послышался металлический щелчок замка, и дверь бесшумно открылась…
В проеме появился человек в серой элегантной тройке и со вкусом подобранном галстуке.
Узкое лицо, длинные волосы, бородка и усы, как у Христа на полотнах старых итальянских мастеров…
Мгновенный рывок памяти, и Крончер уже знал, кто перед ним.
Рындин смотрел на него холодно и деловито. Так, наверное, разглядывали когда-то раба на торгах. Взвешивающе. Изучающе.
Глава Медицинского Центра «Милосердие, 97» приблизился вплотную к Алексу, и живая икона обернулась ликом Сатаны. Но Крончер не отвел взгляда.
В конце — концов, его, израильского полицейского, точно также могли захватить свои собственные уголовники — торговцы наркотиками — и тайно вывезти, пусть в тот же Ливан…
Главное не показать, что ты боишься их.
Всегда помнить, что к радости бандитов, в чьи руки попал полицейский, примешивается и животный страх перед неминуемой расплатой — потому что за гибель своего полиции во всем мире мстят люто и без всякой скидки на срок давности.
— Очнулся, жид?
Глаза Рындина были неподвижны, крылья носа вздрагивали. Алекс вспомнил, как в двенадцатом классе ездил с одноклассниками в Освенцим. Там он впервые и услышал это слово.
Рындин усмехнулся.
— Молчишь, еврей?
В слово «еврей» Алекс вкладывал религиозный смысл. С иудаизмом были связаны праздники и традиции, история и память. Для себя и для своих сверстников он был лишь израильтянином. Не только по языку — по ментальности: привычкам, раскованности и внутренней свободе, какую мало где еще встретишь.
Теперь Алекс мог отвести взгляд: его оскорбляли. Он не боится — ему мерзко.
— Молчишь?! — Рындин ткнул носком туфля Крончера в бок. — Ты еще заговоришь у меня…
Он подвинул стул — белый, стоявший у такого же, окрашенного в больничный цвет стола. Сел.
Одного своего заклятого врага и конкурента он уже устранил, другой у него в руках.
— Ну как? Удалось вам с Панадисом ликвидировать меня, а? Оказывается, это не так легко сделать, как вы думали… Не правда?
Алекс знал: вступать в диалог с такого рода людьми еще опаснее, чем молчать. Каждое твое слово накачивает их ненавистью: они вспомнают весь причиненный тобой им страх и унижения, и в крови у них начинает кипеть адреналин.
— Это он тебя нанял, а?
Рындин достал сигарету, закурил. Пустил дым Алексу в лицо.
— Хочешь закурить? А? Не слышу! Скорее всего, не куришь. У вас берегут себя… Не пьют, не курят. Чистые легкие, здоровая печень. Но это мы сможем скоро проверить…
Он встал, прошелся по комнате и, остановившись возле кровати, окинул закутанную в смирительную рубаху фигуру задумчивым взглядом.
— Ты ведь знаешь, чем мы занимаемся, а?
Алекс упрямо отводил глаза.
— Нет? Наверное, знаешь. Я тебе на всякий случай расскажу. Чтоб ты не сомневался…
Он помолчал с полминуты и продолжил:
— Мы поставляем для трансплантации человеческие органы: сердца, печени, легкие, почки, селезенки, роговые оболочки глаз…
Снова уселся, теперь уже на краешек стула.
— Все это очень и очень дорого стоит: ты ведь, наверное, догадываешься. Многие тысячи и тысячи баксов. И достаем не так, как твой наниматель — Панадис — через китайскую мафию, а гораздо проще…
Тон был спокойным, даже ироничным. Как если бы он разговаривал с ребенком, которого еще долго надо учить уму-разуму.
— И знаешь, как?
Получает удовольствие, подумал Алекс, глядя на Рындина.
Прямо, как если бы раздевал женщину…
— Мы вылавливаем бомжей. Их сейчас много развелось по Москве…
Алекс не выдержал. Перевел взгляд на главу Медицинского центра. Это была не просто неосторожность — глупость. Лицо Рындина просветлело от удовольствия: он увидел, наконец, то, чего так долго и томительно ждал жертва дрогнула, пусть даже на мгновение. Крончер представил себе, что его ждет.
Рындин продолжил с еще большим подъемом:
— Наша «скорая» собирает их на чердаках, в подвалах. На вокзалах, возле рынков и складов…
Крончер собрал всю свою волю, чтобы изобразить улыбку. Ему это удалось. Иконописный лик потемнел от злобы, сильные и холеные руки сжали сиденье стула.
— Рассказать, что мы с ними делаем? Извольте, сэр: мы их усыпляем, а потом — потом расчленяем. На те же почки, печени, сердца…
Алекс держал улыбку, как впавший в истерику солдат — знамя. Вокруг бушевал огонь, смерть была совсем рядом, и избежать ее было невозможно. А раз так, надо было обуздать рвущийся наружу звериный страх и встретить ее Курносую нахальной усмешкой. Может, это ее хоть как-то отдалит…
— Ты считаешь это аморальным? А быть человеческим мусором — морально? Пьянью, дранью и сранью? Портить своей вонью воздух, красть, блевать, паразитировать?
Он слегка успокоился и поиграл сотовым телефоном.
— Ты когда-нибудь плавал в дерьме? Нет? А я — да! Еще как! И, вот видишь — выплыл! Получил образование, стал врачом, владею бизнесом, который не всякому снился… И отдать его никому не отдам… Не отступлю…. А тех, кто станет наступать мне на ноги…
Он бросил на Алекса взгляд полный холодной иронии и набрал номер:
— Как у тебя?
И через полминуты:
— Твой клиент проснулся, и мы с ним беседуем. Он парень умный. И ушлый… Но ничего, мы и не таких ломали…
Рындин в каком-то известном только ему ритме постучал ногой по полу:
— Я ему готовлю сюрприз… Завтра ты мне понадобишься. Будь здоров, спасибо!
— Ну, — обернулся он к Алексу, — ты и вправду не хочешь знать, какой сюрприз? Но все равно я тебе расскажу. Смотри!
Он встал, прошелся по подвалу, щелкнул пальцами.
— Это должно быть чем-то неординарным. Что надолго за помнится. А, представляешь, Крончер, если сделать документальный фильм? Полно ведь богатых людей, готовых купить такую пленку…
Он остановился перед Алексом.
— Меня осенило! Знаешь, что я могу с тобой сделать? Забетонировать!
Его глаза были глазами совершенно нормального человека. Человека, который способен взвешивать и оценивать свои поступки. Такого, который не позволит себе пойти на поводу у какой — либо маниакальной идеи.
— В Москве много строек. И столько же крупных котлованов для фундаментов, которые надо залить бетоном… Мы подгоним к одному из них кран. Подвесим на стрелу увесистый куль… Ты ведь догадываешься, кто там будет, в этом куле? Да, ты прав: в нем будешь ты! Мы сбросим куль в раствор и еще зальем парой десятков тонн сверху…
Улыбка сошла с лица Алекса, и Рындин это заметил. Но особой радости не проявил. Голос его, наоборот, стал задумчивым:
— Как ты думаешь, сыскная братия способна будет тебя там найти? Ну, предположим, заподозрит даже: но ведь поздно будет! Вскрывать десятки тонн бетона заново?! А, если, я еще попрошу сверху
