Туннель был широк. Слабо освещен.
По обе его стороны виделись вделаннные в бетон металлические шкафы. Шкафы были сквозные. Их вторые дверцы выходили в соседние туннели, предназначенные для движения в обратном направлении. Вдоль бетонной стены были прикреплены телекамеры, они еще не работали…
Внезапно «Дайатсу» впереди замерла. В конце туннеля мелькнул свет. Там стояли «джипы», перегородившие путь. Полицейские что-то заорали, послышались выстрелы…
Кейт резко затормозил. Мы соскочили с мотоцикла, побежали к машине. Дани Алон был еще на месте. Кадет успел оставить «дайатсу». Слинял. Ловить его была не моя задача. Я не служил в израильской полиции…
Кейт метнулся к одной из дверц в бетонной стене, распахнул ее, поднял зажатый обеими руками пистолет.
Стрельба, как по команде, прекратилась. Кадет показался из проема, поднял руки — белесый, с неизменной улыбкой. Пистолет он уже успел выбросить. У киллера был вид игрока, для которого риск, деньги, девочки, своя и чужая смерть — все постоянно вперемежку, как спагетти в тарелке…
Сбоку уже подбегали солдаты пограничной полиции.
Бежавший первым — здоровый лоб — с ходу высоко выкинул ногу, пытаясь врезать Кадету в подбородок. Киллер подставил руки, провел прием. Пограничник крутанулся на бок, упал. Тут уже набегал второй. Намерения его были недвусмысленны. Третий…
Все было знакомо — азарт погони выходил у них, как и у наших — всегда одним и тем же образом…
На минуту Юджин Кейт оставил меня без внимания и здоровый тяжелющий
Своим видом и комплекцией он напоминал амбала Скорцени, который по заданию Гитлера руководил операцией по спасению Муссолини прямоугольное лицо, тяжелые плечи и руки…
Я мог встретить его ударом ноги или достать пистолет — но тогда вся азартная, жаждующая схватки полицейская кодла бросилась бы на меня…
— Юджин… — Заорал я. — Уйми своего идиота!
Кейт среагировал во время. Израильский скорцени неохотно отступил. Он считал, что я тоже задержан, и просто нахожусь под защитой Закона, на который он и его коллеги, когда речь шла о террористах, привыкли класть…
Мне следовало его опасаться. Сидевших в машине — Дани Алона и Биатрис — полицейские не тронули, они были свои. Дани Алон оставался с Кадетом до конца, потому что надеялся получить весь гонорар. Пока ему был вручен аванс и расчет еще предстоял.
Бывший полицейский, заторчавший от украинской проститутки, Дани Алон и сейчас не пал духом. У него и здесь, в темном этом туннеле, нашлись знакомцы, такие же парни из Северного Тель-Авива. Породистый, с гладкой кожей он что-то объяснял бышим коллегам. Было легко догадаться: он просто выполнял заказ кипрского бизнесмена. Наверняка сказал, что тот взял его в заложники и под дулом пистолета заставил гнать в «Луна-парк», потом сюда…
— Я сопротивлялся, тянул время…
Будучи отчасти знакомым с израильской юриспруденцией я мог сказать заранеее, что здешняя полиция, которая, когда захочет, легко и коротко расправляется с новыми репатриантами, с этим типом, скорее всего, не захочет связываться. Санкцию на его арест ей вряд ли получить…
Мы вышли из туннеля. Здоровый израильский скорцени в форме пограничника был с нами, он снова злобно взглянул на меня — недоумевал, почему я до сих пор не в наручниках.
От машины вместе с полицейскими подошла Биатрис: короткие полы пиджачка школьницы открывали лезущий на глаза смуглый пупок… Биатрис что-то громко выговаривала полицейским. Казалось, она возмущается, демонстрируя двойной обрис пухлых девичьих губ. Впрочем, ориентироваться на здешнюю интонацию, не зная языка, было делом проигрышным…
Полицейские неожиданно засмеялись. Биатрис описывала свои чувства в момент, когда ее взяли заложницей. Ей казалось, что она участвует в съемках крутого американского боевика…
Мимо провели Кадета. Дани Алон дружески махнул ему рукой. Биатрис — тоже.
Я полез в карман за сигаретами. И, как оказалось, опрометчиво. Идиот из пограничной полиции, бдительно следивший за мной, ничего не понял, но, увидев мелькнувшую у меня под ремнем «Беретту», рванулся вперед и все-таки достал меня своим тяжелым маховиком…
Когда мы прибыли в полицию на Русском подворье, здесь было уже много людей. Юджин Кейт посадил меня в чей-то кабинет и после этого обо мне надолго забыли.
Мафиозная разборка была предотвращена, дальнейшее оставалось спецслужбам обеих стран и Интерполу.
У меня не было чувства одержанной победы, только опасение по поводу лимита своей удачливости. Так бывало каждый раз, когда удавалось обмануть смерть.
В кабинете работал телевизор. Программа была посвящена какой-то из бывших колоний, находившейся на чрезвычайно низкой ступени цивилизации…
Кабинет был непонятного назначения. Полицейские входили в него и выходили. Пили кофе. Болтали. Что-то вроде служебки при дежурной части. Юджина Кейта поблизости не было. Пограничники угрюмо поглядывали в мою сторону.
Что-то подсказало мне, что еще до возвращения Юджина Кейта мне стоит предпринять кое-какие меры предосторожности.
Из носа у меня снова пошла кровь. Козел этот все-таки врезал мне от души. Я поднялся, пошел в туалет.
Религиозная дама — уборщица со щеткой-«лентяйкой», в шляпке и длинных одеждах, не поднимая глаз, вышла из помещения.
Войдя в кабинку, я спустил воду в сливном бачке и, первым делом, перекрыл ее дальнейший доступ туда. Затем я достал из-за пояса «Беретту» и аккуратно платком удалил свои отпечатки пальцев на стволе и рукоятке. После этого мне осталось только обернуть пистолет туалетной бумагой и положить в бачок…
Освободившись от оружия, я подошел к умывальнику, смочил платок. Приложил к переносью, постоял…
Сбоку на стене виднелись свежие строчки на иврите и арабском, выведенные фломастерами, буквы одной, сбоку, показалась мне знакомыми. Но я уже спешил.
В служебке меня ждали.
Юджин Кейт был в обществе мордастого широкоплечего амбала — полковника, абсолютно лысого, с широкой неискренной улыбкой и огромными, как кокосовые орехи, кулаками. Мне показалось, что стоявший с ним рядом Кейт чем-то встревожен, хотя и старается это скрыть.
Тут же присутствовал и пограничный скорцени. В любой полиции мира всегда найдутся махалы с кулаками, которые у них никогда не перестают чесаться.
Он с хода указал на мой живот, туда, где еще несколько минут назад находилась засунутая за пояс «Беретта».
Полковник что-то сказал, обратившись ко мне. Потом повторил то же на английском. Меня просили показать пистолет, о котором доложил пограничник-полицейский. Я поднял куртку, а затем и развел руки. Никакого оружия при мне не было.
Попытка прижать Юджина Кейта, обвинив в незаконной передаче пистолета постороннему, не удалась.
— О кэй! — Передо мной извинились.
Начальник Центрального отдела окинул скорцени убийственным взглядом, дружески мне мигнул, пошел к дверям. Кейт ненадолго исчез. Он легко догадался, где могла находиться «Беретта».
Я сел у двери на стул.
По телевизору продолжался рассказ о первобытной цивилизации. Английская дама на экране пучила красивые кукольные глаза.
— А теперь смотрите, как местные жители носят воду… — она улыбнулась. Поставила кадр.
