— Работаем… Вы вместе с ним вышли из поезда?
— Да.
— Вместе шли к вокзалу?
— Мы быстро расстались.
— Он от вас отошел? Или вы?
— Я… — Хозяйственник бросил взгляд на чемодан, обвел глазами попутчиков — оба молчали. — Дело в том, что Артура встречали…
Новость произвела впечатление разорвавшейся бомбы.
— Встречали? — переспросил Денисов.
— Он извинился, пошел вперед.
— Вы видели встречавших?
— Не видел.
— Почему вы думаете, что его встретили?
— Он сказал: «За мной пришли, извините!» — Дрога как-то неловко достал пачку папирос, раздумал, снова сунул в карман.
— Прощаясь, больше ничего не сказал?
— По-моему: «Надвигается шторм…» Что-то в этом роде.
— Вы говорили о море?
— Ни полслова. Вообще этой темы не касались.
— «Надвигается шторм»?
— Я сам удивился.
Подождав, Денисов начал заход, на этот раз менее стремительный.
— Вы сошлись с Артуром ближе других. Что он рассказал о себе?
— Почти ничего. — Дрога подумал. — Занимается насекомыми. С детства. Шахматист… Что еще? Рассеян чудовищно: хотел бриться — электробритву водил обратной стороной, пока я не подсказал.
«Непонятно», — подумал Денисов.
— Он брился после посадки? Или под Москвой.
— Под Москвой.
— Пожалуйста, вспомните все.
— Был за границей… Да! Тетка у него умерла, осталось наследство…
— Любопытно.
— Несколько тысяч.
— Вы видели деньги?
Дрога пожал плечами:
— Не только я! Тогда стали платить за белье — у него одни сторублевки. Абсолютно непрактичен. — Транзитный вздохнул. — У меня тоже была сторублевая купюра — навязали в сберкассе, но я ее сразу разменял.
Денисову показалось, что он слишком быстро ведет свою партию, поэтому обязательно что-то упустит.
— Разрешите ваш паспорт.
— Видите ли… Мы переезжаем из Оша, — Дрога замялся. — Документы на прописке. — Он не снял ни перчаток, ни шапки, каждую секунду готовый в путь.
— Запишите данные.
Дрога неловко стащил перчатку.
Денисов подал блокнот:
— Вы служили на флоте?
— А что?
— У вас якорь на руке, как у меня. Отсюда совсемсовсем немного до разговоров о море… «Надвигается шторм»!
— Память детства. Во флоте я не служил. Пехота…
— Вот у Алексея интересная татуировка! — неожиданно вступил в разговор Юрий Николаевич.
Монтажник в углу нахмурился:
— Глупости, — в свободном от волос квадрате лица мелькнули рассерженные глазки.
— А что именно? — заинтересовался Денисов.
— «Не всякому прощай!» — Юрий Николаевич стряхнул пепел. — Я еще в поезде заметил. Угроза и предостережение… Если б не узнал вас ближе, Алеша, наверное, сто раз подумал бы, прежде чем с вами ссориться… голос его стал вкрадчивым. — Наверное, болезненно было?
Денисов мысленно поздравил себя с тем, что не разговаривал с каждым пассажиром в отдельности, как принято, а собрал всех вместе в маленьком классе.
— Не очень, — монтажник усмехнулся.
— Мода! — Юрий Николаевич — словно заботился о том, чтобы приличные люди, даже попав под пристальные очи закона, беседовали и вели себя подобающим образом. — В свое время, помню, меха носили у подбородка, потом на полах. Скоро, наверное, снова поднимут к шее…
Денисов встал, прошел от окна к двери: похоже было — с появлением Дроги все еще больше запуталось.
— Не помню, кто заметил: особо разительное увидеть на нашей планете невозможно, вертимся в одном и том же круге мод, технических идей. Сами судите! Радиус нашего шарика шесть тысяч километров, — Юрий Николаевич очертил круг сигаретой, — высота величайших гор и глубина впадин не превышает девяти. Девять километров на шесть тысяч! Это же идеальный шар с коэффициентом допустимости первого-второго класса…
Раздался звонок — звонил Сабодаш.
— Только что сообщили… Слышишь меня? Потерпевший скорее всего не выживет. Сейчас он в институте Склифосовского, следователь там.
4
Денисов положил трубку, помолчал. Сообщение дежурного его словно подстегнуло.
— Во что вы играли ночью? — спросил он. — В терц, в дербец, в стос?
В кабинете стало еще тише. Денисов понял, что не ошибся.
— Банк был велик?
Никто не ответил, но теперь он знал точно: игра шла большая. По словам проводницы, они произнесли имя Катенька. «Катеньками» называли сторублевые купюры со времени выпуска первых бумажных денег — за портрет Екатерины Великой на ассигнациях.
Денисов подошел к окну.
Неприметный в темноте вагон напротив наполнялся пассажирами — то в одном, то в другом его конце вспыхивали светлячки сигарет. Портьеры в классе задернуты не были, и курившие, должно быть, видели небольшой зал с учебными пособиями в простенках и четверых мужчин, собравшихся здесь в ранний час.
— Так или иначе, придется об этом говорить… — сказал Денисов.
Звонок раздался совсем некстати. Докладывал младший инспектор:
— Доставили железнодорожные билеты, они оставались в вагоне… Проводница передала.
— Как с моими справками?
— Проверил по адресному…
Денисов наконец положил трубку, повернулся к прибывшим:
— Что за игра? Обычная академическая?
Юрий Николаевич устроился удобнее на стуле, вытянул ноги.
— Бог мой! Я и сам не знаю, что за игра! — он прикрыл веки пальцами. Алексей! В этом вопросе вы
