арматуры положить и снова бетона подбавить?..
— Я думал ты просто преступник, — прознес Алекс. — Но нет! Ты преступник и маньяк вместе, в одном лице…
Рындин улыбнулся легко и свободно. Он заставил сфинкса заговорить.
— Но ты не беспокойся. Я мог бы сделать это с Панадисом. Но ты — не он. С ним мы одного поля ягода, а ты… Тебя просто наняли, и ты согласился. Клюнул на деньги! Ты ведь любишь деньги, жидюга, а?!..
Он встал, поправил желто — коричневый галстук, застегнул пуговицы на костюме и, зевнув, оповестил:
— Нет, это было бы романтично, но глупо. С тобой мы поступим иначе. Пустим на запчасти. Ты ведь моложе, здоровей, а, значит и трансплантанты надежней…
Снова металлический щелчок замка, Рындин шагнул в раскрывшуюся, как дверца банковского сейфа, дверь. С минуту было слышно, как он поднимается по деревянной скрипучей лестнице, которая находится сразу за дверью.
Вверху он остановился. Опять щелкнул замок, за ним выключатель.
Тюрьма Крончера погрузилась снова в темноту.
Собственная, его Алекса, судьба была решена: ему было суждено сгинуть далеко от дома, среди чужих, за абстрактные идеалы добра…
Труп Панадиса обнаружили только поздно ночью, перед закрытием ресторана. Секьюрити, обходивший здание, дернул ручку кабинки в туалете, дверца не открылась.
— Мистер… — на всякий случай позвал секьюрити. Никто не отозвался.
Заснул что ли? А, может, плохо стало! В щели под дверью что-то темнело.
Секьюрити поднялся наверх за старшим смены. Вдвоем они смелее забарабанили в дверь. Снова никто не ответил.
— Давай, — старший показал глазами.
Секьюрити вошел в соседнюю кабинку, встал на унитаз. Заглянул за перегородку.
— Постой! Тут, кажется, жмурик…
Внизу лежал грузный крупный мужчина, голова его касалась двери…
— Я сейчас открою…
Он лег грудью на перегородку, продвинулся ближе к двери, перегнулся. Осторожно, рукой в платке, повернул завертку. У него был недолгий опыт службы в органах.
Дверь открылась. Лежащий на кафельном полу человек был мертв.
— Давай, звони ментам, старший… Теперь нас с тобой затаскают…
— Ты че? С чего бы это?
— Я-то знаю. Тут сейчас пол-Петровки съедется.
Секьюрити, как в воду смотрел.
Он только не упомянул РУОП, а, между тем, те появились почти сразу.
Убитый оказался гражданином Азербайджана, поэтому на место происшествия прибыли также представитель консульства и ответственный сотрудник, представлявший в Москве МВД республики. Их присутствие было весьма важным, поскольку убийство могло было быть совершено на националистической почве и иметь неожиданные последствия. Ведь из-за общей криминальной обстановки взаимоотношения недавних народов- братьев в последнее время были весьма напряженными.
Чернышева вызвали из дома, и он появился одним из первых. Еще по телефону он узнал имя убитого: Константин Панадис…
Убийство было, безусловно, сязано с преступным промыслом, каким занимался этот тип.
Виктор постарался сразу же собрать свою группу, но ни у Гончаровой, ни у Крончера телефоны не отвечали. Он выехал один. Ресторан находился недалеко от «Тверской», в центре города. Он быстро добрался…
Еще издалека Виктору бросились в глаза развешанные по фасаду мигающие разноцветные фонарики и милицейская круговерть сигнального огня над кабинами служебных машин. Смерзшийся снег по сторонам тщательно вычищенных дорожек то и дело менял свой цвет…
Чернышев, не раскрывая, предъявил удостоверение.
Старший оцепления у входа молча козырнул. Кроме милицейских в вестибюле никого не было. Сразу у входа Чернышев лоб в лоб столкнулся с майором Ловягиным. Старший опер РУОПа шел с молодым официантом, который был выше его на две головы. Они направлялись в бар.
— Пойдем, — показал Чернышеву Ловягин на портьеру, за которой скрывался вход.
«Знает кошка чье мясо съела…» — подумал Чернышев. Ловягин, спихнувший ему накануне материал о похищении специалиста по замкам Станиславыча — теперь демонстрировал широкий жест.
— Как жизнь? — Он дружески хлопнул Чернышева по спине.
— Нормально. Что здесь?
— Убитый сидел сначала за стойкой, — Ловягин обвел официанта водянистым взглядом, — потом пересел к одной дамочке…
— А она?
Ловягин был в курсе:
— Вскоре уехала…
— Рассчиталась?
— К ней нет претензий.
— Женщина была одна?
— Он с ней тут познакомился… — Ловягин потер одна о другую своими большими, обращающими на себя внимание руками. — Судя по всему, покойный был записным бабником. А девица выглядела потрясающе. Мне уже несколько человек об этом сказали. Не исключено, что Панадиса из-за нее и замочили…
Они прошли к столику — единственному, остававшемуся неубранным. Кроме дессертных тарелок с пирожными и бокалов с коктейлями, половину стола заняла роскошная коробка шоколадных конфет.
Официант объяснил:
— Я ждал, что он вернется, оплатит заказ. А потом, когда его нашли, секьюрити предупредил: на столовых приборах могут остаться отпечатки пальцев…
— Что убитый заказал?
— Выпивку для обоих… Конфеты, сладкое…
— Ничего не трогай! — приказал Ловягин официанту. — Тут работа для экспертов. Это их хлеб. Я сейчас вернусь. Побудешь тут, Чернышев?
Тот пожал плечами: да, иди. Чернышев его не долюбливал, не понимал: «кислое с пресным…»
Недомерок, но за чинами не гнался. На освобождение заложников, на задержания особо-опасных — убийц и насильников вызывался сам и шел впереди. За чужие спины не прятался. Первую пулю посылал в престуника, а вверх только вторую. Обид тоже никому не прощал. Ни в Афгане, ни в Чечне. Ни здесь, в Москве. От такого можно ждать всего. Подвиг и преступление. Беззаконие и самопожертвование…
Пока Ловягин ходил за криминалистом, Чернышев, осмотрел стоявшую на столе посуду: пили на брудершафт, что ли?!
На бокале, стоявшем у тарелки покойного Панадиса, остались следы губной помады.
«Стоп! Это еще что?!»
На дне бокала виднелись следы белого кристаллического по рошка, не успевшего раствориться.
«Клофелин?»
Было похоже, что Панадису перед случившимся подсыпали сильнодействующее средство, понижающее давление…
Труп обнаженного Панадиса, прикрытый до пояса простыней все еще находился в туалетной комнате. Его уложили на носилки.
Чернышев с трудом узнал щеголеватого холеного бизнесмена от медицины в синюшнем одутловатом обнаженном мужчине с узкой полоской усов на круглой физиономии.
Одежда убитого была сложена в пластиковый пакет. Сбоку же, на носилках, в другом полиэтиленовым
