Бурлая, а пан Заглоба рассчитал, что раньше вечера они не дойдут до яра. Это было ему на руку; ему хотелось похитить Елену именно ночью. До сих пор им везло, и пан Заглоба, вспоминая по дороге пирушку у Бурлая, рассуждал так:
— Присмотритесь, в какой дружбе живут казаки, как помогают друг другу. Они готовы один за другого броситься в огонь, не так, как наша шляхта.
— Я долго прожил между ними и видел, — ответил Жендзян, — что Бурлай пользуется среди них большим уважением, и сам Хмельницкий его отмечает.
— А ты, небось, его тоже зауважал, потому что ограбил его совершенно. Эх, Жендзян, Жендзян! Не умрешь ты своей смертью!
— Кому что на роду написано. А обмануть неприятеля не грех, а заслуга в глазах Божьих.
— Я тебя не за то браню — за жадность твою. Скверное чувство, недостойное шляхтича. Уж гляди, попадешь ты за это в ад.
— Я не пожалею денег на свечи, если мне удастся заработать, чтобы и Богу что-нибудь досталось. Он за это благословит меня, а родители добром помянут.
— Вот шельмец! — воскликнул пан Заглоба. — Я думал, что вместе со мной сойдет в могилу вся моя изобретательность, но вижу, что этот проныра и меня перещеголяет. Итак, благодаря хитрости этого мальчишки мы освободим нашу княжну от Богунова плена по Богунову же приказу на Бурлаевых конях. Видел ли кто-нибудь подобную вещь? А на вид за него никто бы и трех грошей не дал.
Жендзян самодовольно улыбнулся.
— А разве это дурно, пан Заглоба?
— Мне это нравится, и, если б не твоя жадность, я бы взял тебя к себе в услужение… Ну, да ладно: за то, что провел за нос Бурлая, я тебе прощаю, что ты назвал меня пьяницей.
Прошла ночь; вот и солнце высоко взошло над землею, теперь недалеко и Валадинка. Рыцари были у самой цели, но тревога помимо воли закрадывалось в их сердца. Жива ли Елена, и если жива, найдут ли они ее в яру? Горпина могла увезти ее, спрятать в глухом углу, наконец, просто умертвить ее. Препятствия еще не преодолены, опасности еще грозят на каждом шагу. У них были все знаки, по которым Горпина признает в них посланцев Богуна, исполняющих его волю, ну, а как нечистая сила заранее предуведомит ее? Больше всего опасался Жендзян, да и пан Заглоба, хотя и опытный в черной магии, не мог об этом думать без тревоги. Вот из-за поворота оврага блеснула светлая лента ручья, и румяное лицо Жендзяна сразу побледнело.
— Валадинка! — прошептал он.
— Уже? — так же тихо проговорил Заглоба. — Как близко!.,
— Сохрани нас Бог! Пан Заглоба, вы бы начали свои заклинания, а то я страшно боюсь.
— Вздор! Перекрестим реку и вход в овраг, это поможет.
Пан Володыевский был спокойней всех; он внимательно оглядел пистолеты, подсыпал пороху и попробовал, свободно ли выходит сабля из ножен.
— Вот в этом пистолете освященная пуля, — проговорил Жендзян. — Во имя Отца и Сына и Святого Духа! Вперед!
— Вперед! Вперед!
Еще несколько десятков шагов, и они оказались на берегу речки, вдоль которой и поехали. Пан Володыевский на минуту задержал своих товарищей:
— Пусть Жендзян возьмет пернач и толкует с колдуньей. Она его знает, а нас, пожалуй, испугается и убежит невесть куда вместе с княжной.
— Я первый не поеду, что хотите делайте, — воспротивился Жендзян.
— О, трусишка! Ну, езжай позади.
Пан Володыевский поехал вперед, за ним Заглоба, а Жендзян за ними с запасными лошадьми. Конские копыта звонко цокали по каменным плитам, вокруг царила глухая тишина, только кузнечики, скрытые в расщелинах, стрекотали вовсю. Стояла жара, хотя солнце начинало клониться к западу. Всадники приблизились к круглому пригорку, где скалы и каменья, наваленные в кучу, напоминали развалины домов и церковных башен: словно еще вчера здесь стоял город, ныне разрушенный. Жендзян тронул рукою пана Заглобу.
— Это чертово урочище, — сказал он. — Я узнаю его по рассказам Богуна. Здесь ночью никто пройти не может.
— Если не пройти, то хоть проехать, — ответил Заглоба. — Тьфу! Что за проклятый край. Зато мы, по крайней мере, на верной дороге.
— Теперь уже недалеко.
— Слава Богу, — сказал пан Заглоба, и мысль его унеслась к княжне.
На душе у него было как-то странно. Вглядываясь в дикие берега Валадинки, в эту пустыню и глушь, он почти не верил, чтобы княжна, для которой он не жалел ни себя, ни своей жизни, которую полюбил всею дунюю, могла быть так близко. Когда пришло известие о ее смерти, пан Заглоба почувствовал, что жизнь его потеряла всякий смысл. С другой стороны, человек примиряется со всем, даже со своим несчастьем, а пан Заглоба давно сжился с мыслью, что Елена похищена, и теперь не смел сказать себе: близок конец горю, конец поискам, приближается желанное время покоя и радости. В то же время и другие вопросы теснились в его голове: что она скажет, когда увидит его, вероятно, зальется слезами, потому что спасение явится ей так неожиданно, так чудесно? 'Пути Божьи неисповедимы, — думал Заглоба. — Господь свяжет все звенья событий так, что добродетель восторжествует, а порок будет наказан. Сам Бог отдал Жендзяна в руки Богуна, а потом сделал их друзьями. Бог сделал так, чтобы война призвала атамана из пустыни, куда он, словно дикий волк, унес свою добычу. Бог впоследствии послал на него Володыевского, а потом вновь столкнул с Жендзяном, и все сложилось так, что теперь, когда Елена утратила последнюю надежду, и не ждет уже ниоткуда помощи, — помощь здесь, скоро! Кончатся твои слезы, дочка моя милая, — продолжал думать пан Заглоба, — и скоро ждет тебя безмерная радость. О, как она будет благодарить, как сложит ручки!'
Елена, как живая, встала в глазах пана Заглобы, шляхтич умилился и совершенно погрузился в свои мечтания.
Вдруг он почувствовал, как Жендзян дернул его за рукав.
— Пан Заглоба!
— Что тебе? — спросил шляхтич недовольно.
— Вы видели, сейчас волк перебежал дорогу?
— Так что же?
— А это был волк, вы точно знаете?
Тут и Володыевский остановил своего коня.
— Мы не заблудились? — спросил он. — Давно пора бы уж быть на месте.
— Нет, — ответил Жендзян, — мы едем так, как говорил Богун. A я еще вот что хотел сказать вам: обратите особое внимание на Черемиса. Этот мошенник без промаху стреляет из ружья.
Не успели наши всадники проехать несколько шагов, как кони начали прясть ушами и храпеть. Зубы Жендзяна стучали, как в лихорадке; вот-вот за поворотом скалы раздастся вой упыря или выскочит какая- нибудь тварь, но дело объяснилось гораздо проще: лошади проходили мимо логовища волка, который так напугал пажа. Вокруг было тихо, даже кузнечики унялись; солнце опустилось еще ниже; Жендзян перекрестился и успокоился.
Вдруг Володыевский опять остановился.
— Я вижу яр, — сказал он, — и вход, заваленный скалой, и отверстие в скале.
— Во имя Отца и Сына и Святого Духа, — шепнул Жендзян. — Здесь!
— За мной! — скомандовал пан Михал и повернул коня.
Через несколько минут они проехали темным каменным коридором, и перед ними открылся яр, густо заросший по краям деревьями, образующий подковообразную равнину.
Жендзян закричал что было мочи:
— Богун! Богун! Эй, ведьма, сюда! Сюда! Богун, Богун!
Только одно молчание в ответ. Паж завопил вновь:
— Богун! Богун!
