Авгурова подвинула себе стул.
— Вы — гражданка Израиля?
— Я — туристка из СССР.
Служащая банка не выказала удивления.
— Вы будете класть деньги?
— Нет, мне должны их наднях перевести.
— В какой валюте?
— В долларах.
— Ничего нет проще. Паспорт у вас с собой?
— Вот он. Еще вопрос… Как я смогу распоряжаться своим счетом из заграницы?
Она знала, но предпочла убедиться. Это они обговорили с мужем в Москве.
— Все зависит от вас. Можно по телефону…
Рина Бурштейн оказалась идеальной служащей банковской системы в капстране — безукоризненно вежлива, улыбчива, отстранена, бесстрастна.
— Правда, для этого я должна привыкнуть к вашему голосу.
— Я постараюсь вам несколько раз позвонить.
— О кэй. Вы еще долго пробудете в Израиле?
— Нет, на этой неделе я еду на Кипр. Я позвоню и оттуда.
— О кей!
Процесс заведения банковского счета не занял и пяти минут.
— Распишитесь, пожалуйста… Вот ксеророкопия вашего заграничного паспорта. Это карточка с номером вашего счета. Телефоны… Когда вы ждете деньгми?
— Они должны прийти быстро.
Все было не похоже на отечественную сберкассу. Ни заполнения бланков, ни «суммы прописью»; ни барьера — по одну сторону которого одни комфортно сидят, а по другие ждут, стоя, переминаясь с ноги на ногу…
— Ба-ай…
Простились дружески. Представительный секюьюрити у двери не пошевелился, когда Авгурова прошла мимо. Его интересовали только те, кто входил в банк.
«О кей!»
За дверью встретил все тот же восточный город. Откуда-то издалека донесся знакомый крик осла.
— И-а! И-а! — надрывался длинноухий.
Крик был точно такой же, как если бы это происходило не в Иерусалиме, а где-нибудь в Узбекистане, в Джизаке.
Авгурова часто приезжала туда со своим первым мужем в резиденцию Шарафа Рашидова — благоустроенные коттеджи рядом с бассейном на берегу горной реки. Многие жители Джизака даже и не подозревали о существовании правительственной дачи….
— И-а! И-а!..
Белый иерусалимский камень спускался со стен, лежал под ногами, снова поднимался — уже по другую сторону улицы. В камне зарождались ступени. Они вели к домам. В конце появлялись двери — стеклянные, прикрытые верху другими — металлическими, в виде узорчатых решеток.
За камнем находились офисы, жилье.
Где-то в глубине камня возникали негромкие звуки.
Там звонили телефоны. Цокали каблучки. В палисадниках за узорчатыми решетками красовались длинные тяжелые листья агав, кактусы. Сбоку у дверей висели маленькие почтовые ящички, в которых могли усместиться разве что только стандартные почтовые карточки…
«Где же израильтянам оставляют газеты?»
Дело было сделано. Счет открыт. В израильском банке не имели обыкновения интересоваться происхождением валюты, приходившей на счет клиентов…
Отыскивать Мусорные ворота Авгуровой не пришлось.
Когда она снова вышла на площадь, впереди мелькнула порядком надоевшая знакомая фигура с обтянутым задом. Фрида, повидимому, все это время крутилась вокруг того места, где потеряла Авгурову.
— Я боялась, что с вами что-то случилось…
— По-моему, тут спокойно…
Остроносая Фрида уже достала ее:
«Почему, в конце концов, ее приставили ко мне? Неужели что-то случилось с Авгуровым?!»
Скубилин не знал, на ком сорвать зло.
То, что произошло на перроне во время прибытия делегатов, могло иметь самые серьезные последствия.
— Авгуров в Управлении?
— Полковник отъехал…
— Исчуркова ко мне! Быстро!
Через несколько минут он уже вытрясал душу из начальника Инспекции по личному составу. Исчурков — начальник Инспекции по личному составу нездоровый на вид, с вечно воспаленными глазами хитрец — по обыкновению делал вид, что дрожит, как осиновый лист. Генерал это любил.
Скубилин начал с того, о чем предупредил по телефону замминистра.
— Кого ты ублажаешь, Исчурков? А? Кому ты кадишь?
— Т-товарищ г-генерал. Разрешите…
— Сначала ответь! Кому, мать твою?
— Я-я…
— Порву, как мойву…
— Василий Логвинович?! Да я…
— Мухой — живо! — вылетишь в линейное отделение. В Кусково. В уголовный розыск. старшим опером… Знаешь, как Кусково называют?
Начальник Инспекции знал:
«„Шушенское“. Сибирское место ссылки Ленина…»
Все оперативные уполномоченные в Кусково были проштрафившиеся в прошлом бывшие начальники отделений…
На всякий случай прикинулся незнайкой:
— Н-нет, товарищ генерал. Откуда?
— Там подскажут, когда приедешь служить. Живо обучат. Что у тебя срочное в производстве?
— Жалоба на имя Съезда…
— Я ее видел?
— Я докладывал полковнику Авгурову. По поводу незаконных действий начальника розыска Игумнова. Жалобщик — убийца, ночной охотник на женщин. Там серьезные обвинения…
«Началось!.. Жернаков, как в воду смотрел…» — Скубилин чертыхнулся.
— А что за материал у тебя на авгуровского адъютанта?! На Саидова! Что молчишь? Сговорились?!
— Никак нет! Как раз приходил вам докладывать, но вы уехали…
— Откуда материал?
— Жалоба пришла в отделение милиции по месту жительства лейтенанта Саидова, товарищ генерал… — Исчурков незаметно перевел дух. — В ней что? Участие в несанкционированном обыске. Точнее выемка в доме директора магазина…
— Не тарахти! Что он изъял?
— Вроде видеокассету… Я еще не проверял, товарищ генерал. Как раз собирался выехать в отделение и потом сразу все доложить.
