Норман удалился. Рояль лежал на боку. Я в сердцах пнул его.
– Не переживай, – сказал Джи. – Норман выступил сейчас в роли стража порога. Он почувствовал твое хаотическое состояние и по-своему отреагировал на него. Если ты перестанешь поддаваться чувству обиды и гордыне, он тут же перестанет требовать, чтобы ты уезжал. Прими нормальные размеры на тонком плане, стань скромным и веселым, а не гордым и надутым князем Обезиани, которому нельзя сделать ни одного замечания, – и все будет в порядке.
Норман – мастер создавать психологическую температуру, которая необходима для внутренних алхимических процессов. Мы имеем в себе нечто, что притягивает такую реакцию среды, и это – наша собственная хаотичность. Если ты выдерживаешь поток гнева Нормана, и не оправдываешься, и сам при этом не поддаешься гневу, то его энергия прорабатывает твой внутренний хаос. Он не может направить энергию на себя – ему легче сбросить ее на нас, а наша задача – подставить себя под эту энергию и позволить ей очистить наши внутренние пространства... А сейчас найди рабочих сцены, и мы приведем все в прежний вид.
Я нашел рабочих в одной из комнат подвала по звуку костяшек домино и азартным выкрикам.
– Рояль упал, – сказал я.
– Заплатите штраф дирекции, – ответил один из рабочих, в очках и с папиросой в зубах.
– У нас начинается репетиция, – трагическим голосом произнес я. – Помогите поставить его на место.
– Ты разве не видишь? Мы заняты...
– Поставлю бутылку, – предложил я, испугавшись.
– Две, – сказал все тот же рабочий.
Я сбегал за сумкой и поставил водку на стол.
– А за второй сходи в гастроном, – сказал рабочий и потушил папиросу.
К приходу музыкантов рояль стоял так, как хотел Норман. Я притаился за ящиками в кармане сцены, не желая попадаться ему на глаза. Под замысловатый аккомпанемент интеллектуального джаза я выплескивал в дневник накопленные обиды. Джи бесшумно подошел и сел рядом со мной. Мне не хотелось с ним разговаривать.
– Одна из твоих обязанностей как ученика – это научиться смиренно принимать мои коррекции, – сказал Джи, почувствовав мое состояние. – Если бы ты это умел, ты давно бы уже начал расти. Но через свои обиженные оправдания ты сбрасываешь тонкую энергию, которую я передаю тебе.
– Я готов принимать ваши коррекции, но почему меня ругает и Петраков, и Норман, и весь ансамбль? Я что, хуже всех?
– Петраков – твой замечательный бенефактор: он помогает мне в работе над тобой.
Я не стал возражать. Джи продолжал:
– Я играю роль “тайного – советника”, который подает атмосферу звездной традиции на джаз- ансамбль через общение с каждой “планетой” “Кадарсиса” на доступном ей языке. Это невозможно сделать на вербальном уровне, потому что строгая цензура нашей личности тут же все перехватывает и искажает. Поэтому с Норманом, например, я общаюсь через шахматы. Он, играя, переходит из своей личности в сущность, и тогда я могу через атмосферу передать его сущности весть о новом Посвящении. Эта весть является особого рода звездной пыльцой, которая оседает на крыльях нашей души. Когда у человека есть звездная пыльца, он испытывает томление по тем высшим мирам, откуда эта пыльца взята, стремится к росту своей внутренней Золушки – сущности, стремится к Богу. А если эта пыльца потеряна или съедена жизнью, то у человека только материальные интересы: семья, карьера, удовольствия жизни. Вот ансамбль и передает людям, через концерты, часть этой пыльцы, опыляя, таким образом, целые города. Это гомеопатический метод, который работает очень эффективно.
На Корабле есть еще и трюмное отделение, с машинистом и кочегаром. Тебе нужно уметь общаться и с ними тоже – ведь без них Корабль не может плыть дальше.
– Вы имеете в виду интригана Петракова и мерзкого Аркашу? – выпалил я, все еще не в силах успокоиться.
– Всякое осуждение, даже очень справедливое, создает пробоину в энергобалансе, – сказал Джи, – кормит нашу Золушку – сущность камнем вместо хлеба. Я не говорю уже о тех астральных отбросах, что ты извергал из себя, ругаясь, как сапожник. Это уже просто в грязи испачкаться! Ты ведь спрашивал меня, как твоя сущность может начать расти? Чтобы сущность могла расти, надо начать кормить ее хлебом – тем, что она может усвоить.
Я молчал. Возразить было нечего.
– Хлеб – это когда ты в любом хаосе увидел жемчужину смысла, красоты, личное письмо Господа Бога к Самому Себе. Тема соборности, соборного делания – лейтмотив нашего Посвящения...
В этот момент подошел Шеу и, попыхивая “Беломором”, сказал:
– Господа, предлагаю вам продолжить разговор в приличном заведении, расположенном в пяти минутах ходьбы отсюда.
Пивная располагалась в небольшом зале с каменными стенами: высокая стойка из светлого дерева, несколько квадратных деревянных столиков и стульев. В зале сидела одна пара, остальные столики пустовали. У стойки сидела на высоком табурете официантка в короткой синей юбке, открытой блузке и белом переднике, с ней флиртовал рослый красавец-бармен. Засмотревшись на ее круглые колени, я невольно позавидовал этим людям: их жизнь показалась мне легкой и беззаботной. Джи осмотрел зал и выбрал столик, стоявший у кадки с небольшим деревцем. Официантка нехотя соскользнула с табурета и подошла к нам.
– Мы возьмем пива и креветок, – сказал Шеу значительно.
– Они у вас, надеюсь, свежие?
– Свежайшие, – без всякой обиды, с улыбкой ответила официантка и убежала, стуча каблучками.
Ее легкая атмосфера растворила мою угрюмость.
– Что же такое наша сущность, о которой вы все время говорите? – спросил вдруг Шеу, внимательно изучая меню.
Джи ответил не сразу:
– Однажды к Иисусу подошел молодой человек и попросился в ученики. Иисус ответил, что для этого следует раздать свое имение бедным, и тогда он сможет стать учеником. Но тот не смог сделать это и, заплакав, ушел.
Имение – это наша личность, а бедные, нищие, хромые и убогие – это наша сущность, которая перестает расти после семи лет. Но только она может в нас развиваться, расти, летать!
– Но как же ощутить ее в себе? – спросил я.
Шеу посмотрел на меня с интересом.
– Научись отделять сущность от существ, которые населяют твое внутреннее пространство, – ответил Джи. – Ты ведь читал роман “Робинзон Крузо”? Даниэль Дефо был не просто писателем, он был создателем “Интеллидженс Сервис” и посвященным в тайные учения. В романе “Робинзон Крузо” он и описывает внутренний мир человека в виде необитаемого острова с дикой природой, которую нужно начать культивировать. Стань Робинзоном, исследующим население внутреннего острова. Наблюдай его обитателей без критики и похвалы и заноси их в дневник. В неделю у тебя должен быть килограмм записей и рисунков.
В этот момент официантка поставила на стол три большие кружки пива и блюдо с креветками и снова отошла к стойке бара. Я посмотрел на креветок. Их было очень много, но все же меньше килограмма.
– Вы, наверное, ошиблись, – осторожно сказал я. – Как это – килограмм? Уж не хотите ли вы сказать...
– Именно это я и хотел сказать, – ответил Джи. – Я совсем не ошибался, когда говорил: “Килограмм исписанной тобой бумаги”. В какой-то момент ты заметишь, что некие туземцы живут в тебе, а ты принимаешь их желания за свои.
– А где же моя сущность? – спросил я, испуганный идеей, что какие-то существа пользуются мной.
