Режиссура была известна, и актеры действовали согласно ей, не отклоняясь ни в ту, ни в иную сторону.
— По некоторым сведениям… — продолжил Чернышев, — на складе, в шкафу, в помещении кассы, находится несколько самопальных рюкзаков. Возможно, именно в одном из таких привезены части расчленнного трупа в Видное…
— Когда их видели? Рюкзаки могли за это время убрать… — прозвучал резонный ответ.
Собеседник делал вид, что не допускает даже мысли, что Чернышев и Гончарова могли проникнуть на склад, а тем более предпринять при этом кое — какие меры.
Он отлично знал свои кадры.
— Очень может быть, что один из рюкзаков засунут под радитор центрального отопления… — предположил Чернышев.
— Это было бы отлично, Виктор…
— Да и еще «Крокодил Гена»! Нет ли его под сиденьем у водилы? По игрушке легче опознать «амбуланс».
Лихой наскок на Медицинский Центр обещал успех. Оба они понимали друг друга, хотя степень риска в будущем была у них разной.
Главное из неписанных правил игры гласило:
«Если провал — вы берете всю вину на себя. Я ничего не знал, ты мне не докладывал…»
Пока еще Крончер все еще не мог вникнуть в причину странных умолчаний.
Чернышев дал ему глотнуть из плоской фляги, которую брал с собой в лес.
— Ну как? — ревниво осведомился он.
Можно было подумать, что содержимое фляги — продукт его, Чернышева, собственного изготовления.
— Перфект! Высший класс!
— Куда мы теперь? — спросила Анастасия.
— Ты с Алексом в гостиницу, — отрывисто бросил Виктор.
Она покраснела. Но он, посмотрев на нее в зеркальце спереди, продолжил:
— Его сейчас нельзя оставлять одного.
— А вы все?
— На службу. До начальства дошло, кажется. Ну, и он тоже руку приложил, — Чернышев усмехнулся и кивнул в сторону сидевшего за рулем приятеля. — Ночью начнут трясти Медицинский Центр. Нам троим там появляться нельзя, да нас и не пошлют. Начальство знает: охранники опознают схода…
Виктор обернулся к Крончеру и Анастасии. Те сидели не шевелясь, словно боясь нарушить замкнувшую их невидимую цепь высокого напряжения. Теперь, когда операция подходила к концу, провода вот — вот должны были разъединиться.
Оставался только небольшой китайский отрезок, именуемый «Чень».
В территориальном отделении милиции стрельба за забором Медицинского Центра «Милосердие, 97» не осталась незамеченной. Первая же машина «ПМГ», подъехавшая к особняку, обнаружила, что дверь контрольно-пропускного пункта прочно заперта. Металлические ворота были тоже закрыты.
Лезть через ворота менты не решились. Им — то было хорошо известно об электронике, которой напичкано рындинское заведение. О нем и без этого уже ходили скверные слухи.
Экмпаж ПМГ вернулся не солоно хлебавши.
Начальник отделения, хоть и с опозданием, поставил, все же, в известность о выстрелах Районное Управление, а то, в свою очередь, дежурного по городу и Региональное Управление по борьбе с организованной преступностью.
Поскольку сообщение поступило в РУОП почти сразу вслед за звонком Чернышева, оно произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Старший оперативный состав был немедленно вызван к генералу.
Докладывал его первый заместитель.
— Я уже дал команду обложить Центр: Рындин сейчас — как медведь в берлоге, — расторопный полковник, сразу же взявший инициативу в свои руки, по привычке слегка играл на публику.
Послышались смешки: уж про его страсть к охоте знали все.
— Это очень важно и вот почему…
Он впервые, хотя и в узкой аудитории, упомянул об операции, разработанной им пару недель назад вместе со своим непосредственным шефом из ГУОПа — «Димой».
— Создана специальная группы представителей полиции трех государств для борьбы с преступным оборотом трансплантантов…
Полковник изложил общие мероприятия: перекрытие подходов к Центру, обеспечение прикрытия…
— Мы уже выставили там наряды. Каждого, кто попытается войти или оттуда выйти, будут задерживать и доставлять в штаб проведения операции…
Офицеры что — то вписывали себе в блокноты. Кто — то просто чертил или рисовал. Начальство любит старательных.
— Есть основания полагать, что на обыске мы обнаружим там такой же рюкзак, что и в Видном, — на секунду остановившись, полковник подчеркнул голосом особую важность этой детали.
Ни для кого уже не было секретом: в рюкзаке, в Видном оказались лишь части трупа, почти все важнейшие внутренние органы которого были извлечены.
— Сейчас позвонили из Бюро судебно-медицинской экспертизы по поводу расчлененного трупа… — Генерал помолчал. — Судя по старым послеоперационным рубцам, описанным в истории болезни, это бомж, которого несколько дней назад подобрала «скорая» в Бирюлево — Западном…
Генерал внимательно посмотрел на собравшихся и, слегка помедлив, продолжил:
— Уже поехали за санкциями на обыск у руководителей Медицинского центра и в самом помещении. С теми данными, которыми мы располагаем, думаю, у прокурора возражений не будет…
Генерал и обвел присутствующим коротким энергичным взглядом, который многие не выдерживали.
— Поэтому начальникам отделений: срочно собрать весь личный состав. Никого не отпускать. Понадобится много народу…
Он взглянул на часы:
— Сейчас 22. 07. Объявляю перерыв на 30 минут. Срочно подготовить расстановку личного состава. В 22.37 прошу всех снова собраться…
Двери генеральского кабинета раскрылись: участники прерванного совещания появились в приемной. Тут их уже поджидали подчиненные подписать срочную бумагу, доложить полученный факс…
Майор Ловягин тоже был в приемной. Он куда раньше других почувствовал, что в управлении что-то готовится.
Разминая слегка плечи, первым прошел к поджидавшим его оперативникам полковник. Очки его были подняты на лоб.
— Есть работа. Никому не уходить…
Ловягин прислушался. По отдельным обрывкам слов довольно ббыстро составил общую картину… Медицинский Центр… Рындин… Санитар «амбуланса»…
Водянистые глаза его не выражали никаких эмоций. Только крупные и жилистые руки слегка напряглись.
В коридоре, он, оглянувшись, суеверно постучал по настенной панели. Потом вновь зашел в кабинет, накинул куртку и быстро спустился вниз. Вышел на Шабаловку.
Падал тихий снежок. Прохожих было мало.
Ловягин прошел в сторону Американского стоматологического центра, к телефону — автомату. Оглянулся, достал записную книжку и набрал номер.
Первый звонок был предназначен бывшему коллеге, парившему ныне совсем в иных сферах. Тому самому, кто порекомендовал Рындину обратиться за помощью к нему, Ловягину.
Майор проинфоровал его о предстоящей операции РУОПа и предстоящем задержании и допросе
