Немезида

непостижимые слова, запечатлённые на нём. Он снова стонет, и на этот раз хозяин отвечает.

– Бойся, – говорит ему Эреб. – Страх облегчит слияние. Он даст тому что-то, во что можно вонзить свои зубы.

Он не может сказать, откуда исходит голос. Кажется, что Эреб появляется в его мыслях по собственному желанию – как уже случалось много-много раз, начиная с того самого момента, как открылась клетка. Иногда хозяин заходит и  что-нибудь оставляет: знания, способности, вожделения. А иногда забирает кое-что взамен. Воспоминания, возможно. Непросто сказать наверняка.

У него есть вопросы. Но они умирают на губах, когда он видит тварь, выходящую из глубин варпа. Мерцающая и отвратительная, она движется как ртуть. Она видит его.

Эреб предвосхищает его слова: 

– Низший тип созданий варпа, – объясняет хозяин. – Хищник. Опасен, но не дотягивает до разумного. Коварен, до известной степени.

Он идёт. Прозрачная энергетическая вуаль трепещет. Вскоре она сморщится и откроется, лишь на кратчайшую долю секунды. Достаточную, чтобы впустить его внутрь.

– Его можно приручить, – говорит Несущий Слово. – Если хватит силы воли, чтобы им управлять. У тебя есть воля, Гарпун?

– Да, хозяин...

Он не заканчивает фразу. Хищник-демон находит брешь и струится сквозь неё в открытый отсек космического корабля. Он обволакивает Гарпуна, покрикивая и вереща от радости, что нашёл питательную лёгкую добычу.

Это тот момент, когда Эреб позволяет себе издать глумливый звук. Это тот момент, когда демон осознаёт, – в той мере, в которой он на это способен, – что везде, где он коснулся кожи Гарпуна, по площади каждой руны и каждого символа, он не может освободиться. И он не может пожирать.

Гарпун падает на палубу, корчась в мучениях, пока хищник пытается вырваться на свободу, не преуспевает, борется и наконец сливается.

Люк отгораживает отсек от красного ада снаружи, и Гарпун слышит затихающий голос хозяина:

– Его укрощение займёт дни, полные мучений, и неудача будет означать, что вы оба умрёте. Волшбу, запечатлённую в тебе, нельзя разрушить. Вы теперь слиты. Он – твоя кожа. Ты подчинишь себе его, как я подчинил тебя.

Слова отдаются эхом и затухают, и потом остаются лишь крики – его и демона.

И пламя, и боль.

6

Упала завеса ночи, и вместе с ней пришёл мелкий холодный дождик. Капли шелестели по разбитым, повреждённым боями взлётным полосам и посадочным площадкам, создавая постоянный звуковой фон по всему космопорту. Вода струилась с загнутых концевых крылышек носовой секции 'Ультио', падая сквозь разбитую крышу ангара и разбиваясь брызгами о клочок сухого феррокрита под брюхом низко припавшего к земле судна. Оно напоминало хищную птицу, готовую броситься в небо – но пока что системы корабля трудились в скрытном режиме, ничем не выдавая своё рабочее состояние изредка проходившим мимо патрулям.

Космопорт был практически заброшен с самого начала восстания. Он всё ещё числился далеко внизу длинного списка важных ремонтных работ по восстановлению инфраструктуры, который составило назначенное кланами правительство. Положение дел поддерживали повстанцы, наносившие удары по электростанциям и вышкам связи, хотя Капра заботился о том, чтобы линии поставки продовольствия продолжали действовать, так что местному населению не грозил голод. Он завоёвывал этим сердца и умы, хотя это и не должно было принести ему в конечном счёте никакой пользы.

Келл стоял у подножия посадочного трапа 'Ультио' и вглядывался в дождь через глазную прорезь своей шпионской маски, позволяя встроенным сенсорам делать свою работу и в очередной раз размышляя о повстанцах. Как они отреагируют, когда обнаружат, что команда Келла исчезла? Подумают ли они, что их предали? Возможно, да. В конце-концов,в каком-то смысле их действительно предали. И когда миссия достигнет своей заключительной точки, Капра прекрасно поймёт, кто за всем этим стоял.

– Есть что-нибудь? – сверху вниз просочился голос Тариэля. – Мозг-пилот докладывает, что пассивные датчики только что зарегистрировали короткий всплеск, но с тех пор больше ничего не было.  

Келл не поднял глаз, чтобы на него посмотреть.

– Статус?

Тариэль издал вздох:

– Гарантин так наточил свои ножи, что может рассекать надвое капельки дождя. Я отслеживаю публичную и военную вокс-сети, а также подготовил и загрузил туда все свои информационные вирусы- фаги и прерыватели связи. Койн находится в процессе имитации внешности захваченного нами войскового командира. Я так понимаю, что Кулексус и Вененум пока ещё не появились?

– Твоя проницательность тебя, как обычно, не подвела.

– Сколько ещё мы можем позволять себе ждать? – ответил Тариэль. – Так получается, что нам уже почти пора выдвигаться.

– Они придут сюда, – сказал Келл. Одновременно с этим в потоках ливня за открытой дверью что-то блеснуло.

– Я тут, – сообщила Йота, возникая из серого дождя. Её голос из-под маски-черепа имел необычный гулкий тембр. Шагнув под крышу, она сняла свой боевой шлем и потрясла головой, освобождая тонкие хвостики заплетённых в косички волос. – Меня задержали.

– Кто? – требовательно спросил Тариэль. – Снаружи никого нет.

– Сейчас снаружи никого нет, – мягко поправила его Йота.

– Где Вененум? – спросил Келл, играя желваками.

Йота бросила на него взгляд:

– Твоя сестра не придёт.

В глазах Келла вспыхнули шок и раздражение:

– Как..?

Тариэль поднял руки в защитном жесте:

– Не смотри на меня. Я ничего не говорил!

Лицо Виндикара исказилось:

– Не берите в голову. Это неважно. Объяснись. Что ты имеешь ввиду под тем, что она не придёт?

– Дженникер приступила к миссии, которая имеет для неё большее личное значение, чем эта, – сообщила ему Кулексус.

– Я дал ей приказ! – рявкнул Келл, моментально вскипая от гнева.

– Да, дал. И она ему не подчинилась.

Келл сгрёб девушку-ассасина за ворот и злобно уставился на неё. Он чувствовал, как чёрная тень ауры парии, от которой душа уходила в пятки, вздымается исходящей от неё волной, но был слишком разъярён, чтобы об этом беспокоиться.

– Ты видела, как она уходила, да? Ты видела, как она уходила, и не сделала ничего, чтобы её остановить!

На лице Йоты мелькнул проблеск эмоции, но  было сложно понять, какой именно. Её тёмные глаза превратились в сплошные шары пустоты. 

– Ты не будешь ко мне прикасаться.

Кожу Келла как будто закололо иголками, и его руки стали ледяными, словно он окунул их в замерзающую воду. Он рефлекторно отпустил Кулексус, и его пальцы скрючило от боли.

– О чём ты только думала, девочка? – требовательно спросил он.

– Она тебе не принадлежит, – сказала Йота негромким голосом. – Ты отказался от своей роли в её жизни.