райской, она усладила бы всю эту горечь, она погасила бы весь пламень, осушила бы все слезы, и ад стал бы раем. Ты можешь понять, какова эта радость райская! Римляне вели войну и победили неприятеля. Воины–победители возвращались в свой город; к городским воротам сбежались их сродники, отцы, матери, «братья, чтобы увидеть, кто из воинов остался в живых и кто убит. Среди них была и некая вдова, имевшая единственного сына, и она стояла и ждала возвращения с прочими своего сына; то она спрашивала у входящих в город, не видали ли ее сына, то всматривалась вперед, чтобы самой издали разглядеть его. «Сын мой, — говорила она, — где ты находишься? Почему не входишь в город? Отчего тебя не видно? Где ты замешкался?» И когда она начала тужить, что не увидит своего сына, ибо от других людей услыхала, что сын ее убит на войне, когда она стала громко и неутешно рыдать, ударяя себя в грудь, вдруг она видит своего сына, возвращающегося живым; она к нему бежит, обнимает, целует его; она так ему обрадовалась, что от избытка радости внезапно умерла. Там, где недавно мать плакала по сыну, теперь сын оплакивает мать. Можно ли представить себе, какова была радость той матери? И если бы эта радость ее могла продолжаться день, год, всю ее жизнь, то какова была бы радость ее? Сравнительно с той радостью, какую испытала на одну минуту мать, увидевшая своего сына живым, неизмеримо большая радость райская; которая длится не день, не год, а всю вечность бесконечную, — вся совершенная, «вся вместе». Можно ли представить, какова эта радость? А еще более — радость, которую отнять ничто не может у тебя: ни зависть врагов, потому что там мир безмятежный; ни злополучие, потому что там вокруг блаженство непрестанное; ни болезнь, потому что там везде здоровье неизменное; ни смерть, потому что там жизнь вечная. «Возрадуется сердце ваше, и радости вашея никтоже возмет от вас».
Рай есть жизнь бессмертная: там жить ты будешь жизнью божественной. Будешь пребывать в единении с Богом; будешь причастник Божественного бытия, будешь жить вечно, как и Бог. Рай есть радость бесконечная, ибо там ты будешь радоваться радостью Божией, будешь царствовать Царствием Божиим, прославляться самой славой Божией. Одним словом, созерцая Бога, ты сам сделаешься как бы Богом; Он — Бог по естеству, а ты — бог по благодати. И как в раскаленном железе ни огонь от железа, ни железо от огня не отделяются, но оба являются как единое, так и в раю почти то же: ни Бог от блаженного, ни блаженный от Бога не разлучаются. Оба составляют единое во блаженстве; оба имеют жизнь вечную; обоих радость бесконечная. «Подобии Ему будем, ибо узрим Его, якоже есть» (1 Ин. 3:2). Здесь мы не видим Его, как Он есть; но только веруем в Него; и в этой вере все блаженство Церкви — не видеть и веровать. «Блажени не видевший и веровавше» (Ин. 20:29). Там увидим Его, как Он есть, и уже вере не будет места; вот в этом и есть блаженство райское: не веровать, но видеть. «Подобии Ему будем, ибо узрим Его, якоже есть». Там нет уже веры, говорит апостол, потому что там видение: разрешилась сень, сияет свет. Там нет надежды, потому что уже есть наслаждение: престало будущее, видится настоящее; там одна только любовь, потому что любим мы высшее благо, видимое нами, а ум наш насыщается видением, сердце наше — наслаждением. «Насыщуся, внегда явишимися славе Твоей» (Пс. 16:15).
Поняли ли вы из всего сказанного, что такое рай? Нет. Я этому верю. Ибо сколько ни будет говорить человек об этом предмете, всего что следует не скажет. И Григорий Нисский подтверждает это: «Все, что может кто–либо сказать, не будет сказано по достоинству». «О, Раю! Мы можем тебя приобресть, но не в силах умом тебя постигнуть».
Пронеслась по всей вселенной слава о Соломоне. Царица Эфиопская слышала о сем царе вещи чудесные; слышала она много, чему с трудом верила. Пожелала она сама в этом убедиться; и в сопровождении большой почетной стражи она двинулась и прибыла в Иудею. Но когда она достигла Иерусалима и увидала все это великолепие; когда вступила в царские чертоги о осмотрела столько сокровищ; когда предстала перед царем Соломоном, и увидела его великую славу, и услышала его великую мудрость, она сказала ему. О царь! Я слышала о величестве твоем удивительные вещи, но не верила тем, кто мне рассказывал, пока не приехала сама и собственными глазами не увидела всего, — «не ях веры глаголющим ми, дондеже приидох семо, и видеста очи мои» (ЗЦар. 10:7). Теперь это вижу, верю, дивлюсь и недоумеваю; однако я тебе объявляю, что я не слышала столько, сколько сама вижу; вижу я вещи бесчисленные, о коих не слышала и половины во всем том, что мне говорили о тебе, —»и се, несть ни пол того, якоже возвестиша ми» (Там же).
Христиане! Много говорили нам о рае. Говорили много пророки, апостолы, учители и Сам Христос: все величественно, все возвышенно, все предивно. «Преславная глаголашася о тебе, граде Божий» (Пс. 86:3). Мы не то чтобы этому не верим; но не все понимаем: ум наш весьма тесен, в себя этого вместить не может; он весьма тяжел и вверх возлететь не имеет сил. Когда же мы удостоимся воочию увидеть несозданную красоту горнего Иерусалима; когда увидим невечерний свет, озаряющий нескончаемый день вечного блаженства; когда узрим чины ангелов, лики святых, мучеников, преподобных, праведных, кои суть блаженные жители небесных селений; когда увидим Владычицу Богородицу Марию, Царицу ангелов, одесную Бога восседающую, и наконец Само Трисиятельное Божество, Самого Бога лицом к лицу; приникнем в свойства Его естества, не имеющего ни начала, ни конца, будем созерцать три Ипостаси Его, Отца, Сына и Святого Духа, Кои суть три, хоть Бог един, тогда уразумеем Его всемогущество, премудрость, благость Его, славу Его, величие Его, — тогда–то мы уразумеем, что такое рай! Боже мой! скажем мы тогда Ему, много я слышал о рае, но слышанное не составляет и половины, — «се, несть ни пол того», что я вижу. Слышал я много, но не понимал, теперь же, все видя, я понимаю — «слухом убо ухо слышах Тя первее, ныне же око мое виде Тя» (Иов. 42:5). Вижу — и весь радости исполняюсь, весь блаженствую, весь прославляюсь. Такова–то слава райская; а я так любил славу мирскую? Не глуп ли я был, что тысячи миров я не презрел для того, чтобы стяжать один только рай? Такова–то жизнь вечная? А я так сильно любил какую–то временную жизнь! Не глуп ли я был, что не отдал тысячи тех жизней, чтобы наследовать эту жизнь? Не глуп ли я был, что столько лет подвергал себя опасности потерять такой рай и такую жизнь только для того, чтобы мне повеселиться со скверной блудницей, чтобы насытить мое жадное сребролюбие, чтобы презренную свою мерзкую склонность удовлетворить. Но премного благодарю милосердие Твое, Боже мой, что спасен я от стольких бед и нахожусь ныне в раю, где живу жизнью бессмертной, радуюсь радостью бесконечной. Так–то мы можем сказать там, где будем понимать, потому что увидим. А здесь, где мы не видим, а потому не понимаем, можем сказать только: «О, Раю! Мы можем тебя приобресть, но не в силах умом тебя постигнуть».
А возможно ли это? Да. Я вам и раньше сказал, что спасение наше в руках наших; и теперь скажу вам еще раз, а вы послушайте. Сотворил Бог рай для праведных, а ад — для грешных; заключил он рай, заключил и ад, однако ключи адские удержал Он у Себя, как об этом говорится в Апокалипсисе Иоанна, — «И имам ключи ада» (1:18), — а райские отдал апостолам Своим в лице Петра — «ключи Царства Небеснаго» (Мф. 16:19). Итак, ключи от ада находятся в руках Божиих, а от рая — в руках человеческих.
О, человеколюбнейшее домостроительство Господа нашего! Человек захотел бы мучиться в аду, но ключи от ада не в его руках находятся; захотел бы человек спастись в раю, но ключи от рая находятся у него в руках, — значит, Сам Бог хочет, чтобы для людей трудно было подвергнуться муке вечной, и поэтому не дает им ключей от ада. Он хочет, чтобы люди легко могли спастись, и для того поручил им ключи райские — «ключи Царства Небеснаго».
«О, раю! Мы можем тебя приобрестъ, но не в силах умом тебя постигнуть».
Обратите внимание, Он говорит: «И дам ти ключи». А разве не мог бы Он сказать: «И дам ти ключ». Разве одним ключом рай не отверзается? Ключи, которыми мы отпираем двери, могут быть разные: ключ может быть обыкновенный железный, но может быть и золотой, может быть и деревянный. Таковы же и ключи от рая. Поэтому–то и говорит Он «ключи», а не «ключ». Бывает ключ железный, бывает золотой, бывает деревянный. Деревянный ключ — ключ нищего: он своим убожеством может отпереть рай и этим спастись. Золотой ключ есть ключ богатого: богатый может богатством своим отпереть рай и спастись. Железный ключ — это ключ среднего человека, который не нищ и не богат, и тот также может отпереть рай и спастись. И таким образом, и нищий, и богатый, и всякий человек спастись может. «О, раю! Мы можем тебя приобрестъ, но не в силах умом тебя постигнуть».
2
В рай, о коем я говорил с вами доселе, есть два пути. Один тесный и прискорбный, о котором говорит Христос: «Узкая врата, и тесный путь, вводяй в живот» (Мф. 7:14). Путь тесный. Многие пустынники, которые по нему ходили, оставили позади себя мир и все мирское и прошли нагими; многие святые мученики оросили не потом, а кровью этот путь. А для тех, кто ходит с высоко поднятой головой, если
