автопушкой развернули оружие на треноге, наводя его на Гарантина.
Он взревел и бросился на них, его вопль был заглушён криком 'Ликвидатора'. Болт-снаряды калечили тела людей во влажных красных всплесках, и, ворвавшись в их ряды, он царапал остальных иглами своей нейро-перчатки. Её шипы вонзались в плоть, и те, кого они касались, умирали в бешеных корчах. Стоявших за автопушкой он убил ударами кулаков, пробив им грудные клетки. В качестве заключительного штриха он пнул ногой орудие на треноге, и оно покатилось по кафельному полу.
Дрожа от ощущений, он снова расхохотался. Сквозь свой адреналиновый угар он видел людей в униформе СПО, которые настороженно выглядывали из укрытия и в конце-концов направились к нему, держа лазерные карабины наготове.
Он отвесил театральный поклон и обратился к ним:
– Спасение, – рявкнул он. – Считайте это подарком от повелителя Терры.
–
Он так и сделал. У всех солдат СПО были сведены аквилы, что означало их неприятие власти Императора. Они начали стрелять, и Гарантин снова зашёлся хохотом, ныряя в лучевой залп с 'Ликвидатором' перед собой.
Гарпун методично насыщался. Пока он находился в спячке, для поддержания биологии маскировочного аспекта хватало обычных продуктов питания, которые употребляли люди, но уровни, вмещавшие истинную личность убийцы, начали голодать. Перекусы мясом работника из доков и клерка помогли сдержать приступы голода, но их было недостаточно для настоящего насыщения. Да и уничтожение телепата отняло у него много энергии.
Но вот оно. Кормёжка, и вместе с ней – полноценная еда. Острые зубы перемалывают кости, вгрызаются в ещё горячие и влажные органы как в спелые фрукты, а на запивку – кровь вёдрами. На какое-то время жажда утолена.
Глубоко в расселинах своего разума, Гарпун слышал эхо маскировочного ума-призрака, рыдающего и кричащего, принужденного смотреть на эти деяния из клетки, в которой он содержался. Он не мог понять, что теперь был лишь шумом, а не существом, у которого была жизнь и силы влиять на внешний мир. И пока всем заправляет Гарпун, так будет всегда.
Йозеф Сабрат был лишь последним из длинного ряда внешних оболочек, которые расцвечивали пластичный аспект Гарпуна подобно краске, выплеснутой на шёлк. Плоть убийцы, слитая с живой шкурой хищника из варпа, была больше демоном, чем человеком, и она не подчинялась никаким законам обычной вселенной. Это была форма без формы, но не такая, как у тех человеческих глупцов, что использовали для манипуляций собственной кожей и костями химические зелья и при этом мнили себя искусниками. То, чем был Гарпун, вышло за пределы самой сути маскировки, за пределы трансформации. Ему подходило слово, которым пользовались запрещённые теологи древности, когда говорили о своих божествах, принимавших человеческий облик – они звали это
Насытившись, он собрал всё, что осталось от Хиссоса, и предусмотрительно сложил объедки в бочонок. Ещё до этого он скрупулезно избавил оперативника от одежды и предметов экипировки, сложив их по одну сторону для дальнейшего использования. Труп-добыча будет сброшен с крыши винного хранилища; он упадёт далеко вниз к подножию узких утёсов и очутится среди порогов, откуда останки смоет в море. Но сначала он должен осуществить заключительные действия.
Гарпун выволок из одной из гигантских цистерн, предназначенных для созревания вин, мясистое яйцо и вскрыл его зубами. Изнутри вышли мерзко пахнущие газы, и на деревянный настил пола выпал обнажённый человек. Вместилище выросло из семени, которое Гарпун внедрил в лёгкое бездомного пропойцы сразу же после прибытия на Исту Веракруз. Зародыш, зачарованный волшебством его хозяев, поглотил бродягу, чтобы произвести яйцо, и породил стазисную мембрану, внутри которой Гарпун последние два месяца хранил тело Йозефа Сабрата.
Пока вместилище таяло, превращаясь в испарения, он нарядил Сабрата в одежду, которую носил, когда аспект префекта находился на переднем плане. Мембрана сделала своё дело. Мёртвый префект выглядел так, как будто его убили только что, и ни один из исследовательских приборов, бывших в распоряжении человечества, не смог бы свидетельствовать об обратном. Колотая рана в сердце мужчины снова начала кровоточить, и Гарпун живописно разложил тело, разыскав в кармане-полости своего тела виноградарский нож и поместив его в разрез.
Он помедлил, убеждаясь, что прокол в верхнем нёбе Сабрата не был виден. Туда проникал твёрдый как железо хоботок, который облизал мозговое вещество блюстителя закона и выкачал молекулярные цепи веществ, бывшие его памятью, его личностью. После этого демоническая шкура Гарпуна, сдвигаясь и подстраиваясь, привела себя в соответствие с этими ориентирами. Изменение было таким сильным, таким глубоким, что когда Гарпун отдал управление маскировочному аспекту, тот оказался не просто маской, которую носил убийца – он стал реалистичной, дышащей жизнью личностью. Личина была столь совершенной, что она верила в собственную реальность, и восстановилась настолько полно, что даже поверхностное псионическое сканирование не увидело бы стоявшей за ней лжи.
Тем не менее, имело смысл как можно быстрее убить женщину-псайкера, и не только для защиты истины, но и чтобы подтолкнуть к действию дознавателей. К настоящему моменту следующая фаза тоже была завершена, и личность Йозефа Сабрата безупречно отыграла свою роль. Вскоре Гарпун приступит к зачистке личины и наконец-то избавится от раздражающе добродетельных мысленных процессов этого человека, его омерзительно добросердечного сострадания, его тошнотворной привязанности к коллегам, собственному малолетнему отпрыску и половому партнёру. Начиная с этого момента, Гарпун будет просто носить лицо, и никогда больше не откажется от себя в пользу личности другого человека. Он был почти что пьян от предвкушения. Ещё несколько шагов, и он приблизится к своей цели на расстояние удара.
Убийца опустился на колени рядом с головой Хиссоса, отсечённой от шеи пластающим ударом, и подобрал её. Издав гортанный придушенный звук, Гарпун изверг хоботок из мягкого нёба своего рта и вонзил его в череп через правый глаз. Разыскивая, проникая, он зарылся вглубь и нашёл области мозга мертвеца, где остывала его личность.
Гарпун поглотил её.
Койн отвело монокуляр и спрятало его в кармане офицерского кителя, который инфоцит снял с одного из покойников на лётном поле. Он сидел в обтяжку, но подстройка заполненных жидкостью трансформационных полостей, прослойки которых находились у Каллидус под кожей, позволила ассасину изменить массу и габариты, чтобы немножко лучше к нему приспособиться.
– Как предлагаешь проникать внутрь? – заговорила Йота. Кулексус была почти невидима в тенях возле разбитого окна, и в лунном свете различался лишь серо-стальной изгиб её оскаленного шлема. Она говорила из-под пси-капюшона, и её голос приобрёл необычный металлический тембр, как будто он долетал до ушей Койн с очень большого расстояния.
– Через парадную дверь, – Каллидус наблюдало за людьми, сновавшими перед узлом связи, обдумывая настороженные движения в их походке, разбирая моторику и жесты, и не только с целью инфильтрации, но и для анализа их умонастроений. Отряд Ликвидации получил наводку на это здание из информационных планшетов, снятых с того, что осталось от трупов патруля предателей, с которым расправился Гарантин. Оно было самым близким подобием опорного пункта в радиусе нескольких километров, и на этом этапе Келл не был готов вывести группу из относительной безопасности 'Ультио' на длинное скоростное шоссе, которое вело к столице, располагающейся в нескольких километрах к югу. Сам главный город, крупнейший на Дагонете, был ясно виден на фоне темнеющего неба. Некоторые из самых высоких зданий всё ещё дымились, другие полуобвалились и осели как пьяницы, опирающиеся на плечи друг друга, но в небе ничего не змеилось и не трассировало, не было облаков-грибов, не гудели над головой
