Она наверняка спокойно и безмятежно проспала бы до самого утра, настолько привыкла за время скитаний засыпать в самых неудобных и причудливых положениях, если бы не была разбужена неожиданным и сильным толчком, опрокинувшим сидящую девочку на бок. Запутавшись во взметнувшихся легких юбках, Наташа с трудом поднялась на четвереньки - и встретилась взглядом с крупным зайцем.
- Ой, дружок, ты немного ошибся, - зевая, пробормотала она. - Я не пенек, а человек. Ты меня не боишься?
Заяц молчал, прижимая к спине длинные уши, и Наташа осмелилась, протянув руку, погладить его по спине, как кота. Зверька явно бил озноб - он дрожал, точно сидел на стиральной машине, и испуганно жался к человеческим ногам.
- Ты боишься! - догадалась Наташа. - За тобой кто-то гонится!
Решительным жестом она вытряхнула из невероятно красивой сумки что-то, лежащее сверху, а заяц сам, как будто читая ее мысли, быстро занял освободившееся местечко. Не успела Наташа сесть обратно, прикрыв котомку подолом широкой юбки, как послышался дробный топот, и на полянку выскочили несколько собак, черные даже на фоне ночной тьмы, с горящими угольями красных глаз, а следом за ними из лесу выехал… всадник без головы!
Вернее, головы был лишен его угольно-черный скакун, над обрубком шеи которого поднимались языки голубоватого пламени, напоминающие газовый факел. В отбрасываемый ими мертвенно-бледном свете всадник с конской головой на плечах выглядел особенно жутко, под взглядом его сияющих белым светом глаз Наташа почувствовала, что вот-вот потеряет сознание.
- Не пробегал ли через полянку белый заяц… леди? - добавил всадник, очевидно, разглядев понтовый Наташин прикид 'под принцессу'. Говорила не конская голова, только сверкающая глазами и время от времени выпускающая из ноздрей клубы пламени пополам с дымом, а человеческая, зажатая у всадника под мышкой. От всех этих перестановок у девочки закружилась ее собственна голова, так что единственное, на что она оказалась способна, это протянуть с вопросительной интонацией:
- Э-э-э?..
Конь рыл землю копытом, собаки нетерпеливо повизгивали, окружив смертельно перепуганную Наташу, а всадник терпеливо повторил свой вопрос:
- Не видели ли вы здесь случайно белого зайца, леди?
- Зайца? Э-э-э… - вновь протянула Наташа и, собравшись с духом, отрезала: - Нет, не видела. С самого заката никто тут не пробегал. Только птички пролетали.
Собаки яростно втягивали ноздрями воздух около ее ног, заяц в сумке принялся дрожать так сильно, что казалось, будто юбку раздувает невесть откуда налетевший ветер.
- А что Вы делаете в это время в лесу одна? - подозрительно поинтересовался кавалерист. Его свободная от держания головы рука пробежала по рукояти свисающего с пояса длинного меча, мерцающего в свете звезд, и от этого жуткого зрелища в Наташе вдруг проснулся дар красноречия.
Вспомнив истории о благородных разбойниках, которыми с таким увлечением всю дорогу до кладбища потчевал ее принц, девочка экспромтом сообразила нечто не менее правдоподобное, ни разу не запнувшись и не запутавшись в количестве сопровождающей карету стражи и напавших на нее разбойников. Ей оставили жизнь, но не лошадь, и не привыкшая путешествовать пешком, да еще на каблуках (окончательно расхрабрившаяся или обнаглевшая Наташа задрала край юбки, демонстрируя неудобную обувку) она, конечно, моментально сбилась с дороги и заблудилась. В конце концов, лишь с заходом солнца ограбленная бессовестными бандитами и брошенная в густом лесу несчастная девочка благородного происхождения подошла к воротам этого вот города, о котором не знает совсем ничего, даже названия, и теперь, сидя на полянке, смиренно ждет, когда с наступлением утра откроются ворота…
Похоже, всадник поверил рассказу. Во всяком случае, руку с оружия убрал, и миролюбиво поинтересовался:
- Вы не боитесь: ночью, в лесу, совсем одна?
- Знаете, - совершенно искренне ответила Наташа, - не боялась, пока Вас не увидела…
- Понимаю, - грустно вздохнул всадник.
Так много было в этом вздохе: и неизбывная печаль какого-то большого горя, и жестокое разочарование в жизни, и остро переживаемое страдание одиночества, что Наташе даже стало его жалко. Но, прежде чем она открыла рот, чтобы подбодрить всадника, сказать, что не все в жизни так ужасно, есть и светлые стороны, как его конь резко развернулся и помчался прочь с поляны. Следом, разочарованно завывая, неслись адские ищейки…
Подняв лицо к небу, усыпанному яркими светлячками звезд, девочка возблагодарила его за моду, напялившую на женщин этого мира длинные широкие юбки, которые путались в ногах и мешали ходить - зато позволяли спрятать не только маленького зайчика, но и слоненка. Вознеся свою короткую молитву без слов, она достала спрятанную сумку и распахнула горловину:
- За эти десять минут я постарела, наверное, на все десять лет. И кто только придумал на живых людей таких чудищ натравливать! Интересно, головами они случайно поменялись, или так и было задумано?
- Ох, и не говорите! - вместо зайчика из сумки, отряхивая с мотыльковых крылышек блестящую пыль, вынырнула миниатюрная, меньше кошки, женщина, и повисла в воздухе, слегка покачиваясь вверх-вниз, как поплавок на неспокойной глади воды. Пропорций она была самых непотопляемых: широкое оборчатое платье делало ее фигуру почти шарообразной.
Отпрянув от неожиданности, Наташа не удержала равновесия и опрокинулась на спину, но быстро вновь приняла сидячее положение. Похоже, понемногу начала привыкать к чудесам - наибольшее впечатление на нее произвела не необычность, а внезапность и неожиданность события.
- Вы - волшебница! - отряхнув со спины налипший мусор, тут же определила Наташа.
- Я фея, - поправила ее колышущаяся фигурка.
- Э-э-э… Очень приятно, - пробормотала девочка. Колебания собеседника в пространстве заставляли ее ощутить приступ морской болезни. Приятное впечатление от встречи грозило быть вконец испорчено, но, к счастью, окрыленная фея отлетела к соседнему бугорку и опустилась на землю, не примяв ни травинки.
- Крылья не держат, - смущенно призналась она. - Отъелась на заячьих харчах…
- А что это Вы, - Наташа попыталась руками изобразить нечто, наводящее на мысль о скачущей блохе: - Развлекаетесь, охотничков дразните?
- Отнюдь, - феечка подвернула платье и присела на холмик, так что теперь они оказались как бы 'на одном уровне': - Все дело в наложенных на меня сильных чарах. Давным-давно я совершила одну неосторожную глупость - слово не воробей! Чем сильно прогневила… одно очень могущественное и влиятельное лицо. И теперь в образе зайца осуждена была вечно убегать от вечно преследующего загонщика, спастись от которого можно, лишь каким-то образом оказавшись позади. Не думала, что в ближайшую пару сотен лет отыщется смельчак, который не испугается сокрыть меня от огненного взгляда адского охотника!
- А он… кто такой? - невольно вздрогнула Наташа, вспоминая колоритного всадника.
- Демон, тоже зачарованный за какую-то провинность, - безразлично махнула рукой фея. - Не знаю, что он должен сделать, чтобы получить искупление, но если поймать меня - видно, придется еще какое-то время поносить голову под мышкой! - она хихикнула, осыпав холмик сверкающей пыльцой с крылышек. - Однако, скоро полночь, колдовская сила моя пойдет на убыль, а я так ничем еще и не отблагодарила свою спасительницу! - фея взволнованно вскочила на ноги и взмыла в воздух: - Возрадуйся, селянка, ибо отныне все твои наседки будут нести по два яйца сразу, твои коровы будут доиться круглый год, а твой муж никогда не победит тебя в споре!
Девочка хихикнула:
- Я не селянка! К тому же пока не замужем!
Фея прищурилась и, кажется, смутилась:
- Ох, прости, пожалуйста, стандартная формула. Отвыкла за эти годы от нормальных человеческих пропорций… что ж, - она сделала торжественную паузу: - Проси, чего хочешь!
Наташе не надо было долго раздумывать над заветным желанием:
- Вернуться домой! - тут же воскликнула она.
Расправив крылья, маленькая женщина взмыла над холмом и подлетела к сидящей девочке:
