только не склонит ее, здесь нет места, ибо путь тесен. Кто пресытился и утучнел, тот здесь не вместится, если не изнурит себя, ибо путь тесен. Кто имел много одежд и влечет много других препятствий, здесь не пройдет, если не облегчит себя, ибо путь тесен. А женщинам — о, как много надо будет оставить, если они захотят пройти этим тесным путем! Тесен этот путь и прискорбен, полон терний и волчцев. Надобно пот пролить, надо подвизаться, надо быть очень настойчивым, надо много претерпеть бед, чтобы пройти путь и войти в рай. «Многими скорбьми подобает нам внити во Царствие Божие» (Деян. 14:22). Кто имеет тело очень изнеженное, кто хочет ходить по мягким местам, у кого желудок слаб и не может переварить ни одного слова о воздержании, кто хочет покоиться и нежиться, — тем не пройти этим путем. Это путь тесный и прискорбный. Кто хочет достигнуть рая? Все хотят. Но пусть же все и знают, что путь к нему тесный и прискорбный.
Есть еще и другой путь, широкий и просторный, коим может пройти и колесница. Этим путем, мне кажется, восшел только пророк Илия один. «Колесница огненная, и кони огненнии» (4 Цар. 2:11). Однако он сбросил с себя милоть свою. И только тогда восшел. Хочешь ли и ты, христианин, достигнуть рая широким путем как Илия? Употреби колесницу огненную, т. е. горячую к Богу и ближнему любовь. «В сию обою заповедию весь закон и пророцы висят» (Мф. 22:40). Она (любовь) есть основа всех добродетелей, и через нее мы все спасаемся. Илия, чтобы войти на небо, сбросил с себя одежду. Это значит, что в рай мы не можем взойти даже в собственной одежде; а в чужой — уже ли возможно? Но во что был одет Илия? В милоть, т. е. в овчину. И вот ее–то Илия и сбросил. Это значит, что ты, всячески обдирая овец, в чужих кожах в рай не войдешь. Из головы это выбрось: в чужих одеждах, в чужих кожах входа в рай тебе нет. О рай! Можем ли мы, как люди, как христиане, согласиться за такую ничтожную вещь потерять такое великое благо? Рай — за утеху одного часа? «О, раю! Мы можем тебя приобрестъ, но не в силах умом тебя постигнуть».
Период четвертый
Слово в первую неделю поста. О вере
«Равви, Ты еси Сын Божий, Ты еси Царь Израилев» (Ин. 1:49)
Опять Христова Церковь празднует победу над врагами нашей святой веры. Опять низлагается ересь и торжествует Православие. Сколько духовной радости должно быть в христианах при воспоминании сегодня о богоносных отцах, которые с такой благочестивой ревностью, на стольких соборах вселенских и поместных, утвердили благочестие! Но как глубоко были бы огорчены эти самые богоносные отцы, если бы увидели, что благочестие, которое они так ревностно защищали от еретиков, теперь так попирается среди православных! Апостолы Христовы, отцы Церкви, богодухновенные уста Святого Духа, о, если бы вы могли опять вернуться в этот мир, опять проповедать веру верным, опять преподать Православие православным! Не бороться против врагов веры, а опять огласить од веры, ибо еретики своими хулами и нечестием более не нападают на веру Христову, — ее сами христиане отрицают своим невежеством и злобой. Вера святейшая, вера Христова, однажды воссиявшая, как солнце, в облаках языческого заблуждения, как роза, расцветшая среди густых терниев ереси, с торжеством оставшаяся непобедимой в бурях языческих гонений! Как ты теперь затемнела, увяла, попрана в христианских обществах; а ведь здесь–то ты и должна была торжествовать, цвести и сиять в созерцании своей истины и в деянии своей святости! Равви, Божественный Учителю, сошедший с небес и научивший нас этой вере! Мы исповедуем и веруем вместе с простодушным израильтянином Нафанаилом, что «Ты еси Сын Божий, Ты еси Царь Израилев», но мы не понимаем того, что исповедуем, мы не живем по вере. Мы имеем святую Твою веру, которую получили при божественном крещении, но в созерцании веры мы слепы, а в делах ее — мертвы. И, торжествуя сегодня Православие, мы носим на себе только имя его. Это — неопровержимая истина. Это и побуждает меня, возлюбленные, беседовать о вере, ныне содержимой нами, христианами; я хочу показать вам, что такая вера очень несовершенна, ибо скудна и в созерцании, и в делах веры. Она скудна и в разумении, ибо мы не знаем того, во что веруем; скудна в делах, ибо мы не живем по вере. Единородный Сын и Слово Божие, Премудрость и Сила, Иисус Христос, Начальник и Учитель веры нашей, да даст теперь, по примеру прошлого, ревность в сердце мое, свет моему разуму, силу слова моему языку, чтобы я был в силах выполнить это дело благовестника. Его божественная благодать, некогда устами святых апостолов обратившая неверных к Православию и нечестивых — к святости, пусть она сегодня через мои грешные уста сделает христиан добрыми и совершенными христианами: добрыми в исповедании и жизни, совершенными в познании и деянии.
1
Сын Божий сошел с неба на землю и вочеловечился только для того, чтобы явить правило, во что мы должны веровать и как жить. Дабы мы могли достигнуть вечного блаженства, Он открыл нам как бы два пути: один — через познание истины, а другой — через дела добродетели. Это правило есть вера, а эти два пути — два вида веры: как говорят ученые богословы, вера созерцательная и деятельная. Одна вера без другой — несовершенна и недостаточна для спасения, ибо созерцательная без деятельной — мертва, а деятельная без созерцательной — слепа. И христианин, не имеющий первой или второй, похож на больного, который от бессилия не может ходить, или на слепого, который, не имея очей, не может видеть. Иустин, мученик и философ, говорит: «Многообразно содержание божественного учения; но оно главным образом заключается в научении и сохранении заповедей и в божественном познании и почитании». Чтобы быть совершенной, вера должна быть вместе созерцательна, т. е. быть познанием истины, содержимой учением веры, и деятельна, т. е. быть деянием добродетели, которую заповедует закон веры. Христианин, чтобы быть совершенным, должен обладать и той, и другой верой, т. е. познанием (знать во что верует) и делом (поступать по вере).
Посмотрим теперь, какую веру имеем мы, христиане, и как она скудна и в познании, и в делах совершенной веры. О, как велик мрак нашей мысли среди такого света истины! Иисус пришел в область Кесарии Филипповой и задал ученикам такой вопрос: «Кого Мя глаголют человецы быти, Сына Человеческого?» (Мф. 16:13) Те ответили Ему, что люди не знают, кто Он: одни принимают за одного, другие — за другого. «Ови убо Иоанна Крестителя, инии же Илию, друзии же Иеремию или единого от пророк» (Мф. 16:14). Никто поистине не знает, кто Ты. Хорошо. «Вы же кого Мя глаголете быти?» (Мф. 16:15) Мы, ответил Симон Петр от лица всех остальных учеников, мы говорим, что «Ты еси Христос, Сын Бога Живаго» (Мф. 16:16). Так ответили апостолы и исповедали Христа действительно тем, чтб Он есть, а не как считали Его прочие люди. А если предположим, что они не умели ответить Ему как должно, что они не знали Его, — достойны ли были они того, чтобы называться апостолами и учениками Христовыми? Апостолы — и в друг не знают своего Владыку, ученики — и не знают Учителя! Если прочие люди не знают, Кто такой Христос, это еще не беда: они были омрачены тенью древнего закона, еще не видели света Евангельской истины. Но чтобы апостолы и ученики Христовы, столько времени обращавшиеся с Христом, бывшие слушателями Его учения, свидетелями и участниками Его чудес, чтобы они не знали, Кто такой Христос, в Которого веруют, Которому внимают и следуют, это было бы в высшей степени странно. Но это, очень странное явление, не наблюдавшееся среди апостолов, существует среди нас, христиан. Как тогда пришел Христос в Кесарию, пусть так же придет Он теперь в христианские страны, в области тех, кто называет себя православными христианами, туда, где господствует Его вера и проповедуется Его Евангелие; пусть еще раз спросит: «Кого Мя глаголют человецы быти, Сына Человеческого?» Я ответил бы Ему: Иисусе мой, люди не знают, Кто Ты. «Не познаша, ниже уразумеша, во тме ходят» (Пс. 81:5). Один говорит одно, другой — другое, как им подскажет заблуждение омраченного разума. — Что о Тебе говорят люди? Симон волхв, глава еретиков, Менандр, Маркион, все манихеи говорят, что Ты не зиждительное Слово, «Имже вся быша», что не Тобой создан этот видимый мир. Керинф, Арий и другие еретики говорят,
