тогда молчу….
— Послушайте, вы, — вдруг взъерепенился израильтянин, — это там, показал он взглядом наверх, в потолок, — решать будут: чего заслужил растрелянный, а чего — нет? А здесь, на земле, ни власти, ни вы телом его распоряжаться не можете. Оно не вам принадлежит, а семье его, родным. И должно быть захоронено…
Анастасия бросила на него быстрый взгляд. То ли он ее чем-то удивил, то ли застал врасплох.
— У нас смертной казни нет, но если, кто в тюрьме умер, обязательно тело семье возвращают. А за погибшего, вообще, на любые условия пойдут. За морского десантника, моего однополчанина, он в Ливане погиб — сорок тел боевиков-шиитов вернули и еще шестьдесят живых выпустили из заключения… Человек заслужил вечный покой. Нет прощения, то му, кто лишает мертвого успокоения…
— Что же и меня тоже судить будут?! За что?
— Как соучастника. Процесс будет громким… — Чернышев постучал по столу. Опять этот израильтянин высунулся не по делу. — С репортажами в газетах и на телевидении… Твой президент Ислам Каримов тебе еще это вспомнит… Тогда уже загремишь под фанфары и надолго…
Стюард с силой сжал под собой стула, на котором сидел.
— Так как? — жестко осведомился Чернышев. — Будем вызывать представительства посольства Узбекистана…
— Да чего вы хотите от меня? — со злостью вскинулся бортпроводник.
— Мы предоставляем вам единственную в своем роде возможность помочь себе и нам… — заговорил майор. На этот раз тон его был сух и официален. Больше того: я могу обещать, что об этом разговоре никто не будет знать…
Бортпроводник уперся в него тяжелым взглядом.
— Если вы согласны, мы постараемся, чтобы имя ваше ни разу не было упомянуто в связи с этим делом. Сейчас это еще целиком в наших руках. Материалы будут выделены в отдельное производство и на них будет поставлен крест…
— Что я должен сделать? — глухо выдавил бортпроводник.
— Это уже другой разговор…Кто вместо Ли приедет вас встречать, когда?
— А я почем знаю? — буркнул он.
— Может, и не знаете, — согласился майор, — но будете знать. Они с вами свяжутся. Не могут не связаться! А вы свяжитесь с нами. Когда бы это не произошло: днем, ночью — неважно. Сразу же…
— Не знаю… — Он все еще колебался. — может быть…
Чернышев снова прошел по комнате и остановился рядом с ним.
— Уверен, мы найдем общий язык…
— Это почему же?
— О вас хорошо отозвался один мой знакомый…
— Кто?
— Марс. Начальник уголовного розыска
— Вы знакомы? Откуда вы его знаете?
— Мы вместе были. В Афгане…
Панадис сидел в баре на высоком и не очень удобном сиденьи и посасывал коктейль. Он попросил бармена сделать ему покрепче и теперь наслаждался. Не пил, а тянул через пластиковую трубочку.
В какой-то момент он скосил глаза и замер: роскошная дива с пламенного цвета копной длинных волос в нескольких шагах от него делала заказ почтительно склонившемуся к ней официанту.
Панадис любил блондинок. Ощутить такую рядом с собой — об этом можно было лишь мечтать.
Романтикой сегодня отдавало все: полусумеречный фон бара, плавающие в волнах негромкой мелодии голоса, неторопливые движе ния посетителей, а главное — эта вот кино-фотомодель, которую если и увидишь, то только на странице журнала или в телевизионной рекламе.
Панадис не отводил от нее взгляда. Ему вспомнились газетно журнальные байки будто в каждом человеке скрыты тайные магнетические силы, и поймал себя на том, что лихорадочно ищет их в самом себе.
Собрав всю свою волю, он послал незнакомке телепатическую команду: «Обернись!» У него ничего, естественно, не вышло. Но когда уже он совсем потерял надежду, фея вдруг повернулась в его сторону и задержала на нем свой взгляд. Случаются же чудеса…
Панадис очаровательно улыбнулся, приподнял бокал с коктейлем и слегка поклонился, давая понять, что не только заметил ее, но и оценил.
Фея кивнула, и Панадис, — словно в нем взыграл боевой горн, — сделал ей ручкой и показал на место рядом с ней: мол, можно ему присесть? Она не возражает?
Все сегодня складывалось не так как обычно, словно это был, как говорят игроки, «его день». Ты ставишь, и тебе везет, и все вокруг смотрят только на тебя и суеверно тебе подражают. Потому что, когда так дает, так везет, — нет сомнения, что ты отмечен удачей, и надо держаться к тебе как можно ближе.
— Доктор Панадис, — представился он, подсев к фее, и фатоватые узенькие усики его вытянулись в стрелочку.
— Елена, — слегка поклонилась она ему в ответ.
— Вы кого — то ждете? — тут же осведомился, чтобы отсечь все возможные неприятности, Панадис.
Не хватало еще, чтобы на горизонте появился какой-нибудь наглый и насквозь приземленный деляга, а то и гориллы — телохранители рядом с ним, и его, Панадиса, бесцеремонно бы оттеснили в дальний угол, постаравшись как можно ощутимей унизить. А то и просто грубо отшвырнули бы подальше с пути, как нечто неодушевленное и несущественное.
Женщина его мечты рассеянно улыбнулась и ободряюще покачала головой:
— Нет!
И, словно прочтя на его лице, что за мысль мелькнула у него в голове, тут же от души расхохоталась.
— Уж не приняли ли вы меня за местную жрицу любви?… Нет — нет, я приехала встретиться с сестрой!.. А вообще — то я из Ванкувера…
— Да? — все еще недоверчиво проверял эту версию Панадис. — Хороший город…
— Вы бывали там? — удивленно раскрыла свои неправдоподобно длинные ресницы фея.
В Ванкувере Панадис не был, но крупные и богатые города с детства были его страстью, и он знал о них достаточно, чтобы удивить собеседника. Поэтому он небрежно кивнул: знак, не требующий особых комментариев.
— Что вас там поразило? — поинтересовалась фея. — Как вам наши свистящие часы, которые выпускают пар, когда отмечают время?
Панадис почувствовал облегчение: она верно назвала подлинную ванкуверскую достопримечательность. Чисто английский, кстати, снобизм — ну у кого еще кроме бледнолицых бритов мог бы вызвать сентименты подобный раритет. Может, это дань изобретшему паровую машину Джону Уайту?
— Я слышал, скоро название Ванкувер имзменят на Гонкувер, — засиял он очаровательной улыбкой. — Это правда, что треть населения у вас китайцы из Гонконга?
Фея моргнула, и Панадису показалось, что ее ресницы дразняще задели его горло. Он вздрогнул. С его стороны это был настоящий сексуальный угар.
— В последнее время их и правда очень много приехало в Британскую Колумбию. Всем, у кого в кошельке деньги, Канада предоставляет гражданство…
Перед Панадисом теперь встала другая задача: если она, действительно, та, за кого себя выдает, о как и чем привлечь ее внимание?
Он стал рассказывать, что часто летает на хирургические операции. Оговорился, что у него есть свой собственный метод, правда, какой и в чем заключается, он предусмотрительно не уточнил. Закончил же тем, что в Баку у него своя частная клиника, но он, в скором времени, собирается перебраться в Соединенные Штаты, в клинику Гарвардского университета.
