цены.
Поэтому будем переносить терпеливо периоды упадка и сухости сердечной. Они учат нас смирению и недоверию к самим себе; они дают нам чувствовать, насколько непрочна и слаба наша духовная жизнь, они заставляют нас чаще прибегать к помощи Божией.
В этом состоянии сердечной сухости и бесчувствия, в отсутствии горячей молитвы надо беречься прерывать наши духовные упражнения, оставлять нашу ежедневную молитву. Эти мы нанесли бы себе величайший вред.
Мы склонны думать, что раз мы не ощущаем определенного удовлетворения в молитве, то не стоит и молиться.
Чтобы в этом разубедиться, достаточно вспомнить, что молитва и любовь к Богу — одно и то же. Существо молитвы не состоит только в тех радостных ощущениях, которыми она иногда сопровождается. Любовь–молитва может существовать и без них. и это более очищенный и бескорыстный вид ее, так как, будучи лишенной радости духовной, она имеет целью только Бога.
Можно чувствовать себя лишенным благодатных утешений и все же сохранить твердую волю, согласную на все то тяжелое, что посылает нам Господь, и смиренно принимающую все, вплоть до того состояния душевного упадка, который мы ощущаем.
Если мы сумеем с такими чувствами переносить периоды сухости сердечной, то они явятся для нас плодотворным духовным упражнением.
Постоянно слышишь «трудно жить!» и на приведение примера святых — обычное возражение: «на то они святые, им все легко». Обычное заблуждение. Им то и трудно. Они преодолели не только трудности житейские, но и самое естество человеческое. Обычный путь святого — от бездны греха на вершину святости, — тесный и трудный путь; тогда, как наш — всегда путь легкий — по линии наименьшего сопротивления. Но тяжки и горьки плоды нашего пути, тогда как «трудный» путь дает награду настоящих блаженств.
Есть три ступени послушания — обращение за советом в случае полного своего недоумения, исполнение советов, совпадающих с нашими мыслями, наклонностями, с нашей точкой зрения и, наконец, — исполнение послушания, даже когда оно противоречит нашим взглядам и желаниям, — только это и есть истинное послушание.
Если не осуждать, то как же помочь брату своему согрешающему?
— Заняться «бревном» в своем глазу; и только повозившись с ним, поймешь, как глубоки причины греха, как трудна борьба с ним, какими способами врачуется грех, какой жалости и сочувствия достоин грешник, и эти твои чувства и твой опыт в борьбе с грехом помогут вынуть «сучок» из глаза брата — сочувствием, примером, любовью. Осуждение отпадает само.
«Пустыня усыпляет страсти». Но от человека требуется искоренить их (Ис. Сир. т. II) — вот преимущество жизни в миру: она открывает нам, через встречи и столкновения с людьми и обстоятельствами, наши страсти, наши греховныя склонности.
Тщеславный человек — как простая стекляшка, сверкающая и играющая, если на нее падают лучи; и тем больше играющая, чем больше лучей, и тусклая и бесцветная, когда их нет.
Как велика сила смирения! Как обессиливает отсутствие его. Если в проповеднике, ораторе, чувствуется хоть тень самодовольства — это не только зачеркивает все его действительные достоинства, но и вооружает против него. Наоборот–смиренный, даже при отсутствии большого ума, талантов, берет в плен все сердца (Saint cure d'Ars).
Сущность гордости — замкнуться для Бога, сущность смирения — дать Богу жить в себе.
Грехом, гордостью одного человека пало единосущное Ему человечество, и смирением Одной же, «рода нашего», оно возродилось.
Осуждением занята вся наша жизнь. Мы не щадим чужого имени, мы легкомысленно, часто даже без злобы, осуждаем и клевещем — почти уже по привычке. Как осенние листья — шуршат и падают и гниют, отравляя воздух, так и осуждения разрушают всякое дело, создают обстановку недоверия и злобы, губят наши души.
Признак недолжного суда — страстность, злобность, безлюбовность, от снисходительности к себе, непризнания своей греховности и требовательности к другим.
Осуждение отпадает, если мы вспомним бесконечную нашу задолженность перед Богом. Наше немилосердие, неумолимость, беспощадность к людям заграждают пути Божьего к нам милосердия, отдаляют нас от Бога.
… Будем снисходительнее, любовнее друг к другу — всем нам так нужна взаимная помощь и любовь, и все наши трудности и горести так ничтожны перед лицом вечности…
Как это люди часто практически не заметили до сих пор, что враждой, злом никогда еще ничего достигнуто не было, а кротость и незлобие всегда достигают всего. Я говорю, конечно, о достижениях в области моральной и духовной, но уверен, что это также самый верный путь и в области обыденной жизни.
Благо нам, если мы сами вовремя внутренне освобождаемся от широких путей мира сего, если ни радости жизни, ни богатство, ни удача не заполняют наше сердце и не отводят его от самого главного. В противном случае Господь в гневе своем сокрушает идолов наших — комфорт, карьеру, здоровье, семью, чтобы мы поняли наконец, что есть единый Бог. которому надо кланяться.
Удивительно мало сознательности в нашей жизни. Конечно, я говорю не о разъедающем самоанализе, не о болезненном самобичевании, не о самолюбивой оглядке на себя, а о внимательном, спокойном внимании к своей душе, о смотрении внутрь себя, о работе над собой — о том, чтобы сознательно строить свою жизнь, а не быть влекому случайными чувствами или идеями. Мы меньше всего господа самих себя. Нужна выучка, школа, внимательный и упорный труд над собой.
Евангельский сотник (Мф. 8) — образ совершенного человека — «который имея у себя в подчинении воина, одному говорит — уйди (злым помыслам) — и уходит, другому — прииди (добру в себе) — и приходит, и слуге своему (телу) — сделай то — и делает».
Обратная картина у обычного среднего человека — рассеянность, дисгармония, неподчиненность чувств и воли; и надо заметить, что единственно приход к вере и Церкви — снова упорядочивает эту растрепанность души, приобщает ее своей гармонии.
Всякое принуждение, даже к добру, вызывает всегда только отпор и раздражение. Единственный путь привести человека к чему–либо — это действовать собственным примером и этим привести его к желанию стать на тот же путь. Тогда только, как самостоятельный, свободный акт. поворот этот будет прочен и плодотворен.
Послушание не убивает, а усиливает духовную волю человека.
Добродетель благодарности, как и все другие наши добродетели, как подвиги поста, молитвы, — нужна прежде всего нам самим. Само наличие в нас чувства благодарности свидетельствует о том, что в нас действительно живет несомневающаяся вера и любовь к Богу. Благодарность наша — удостоверение о правильно установленной религиозной душе.
Все мы умеем просить; даже неверующие в крайние моменты прибегают к Богу, но благодарить мы не умеем. Благодарственная молитва — знак высоко поднявшейся души. Хорошо вспомнить Бога внесчастьи; но не забыть Его в радости — знак души, утвердившейся в Боге. Молитва просительная может уживаться в сердце с нашим эгоизмом, гордостью, злобой; молитва благодарения не совместима с такими чувствами.
Будем же прибегать к Богу в наших бедах и обстояниях, но постараемся взойти и на более высокую ступень — благодарственной молитвы.
Типичные претыкания
1. «Все люди эгоисты, все поступки, даже будь то добрые, самоотверженные — эгоистичны, т. к. всякий, делая доброе дело, получает от него удовлетворение, удовольствие».
Если я получаю удовлетворение от доброго дела, как его результат непредвиденный и неожиданный, то это не значит, что я делаю доброе дело для получения этого удовлетворения. Существует множество порывов, проступков, совершенно чуждых всякого эгоизма, т. е. совершаемых без всякого расчета получить за это награду, и вряд ли такой человек откажется совершить доброе дело, зная наперед, что оно ничего ему не принесет.
