Грабитель угрожал пистолетом. Чернышев, оказался рядом соучайно — направлялся по своим делам в 108- ое отделение.
Преступник пытался скрыться, старший опер бросился следом и произвел три выстрела, в том числе один — предупреждающий. Какой из них был в воздух — первый? последний? — сказать трудно…
Грабитель тем не менее все же завернул за угол — на Малый Козихинский. Чернышев побежал за ним.
Долго преследовать не пришлось. Тот лежал на снегу уже в начале переулка. В каждой его лопатке сидело по пуле. Чернышев вызвал скорую, но спасти раненого не удалось.
Следствие установило: убитый — молодой, несудимый работяга. Раньше ни в чем предосудительном замечен не был.
Возможно, решился на такое в первый раз. Газеты и телевидение ведь твердили изо дня на день, что менты нынче бессильны, сидят по своим отделениям, боятся высунуть нос на улицу, а, если и возникают, то только за тем, чтобы получить на лапу от бандитов…
Вот и решил воспользоваться. Пистолет, которым он угрожал старикам, оказался игрушечным…
Бедолага- преступник, неудачник — детектив.
— Лучше бы, Виктор, ты дал ему убежать… — посетовал Чернышеву его прямой начальник. — Старики эти еще заработали бы то, что он у них отобрал. А так… Инспекция затаскают теперь тебя.
Случилось все первого января. Никто не верил, что накануне, зная, что у него с утра дежурство он выпил всего лишь две рюмки шампанского, советовали запастись соотвестствующей справкой насчет остаточного алкоголя…
Он послал всех.
Теперь его таскала Инспекция. Впереди маячила еще городская прокуратура.
«Дима» все же решился. Даже сморщился от напряга.
— Ладно! Давай. Он, действительно, подходит. С ним в паре должна быть женщина…
— Мы уже думали. Лейтенант Гончарова…
— Если шеф согласится, израильтянин, скорее всего, тоже не будет против — свяжется со своими… — «Дима» взглянул на часы, точнее, на вделанный в циферблат календарь. — Смотришь, на той неделе и начнем!
Старший чином возглавлял в Израильской полиции отдел по расследованию особо важных преступлений. Два других — были больше администраторами, один занимался кадрами, второй — связями с заграницей.
Если задача была сложной, и решить ее одному оказывалось не по плечу, они собирались на своего рода военный совет. Старая армейская привычка: ведь в полицию все они пришли из армии. Подозрительность тогда уступала место доверию, а ревность — снисходительности: ведь перед ними снова был общий враг.
— Ну! — сказал генерал — майор и прищурился. Когда он мог озадачить двух других, он выпячивал нижнюю губу вперед языком. — Если кто — то из вас догадается для чего мы здесь, я зову всех в ресторан на обед…
Его мощная, с борцовской шеей голова с короткой стрижкой откинулась на спинку кресла.
— Амос, — ухмыльнулся один из бригадных генералов, занимавшийся связями с заграницей, — повыше ростом и с породистым интеллигентным лицом, — ты был бы неподражаем в роли составителя кроссвордов…
Генерал — майор пропустил шпильку мимо ушей.
— Эй, — мгновенно скривился он, глядя на другого, мужиковатого вида коллегу- кадровика, — убери свою сигару! Когда-нибудь я начиню целую коробку порохом и пошлю тебе на день рождения…
В полиции за ними закрепилось прозвище «три туза». Два бригадных генерала и генерал — майор.
Как и всегда в коридорах власти, чем ты выше чином, тем ты более одинок. Здесь нет и не может быть дружбы: есть лишь интересы. Однако, в профессии, как и в политике, интересы порой совпадают, и тогда, даже если люди рвутся к вершине, обиды и свары отходят на второй план, а на первый выходит служба.
Профессионал подобен жрецу, профессия — Богу. И ей служат. Рьяно и истово. Может, еще и потому, что ей, и только ей под силу вознести к вершине или столкнуть в пропасть.
Голос у него стал куда суше:
— В Штатах по подозрению в торговле человеческими органами арестованы несколько китайцев. Предметы сбыта — почки, печени, легкие. поджелудочные железы, роговые оболочки глаз, кожа…
Оба других молчали. Видимо, еще не успели еще переварить услышанного. Где Китай, где Америка, а где Израиль?
— В Нью Йорке, — продолжал генерал — майор, изредка заглядывая в бумаги, — агент ФБР представился потенциальным покупателем и сумел кое что выяснить. Трансплантанты идут из китайских тюрем. Там ежегодно расстреливаются четыре — шесть тысяч человек…
— Не тяни душу, Амос: какое это все имеет отношение к нам?
Хозяин кабинета испытующе оглядел присутствующих, немножко помолчал и продолжил:
— В Эстонии, а может, и в других республиках бывшего Союза, производятся операции по пересадке трансплантантов. Если состоятельный клиент платит деньги, большие деньги, — он господа, и получает новое сердце или печень, селезенку или почки. А те берутся у казненного. Кстати, — один из арестованных в Америке — сам бывший палач. Участвовал в приведении смертных приговоров в исполнение…
— Амос, а яйца они тоже пересаживают? Одни или с…
Мужиковатый гость посмотрел на хозяина кабинета невинным взглядом васильковых глаз.
Борцовская шея генерал — майора налилась бураковым цветом.
— Даже у терпения есть границы! — сдавленно произнес он.
Кадровик поднял вверх руки: ладно — ладно, я — пасс!
— Операцию в Эстонии проводит хирург из Израиля… — продолжил генерал-майор.
Наступило долгое молчание. Вялое и неприятное.
— Кто? — коротко спросил Интеллигент.
— Хирург из Тель — Авива. Профессор Бреннер. Двадцать пять лет в стране. Пользуется международным авторитетом…
Любитель пошутить присвистнул:
— В Пекине вовсю открещиваются от обвинений, официально заявляют, что никаких органов казненных не продавали и не продают…
— Ты уже вышел на врача, Амос? — спросил кадровик.
— Да. Послезавтра он летит в Таллинн. Через Москву.
— То-есть, мы теряем его из вида…
— Не совсем. А, если по порядку… — Интеллигент, ответ ственный за связь с иностранными полициями, рассказал о своих контактах с МВД России через израильского эмиссарара в Москве. — Есть пара русских сотрудников, которая на него вышла. Оба работают в турбюро. Брат и сестра… Нам предоставится возможность контролировать их отношения с хирургом…
В кабинете снова воцарилось молчание.
— Это все, Амос? — спросил кадровик, наливая себе из графина аппельсиновый сок и тут же отставляя стакан.
Он не забывал о роли «мужика», какую играл всю свою жизнь. Она давала ему, кстати, немало преимуществ, и прежде всего, — он мог позволить себе то, чего не могли другие.
— Почему ты держишь эту искусственную дрянь? Хочешь нажить себе язву? Пей натуральный…
Хозяин кабинете почесал нос и, подумав, добавил.
— С хирургом нашим болтается из Израиля куда-то в Азербайджан и в Эстонию некто Панадис. Есть сведения, что он привлекался к уголовной ответственности за незаконные комбинации. Скользкий субъект. Он у того на роли импрессарио…
— Не хочешь вспугнуть? — поднял брови Интеллигент. Темные, с поволокой глаза его вопросительно смотрели на старшего по чину.
